– Опять ты со своими болячками! Последний раз прошу, сделай все нормально! Моя мать в твои годы на столб с разбегу влезала, троих детей растила и в поле работала! А ты двух часов не можешь у плиты постоять!
Ирина прикусила губу. Что спорить? Бесполезно. Собрала остатки сил, дожарила курицу, порезала ее на порции. Украсила зеленью, пусть будет понаряднее. Салаты разложила по салатникам. Нарезала хлеб, сыр, колбасу. Вроде неплохо получилось.
В семь раздался звонок.
Максим, уже в костюме и при галстуке, пошел открывать. Голоса в прихожей, начальник приехал. Виктор Павлович, кажется. Солидный такой, важный. С ним пришла жена, Ирина ее не знала.
– Проходите, проходите! – Максим суетился. – Ирина, где ты?
Она вышла из кухни, вытирая руки о фартук.
– Добрый вечер.
Гости здоровались, раздевались. Жена начальника, полная блондинка в дорогом платье, окинула Ирину оценивающим взглядом. Та поняла – до той не дотягивает. И платье простенькое, и прическа никакая.
Главный инженер пришел минут через десять. Молодой еще, лет тридцать пять. Уверенный в себе, в дорогих джинсах и рубашке.
Расселись они в гостиной. Максим разливал коньяк мужчинам и вино дамам. Ирина носила закуски, тарелка с нарезкой, салатники, хлеб. Туда-сюда, туда-сюда. Вдруг в коленях появилась слабость , но она держалась.
– Хорошая у вас квартира, – говорил начальник. – Сталинка?
– Да, Виктор Павлович. Отцу на заводе еще выдавали.
– Повезло. Сейчас такие больших денег стоят.
Разговор пошел о недвижимости, ценах, ипотеке. Ирина на кухне грела курицу, в ушах шумело, перед глазами круги плыли. Постояла, глубоко подышала, вроде отпустило.
Медленно взяла поднос, положила тарелки с горячим. Тяжелый,зараза, получился, но надо нести, Максим-то ждет, гости ждут.
И тут Ирина вошла в гостиную, сделала шаг, второй. И бац – темнота. Полная, беспросветная, поднос выскользнул из рук, и она услышала грохот бьющейся посуды. И тишина.
Очнулась на диване, над ней было лицо свекрови. И голоса где-то далеко:
– Нужно скорую вызывать!
– Не надо, – это говорил Максим. – Она просто переутомилась. Пройдет, перенервничала, может.
– Как это не надо? – женский голос, похоже, жена начальника. – Человек в обморок упал!
– Правда, не надо. Сейчас очнется.
Ирина попыталась сесть, голова кружилась, тошнило.
– Лежи, – свекровь придержала ее за плечо.
Гости уже в прихожей одевались. Слышно было, как Максим что-то бормочет, извиняется. Хлопнула входная дверь. Максим вернулся в комнату, лицо его было белое от злости.
– Ты все испортила, – прошипел он. – Все! Теперь меня точно сократят!
Ирина закрыла глаза. Пусть кричит, сил отвечать не было.
– Вечно ты со своими болячками! Другие женщины...
Она не слушала. Встала, держась за стенку, поплелась в спальню, Максим что-то кричал вслед.
Легла, даже раздеваться не стала, но тут услышала, что на кухне разговаривают Максим и его мать. Каким -то шестым чувством она поняла, что надо подслушать. Это что-то важное. Встала, подкралась по стене к двери.
– Максим, – говорила свекровь. – Прекрати мучить Иришку. Я же вижу, она реально больна.
– Мам, ты не понимаешь! Завод реструктуризируют, новые хозяева пришли. Половину сократят! Если меня уволят, как мы проживем? Мне пятьдесят пять, куда я пойду?
– Да не буду я ничего ей объяснять.
– Дурак ты, сынок, – вздохнула свекровь. – Так жену потеряешь.
Ирина стояла за дверью, и ноги подкашивались. Но не от болезни, от понимания. Вот, значит, как. Боится он сокращения. А на ней срывается просто.
Но так разве это оправдание?
Вернулась в спальню, села на кровать. Двадцать пять лет вместе. Сколько всего было, и хорошего, и плохого. Когда поженились, молодые совсем были. Она мечтала о своей маленькой кондитерской, пирожные печь любила, торты. Да куда там.
Сначала денег не было, потом ребенка ждали. А после... случилось страшное. Выкидыш на седьмом месяце, больше детей не было.
Максим тогда поддержал. Честно сказать, без него бы не выкарабкалась. А потом его мать к ним переехала, до этого с дочкой жила. Та снова замуж вышла, стало не до матери с ее капризами. Анна Сергеевна осталась с ними, теперь уже насовсем.
И пошло-поехало. Работа, дом, свекровь, мечты о кондитерской забылись. Да и когда мечтать, если к вечеру с ног валишься? Правда откладывала понемногу, когда тысячу, когда две в месяц, если получалось.
С подработки уборщицей иногда удавалось спрятать. За три года нормально накопилось. Прятала в коробке из-под чая на черный день. А он, похоже, наступал.
Утром она проснулась с ясной головой. И будто решение само пришло, пока на спала. Встала, пошла на кухню, Максим уже сидел там, пил кофе, хмурый весь.
