«Сними номер в отеле, чтобы не мешать нам своим кашлем»
Отчетный период, как всегда, забирал много сил и времени, так что Алена приходила домой вымотанная и усталая. Она закрыла дверь в квартиру, надеясь на отдых, но тишины не наступило. Из гостиной доносились взрывы и выстрелы: сын Мишка играл в новую видеоигру, подарок отца. Игорь что-то громко говорил по телефону, смеясь своему собственному анекдоту.
Алена поставила на пол тяжелые пакеты с продуктами. Ладони были исчерчены красными полосами от ручек. В пакетах было всё: от дорогой пасты для мужа, который сидел на «специальной диете», до экзотических фруктов для сына, потому что «все в классе это едят». Её собственный йогурт казался здесь чужеродным, скромным.
Она разулась и, не снимая пальто, потащила пакеты на кухню, никто не вышел помочь. Никто не крикнул: «Мама, привет!» или «Лена, как день?».
— Опять где-то шля.лась? — раздался голос Игоря.— Я уже есть хочу как волк.
— Я не шля.лась, Игорь. Я зарабатывала деньги, на которые куплена эта еда, — тихо, но четко сказала Алёна, расставляя банки и упаковки по полкам.
- О, началось, — он закатил глаза. — Вечно ты со своими деньгами. Зарабатываешь, а толку? Смотри, какие кроссовки у Мишки все в классе носят? Ты ему такие же купила? Нет. А я — да. Потому что я знаю, что значит быть крутым пацаном. А ты у нас бухгалтер-скряга.
Он произнес слово «бухгалтер» с такой ядовитой снисходительностью, будто она была не замом главбуха в крупной компании, а уборщицей. Её зарплата, которая их питание, коммуналку, репетиторов, кружки, одежду Мишки, для него была просто «деньгами на мелкие расходы». Его же нерегулярные вливания в семейный бюджет — то пять тысяч, то десять — он преподносил как великую благотворительную акцию. И всегда, всегда сопровождал комментарием:
- Вот видишь, как я могу? А ты всё жалуешься.
Алёна молча поставила кастрюлю с супом греться. Руки сами делали привычные движения. Усталость была уже не физической, а моральной, превратив её в безвольный, аморфный комок, который только и может, что подчиняться, сил больше ни на что не оставалось.
- Мама, поесть дай, — прокричал из комнаты Мишка, не отрываясь от экрана.
- Сейчас, сынок, суп греется.
- Нет, суп не буду. Сделай мне тосты с авокадо, как у Риты в запрещенограмме.
Алёна закрыла глаза: она только что зашла, даже не села, не сняла пальто. На столе стояла кружка с утренним чаем, который она второпях не допила и оставила. И это было единственное, что она успела за день ухватить: чай и бутерброд.
— Миша, я только пришла, дай мне минутку...
— Мне сейчас, — это был уже не просьба, а ультиматум. Тон в точности, как у отца.
Игорь, тем временем, развалился на диване и включил телевизор.
— Лена, а где мой синий джемпер? Ты что, не погладила?
— Он в шкафу. Висит на плечиках, ты сам сказал, что так лучше.
— Надо было погладить, я завтра в нем на встречу, — рявкнул он. — И суп-то помешай, а то пригорит. И что это за хлопья? Я тебе говорил, я другие ем! Ты специально что ли берешь?
Она стояла между плитой и холодильником, в своей дорогой блузке, купленной с большой скидкой, и чувствовала себя служанкой. Не женой, не матерью, не успешным профессионалом, а служанкой, которую наняли за еду и крышу над головой, и которая вечно всё делает не так.
Одни громкие требования от Игоря и Миши, и никакой благодарности, никакой жалости.
Алена не спорила, не говорила, что устала, чтобы не вызывать новую волну насмешек:
- Ой, на работе-то ты не устаешь? Бумажки перекладывать?
Алена привыкла, что Игорь обесценивал ее труд, да и у него в фирме, насколько она знала, бухгалтера не задерживались, уходили.
Однажды вечером он попросила его помыть посуду, даже не вручную, сложить в посудомойку, он искренне возмутился:
- Я что, по-твоему, женщина? Это твои обязанности!
И сын, слыша это, кивал, урок усваивался идеально.
Финальная точка в этих отношениях наступила внезапно. Просто однажды утром она проснулась с колющей болью в горле и температурой под сорок, сильная простуда или вирус, она и сама не знала. Она едва доползла до дивана в гостиной, забралась под плед.
Игорь, увидев её, поморщился.
— Ты бы в спальне лежала, а то заразишь еще нас. И кашляешь громко, мешаешь нам.
Он ушел на свою «важную встречу». Мишка, опасаясь заразиться, не заходил к ней. Они жили своей жизнью: заказывали пиццу, смотрели фильмы, громко смеялись. До нее доносились обрывки их веселья, словно из другого, здорового и счастливого мира, в котором ей не было места.
Алена пролежала так два дня, никто не предложил ей чаю, никто не дал таблетку, хорошо, у нее была аптечка, она принесла себе воды. Однажды она услышала, как сын говорит по телефону:
- Да, мама приболела. Ну, кашляет там. Неудобно, конечно.
