Семь дней командировки пролетели незаметно. Конференции, встречи с коллегами, знакомство с новыми архитектурными проектами. В кармане пиджака лежала тщательно упакованная книга — альбом французских импрессионистов девятнадцатого века, редкое издание. Кристина будет в восторге.
Даниил поймал такси и назвал адрес. За рулем сидел знакомый водитель — Игорь, мужчина лет пятидесяти пяти, с седеющими усами и проницательными глазами. Их семья пользовалась его услугами уже больше года.
— Здравствуйте, Даниил Алексеевич, — Игорь тронулся с места, ловко маневрируя в потоке. — Как поездка? Удачно съездили?
— Более чем, — Даниил откинулся на сиденье, предвкушая встречу с женой. — Привез Кристине подарок, она будет счастлива.
Игорь взглянул в зеркало заднего вида, и уголок его рта дернулся в странной полуулыбке.
— Кристина Васильевна... — он сделал паузу, словно взвешивая слова. — Женщина яркая. И умная, и... как бы это сказать... заметная.
Что-то в интонации таксиста заставило Даниила насторожиться. Игорь никогда прежде не позволял себе подобных замечаний.
— О чем вы?
— Да так, — неопределенно ответил Игорь, избегая прямого взгляда. — Просто подвозил ее несколько раз, пока вас не было. Знаете, она у меня в машине душу изливает. Рассказывает разное.
Сердце Даниила учащенно забилось.
— Рассказывает? Что именно?
— О своих... как она говорит... «зарисовках», — Игорь притормозил на светофоре. — Мол, «Даниил не поймет». Вы уж не обижайтесь, но она очень вас уважает. Говорит: «Мой Даниил — это надежность, стена, на которую можно опереться». Но, видимо, не холст, на котором можно рисовать.
Даниил почувствовал, как воздух в салоне стал гуще.
— Что вы имеете в виду?
Игорь медленно тронулся на зеленый свет. Его голос стал тише.
— Кристина Васильевна не изменяет в том смысле, как обычно думают мужчины. Она... коллекционирует. Ощущения, эмоции, взгляды, разговоры.
— Объяснитесь яснее.
— Она говорит мне: «Игорь, отвезите меня туда, где меня никто не знает, где я могу быть кем угодно». И я вожу ее, — водитель остановился на очередном светофоре, повернулся к Даниилу. — То в джаз-клуб, где она сидит одна за барной стойкой и ловит взгляды молодых музыкантов. То в какую-нибудь пивную на окраине, где, по ее словам, «мужчины простые, но искренние». Иногда в галереи — но не к своим знакомым, а к конкурентам, где «атмосфера более свободная».
Даниил сжал кулаки. Картинка складывалась пугающая и непонятная.
— И что она там делает? С кем общается?
— Говорит, что просто разговаривает с незнакомцами. Часами. О жизни, об искусстве, о чем угодно. Иногда танцует — но не больше одной песни с одним партнером. Иногда просто позволяет держать себя за руку, слушает комплименты, которые, как она выражается, «вы давно перестали делать».
Игорь сделал паузу, собираясь с мыслями.
— А потом садится в мою машину и рассказывает. Как будто побывала в другой жизни. «Сегодня я была художницей из Парижа, завтра буду авантюристкой из Стамбула», — говорит. И каждый раз новый «эскиз», новый «набросок» себя, которую она пробует на вкус.
Даниил почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он всегда представлял измену как предательство с конкретным человеком. Здесь же его жена, которую он считал частью себя, искала себя в десятках мимолетных контактов, в сотнях ролей.
— Однажды, — продолжал Игорь, — она попросила отвезти ее к бывшему однокласснику, которого не видела двадцать лет. Просто посидели в кафе, поговорили о юности. Потом вышла такая... светящаяся. Сказала: «Даниил давно не видел меня такой. Он помнит меня другой».
Водитель взглянул в зеркало, встретился взглядом с Даниилом.
— Она не ищет романа, Даниил Алексеевич. Она ищет... себя. И находит это в каждом новом лице, в каждом новом взгляде. И, похоже, находит. Без вас.
Последние слова болью отдались в груди Даниила. Кристина не просто изменила ему физически — она предала их эмоциональную близость. Использовала других мужчин как зеркала, чтобы увидеть отражения себя.
— Знаете что самое странное? — Игорь свернул на их улицу. — Она никогда не говорит плохо о вас. Наоборот, с такой теплотой: «Мой Даниил — мой якорь, моя надежность». Но якорь, знаете ли, держит корабль на месте. А ей, видимо, хочется плавать.
Такси остановилось у знакомого подъезда. Даниил медленно достал кошелек, расплатился. Мир вокруг казался ярче и жестче, чем еще несколько минут назад.
— Спасибо за... откровенность, — сказал он, выходя из машины.
Игорь кивнул.
— Не за что, — Игорь опустил стекло. — Просто... мужчина должен знать правду. Она каждый раз щедро благодарила за конфиденциальность, но... совесть не давала покоя.