– Как ты? – буркнул и даже не посмотрел на нее.
– Нормально.
– Слушай, я вчера погорячился. Нервы, сама понимаешь.
Ирина кивнула, понимаю, мол. Налила себе чаю, села напротив.
– Максим, мне надо к врачу. Серьезно обследоваться.
– Денег нет на платных врачей.
– В районную поликлинику пойду. Больничный возьму.
Он дернулся.
– Какой больничный? Ты что? Нам каждая копейка нужна!
– Максим, я больше не могу. Физически.
– Все могут, а ты не можешь? – он встал, чашка грохнула о стол. – Знаешь, делай что хочешь! Но если меня сократят, останемся без денег, то это будет на твоей совести!
Хлопнула входная дверь, Ирина осталась одна. Свекровь еще спала – повезло, не слышала скандала.
В поликлинике дали направление на анализы. Потом еще раз к терапевту, потом к неврологу. Тот покачал головой.
– Серьезное истощение организма. Анемия. Как вы себя до такого довели?
– Работа, доктор. И не одна.
– Немедленно больничный. Минимум на две недели.
Дома Максим больничный увидел и молча ушел в свою комнату. Свекровь поджала губы.
– За больничные-то копейки платят. Как жить будем?
Ирина не ответила. Пошла в спальню, достала старый чемодан с антресолей, пыльный, облезлый. Сто лет его никто не трогал.
Начала складывать вещи. Немного, только то, что поместится, белье, пара платьев, джинсы, свитер. Документы взяла в первую очередь.
Из кухонного шкафчика достала коробку из-под чая. Там лежала заначка. Вынула ее, пересчитала, на первое время хватит. Свекровь застала ее за сборами.
– Ты что удумала?
– Ухожу, Анна Сергеевна. Устала я, сил больше нет.
Та ахнула, села на стул.
– Как это уходишь? А Максим? А я?
Ирина посмотрела на нее. Пожилая женщина, седая, полная, но не немощная. Здоровая еще, крепкая, просто привыкла, что ее обслуживают.
– У вас есть сын. И пенсия. Справитесь вдвоем.
– Да ты что?! Нельзя так! Мы же одна семья же!
– Какая? – Ирина села рядом. – Где она, семья? Муж меня тиранит, из-за своего страха унижает. А вы только требуете и требуете.
Свекровь молчала, смотрела исподлобья, а потом тихо сказала:
– да он боится, Ириша. Работу потерять.
– и это оправдание? Можно из-за этого человека уничтожать?
Анна Сергеевна вздохнула, встала, пошла к себе. Вернулась с конвертом.
– Возьми. Это мои похоронные.
– Не надо, Анна Сергеевна.
– Бери, говорю! И прости ты его. И меня прости. Я ведь вижу, как ты мучаешься. А молчу, и сына жалко, и тебя жалко, и себя.
Ирина взяла конверт, обняла свекровь искренне.
– Спасибо.
Ирина написала записку. Вышла из квартиры в три часа дня, Максим уже был на работе, свекровь проводила до двери.
– Куда ты пойдешь?
– К подруге пока.
Это была неправда, подруг у нее не осталось. За годы замужества все растерялись, но врать было легче, чем объяснять.
Ирина сняла комнату рядом с поликлиникой, ей как раз дневной стационар советовали. Пусть в коммуналке, зато недорого. Приятно удивилась, что хозяйка комнаты, пожилая женщина, оказалась доброй и отзывчивой.
– Болеешь, дочка? Вижу по лицу. Ничего, поправишься. Отдыхай.
На второй неделе начала выходить на улицу. Сначала во двор, потом в магазин за углом, а через месяц уже пошла в центр занятости, надо было куда-то устраиваться, ведь отовсюду уволилась. Денег хватало в обрез на полгода, если экономить.
Телефон звонил постоянно. Но Максиму она не отвечала. Потом муж начал писать сообщения:
«Где ты?»
«Вернись!»
«Давай поговорим!»
На сообщения она тоже не отвечала, сразу удаляла. Через неделю Максим начал названивать с разных номеров, видимо, просил телефоны у коллег. Через три недели позвонила свекровь.
– Ириша, это я. Как ты?
– Нормально, Анна Сергеевна. Лечусь. Сплю, как медведь зимой.
– Представляешь, Максима не сократили. Но и не повысили.
– Понятно.
– Он пьет, Ириша. Каждый вечер. Квартира грязная, есть нечего. И на мне теперь каждый день срывается.
– Ну..что тут вам посоветовать...Пусть учится готовить. Или вы готовьте.
– Нет, я к дочери лучше перееду. Не могу больше такое терпеть.
– Ну и правильно.
Вскоре Ирина нашла работу в маленькой пекарне. Недалеко от дома, через два квартала. Работа С восьми до пяти, выходные – суббота и воскресенье. Хозяйка в эти дни сама стояла за прилавком. Нормальные человеческие выходные!
На развод Ирина подала, а когда свидетельство забирала, видела Максима. Заросшего, с красным лицом. Прошла мимо, не оборачиваясь. Теперь ей больше не казалось, что жизнь закончена. И в душе теплилась слабая надежда, что может и у нее все еще наладиться 🔔делитесь своими историями 👈🏼(нажать на синие буквы), поддержите канал лайком 👍🏼 или подпиской ✍️