На третий день Игорь вошел в комнату, даже не спросив, как она себя чувствует. Он стоял в дверях, брезгливо морщась и не приближаясь.
— Слушай, Алёна, — начал он деловым тоном. — Это жесть, конечно. Мы с Мишкой не высыпаемся, ты кашляешь так сильно. И вообще, нам некомфортно. Давай, ты решишь этот вопрос?
Она смотрела на него воспаленными, лихорадочными глазами, не понимая.
— Какой вопрос?
— Ну, выздоравливаешь ты долго. Съезди в какой-нибудь хороший отель. Там тебе и питание принесут, и убираться не надо. Отлежишься, придешь в себя. Или палату сними в больнице. А мы тут переждем, будем страдать без тебя. Как выздоровеешь — вернешься, всё приберешь, квартиру проветришь, отмоешь, еды нормальной наготовишь.
Он сказал это абсолютно серьезно. Алена почувствовала себя не человеком, а роботом-обслуживающим дом. Робот сломался, и её предлагали отвезти в ремонт или на склад. А как справляться не будет, поменяют.
В ту же секунду усталость, копившаяся годами, превратилась в нечто твердое, острое и абсолютно холодное.
Она медленно села.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Это разумно.
Игорь, довольный, что его услышали, тут же составил план:
- Я помогу тебе вызвать такси. Гостиницу посмотри получше, не экономь!
Он уже чувствовал себя щедрым благодетелем, хотя ни копейки Алене на это не дал. Предполагалось, что и такси она сама оплатит.
Алёна молча собрала чемодан: не только лекарства и халат, еще паспорт, документы, ноутбук, важные бумаги. Она действовала на автомате, хотя и болела, но на фоне злости ум ее работал с невероятной ясностью.
Такси приехало. Игорь и Мишка закрыли за ней дверь в квартиру, даже не проводив до такси, сказав вслед:
- Выздоравливай! Приезжай быстрее, без тебя тут скучно, — крикнул сын. Это была единственная за эти дни фраза, хоть как-то похожая на заботу, но прозвучала она как насмешка.
«Папа покупает всё крутое, а мама — нищая»
Номер в хорошем отеле был именно таким, как описывал Игорь: тихим, стерильным и с безупречным сервисом. Первые сутки она проспала, измученная болезнью. На вторые — заказала себе крепкий чай с лимоном и открыла ноутбук.
Она не искала квартиру. У нее была работа, хорошая зарплата и решимость никогда не возвращаться в тот дом.
Через три дня, еще не до конца оправившись от болезни, она подписала договор аренды уютной однушки с видом на парк, заплатив за полгода вперед.
Переехав и устроившись в квартире, она осознала, что за это время ни муж, ни сын ей так и не позвонили.
Уже из дома она послала Игорю сообщение, что развод она инициирует, возвращаться не собирается.
После этого Алена отключила звук у телефона, не отвечала на его многочисленные звонки, его сообщения, где гнев сменялся недоумением, а потом попытками договориться:
- Лена, да что ты? Мы же пошутили! Мы с Мишкой скучаем.
Она представила, как они сейчас там, ходят по кругу и не могут найти ни чистых носков, ни одежды, не могут разогреть еду, просто поставив ее в микроволновку. Это же «не мужское дело».
И впервые за много-много лет Алёна позволила себе тихую, спокойную, немного злорадную улыбку.
Суд брак расторг, но Игорь подал иск об определении места жительства сына с ним, а также на взыскание алиментов с Алены. Мишка, которому уже шел шестнадцатый год, высказался в суде:
- Я буду жить с папой. Он меня больше любит, оплачивает мне все, а мама только ноет и что-то требует.
Решение суда стало для Алёны горькой, но ожидаемой пилюлей, но она не плакала. Она смотрела на него и видела не своего мальчика, а уменьшенную, хорошо обученную копию Игоря. Ей было бесконечно жаль его, но помочь ему против его воли она уже не могла.
Вычет алиментов в четверть зарплаты был ощутимым, но у нее все равно оставалась значительная сумма. Мишка видеться с мамой отказался:
- Мне все купит папа и оплатит, без тебя обойдусь. Ушла и ушла.
Гораздо тоньше и под.лее был удар Игоря по её репутации. Он, с присущим ему хамоватым обаянием, «по-мужски» поговорил с её генеральным директором, намекая на «нестабильное психологическое состояние» Алёны и её «склонность к необдуманным поступкам», вроде внезапного ухода из семьи.
Началось тихое, но настойчивое выдавливание Алены с работы, но она это предвидела. Цепляться за место она не стала, написала заявление об уходе по собственному желанию. А через день вышла на работу в компанию-, где её уже ждали, давно сманивали, ушла к конкурентам.
На первой же встрече с новым руководством она честно предупредила:
- Мой бывший муж, Игорь Васильев, вероятно, попытается оказывать давление и на вас. Он весьма обижен, что я ушла и развелась с ним.