Дверь подъезда закрылась за Даниилом с глухим звуком. В лифте он смотрел на свое отражение в металлических стенах — усталое лицо сорокапятилетнего мужчины, который только что узнал, что его жизнь была иллюзией.
Ключ повернулся в замке. Из глубины квартиры донесся знакомый голос:
— Даня? Это ты?
Кристина появилась в прихожей — легкая, воздушная, в домашнем платье, волосы распущены. В ее глазах светилась искренняя радость.
— Любимый! — она бросилась к нему, обняла, чмокнула в щеку. — Я так скучала! Рассказывай скорее — как Париж? Что привез?
Даниил протянул ей упакованную книгу, наблюдая за лицом жены. Кристина развернула подарок, ее глаза загорелись.
— О, это просто великолепно! — она листала страницы, рассматривая репродукции. — Это так... парижски! Спасибо, дорогой!
«Парижски». Слово резануло по ушам. Его подарок, его жест любви — все обрело горький привкус. Она не просто любила Париж. Она жила своими «парижами», своими ролями, своими множественными «я», в которых ему не было места.
— Как ты провела эти дни? — спросил он, изучая ее лицо.
— Обычно, — Кристина пожала плечами. — Работа, выставки. Скучно без тебя. Ты же знаешь, я домашняя птичка.
Домашняя птичка. Даниил представил ее в джаз-клубе, среди незнакомцев, танцующую под чужую музыку, ловящую восхищенные взгляды молодых музыкантов.
— А вечерами что делала?
— Читала, смотрела фильмы, — ответ прозвучал легко, естественно. Слишком естественно. — Один раз встретилась со Светой из института, кофе пили, обсуждали новую экспозицию в Третьяковке.
Каждое слово было правдой и ложью одновременно. Она действительно встречалась с людьми, действительно обсуждала искусство. Но с кем? И как? И зачем умалчивала о тех встречах, что заставляли ее светиться изнутри?
— Крис, — он взял ее за руки. — Мы можем поговорить?
— Конечно. О чем? — насторожилась она.
— О нас. О том, чего тебе не хватает рядом со мной.
Кристина отступила на шаг, в ее глазах мелькнула тревога.
— Не понимаю, о чем ты.
— Дорогая, — Даниил сделал глубокий вдох. — Я знаю про твои «зарисовки». Про джаз-клубы, незнакомые галереи, разговоры с чужими людьми.
Лицо жены побледнело. Несколько секунд она молчала, затем медленно опустилась на диван.
— Откуда?
— Неважно откуда. Важно то, что это происходит. И что ты скрываешь это от меня.
Кристина закрыла лицо руками.
— Это не то, что ты думаешь.
— А что это?
Она подняла голову, в глазах стояли слезы.
— Я задыхаюсь, Даня. В нашей идеальной жизни, в наших правильных разговорах, в нашей размеренности. Я люблю тебя, но... я исчезаю рядом с тобой. Становлюсь твоим приложением, твоей музой, твоим уютным домом. А где же я?
— Ты рядом со мной. Ты моя жена.
— Я твоя жена, — эхом повторила она. — А кто я? Когда ты смотришь на меня, ты видишь Кристину или видишь женщину, которая делает твою жизнь гармоничнее?
Даниил почувствовал удар под дых.
— Эти встречи с незнакомцами... — он с трудом подбирал слова. — Что они тебе дают?
— Они видят меня, — тихо сказала Кристина. — Не жену успешного архитектора, не куратора с репутацией, не часть красивой пары. Они видят женщину, которая может быть смешной, глупой, непредсказуемой. Которая может ошибаться и не бояться разочаровать.
— Но это не настоящая ты.
— Почему? — она встала, подошла к окну. — Может, это и есть настоящая я. Все эти части, которые я прячу от тебя, потому что боюсь не соответствовать твоему представлению об идеальной жене.
За окном загорались вечерние огни.
Даниил долго смотрел на жену, затем медленно встал с дивана.
— Понимаю, — сказал он. — Ты ищешь себя. В джаз-клубах, с незнакомцами, в ролях, которые играешь для чужих мужчин.
Кристина кивнула, в ее глазах мелькнула надежда.
— Не совсем так. Понимаешь, мы можем...
— Нет, — перебил ее Даниил. — Нас больше нет.
Он прошел к окну, постоял, глядя на город, затем повернулся к ней.
— Все эти годы я думал, что у меня есть жена. Верная, любящая, искренняя. Оказывается, у меня была актриса, которая играла роль жены, когда это было удобно. А когда хотелось других ролей — шла искать их на стороне.
— Даня, это не так...
— Это именно так, — его голос стал тверже. — Ты говоришь, что задыхаешься рядом со мной? Что я не вижу настоящую тебя? Знаешь что? Возможно, ты права. Возможно, я действительно не тот мужчина, который может дать тебе то, что тебе нужно.
Кристина побледнела, почувствовав, куда ведет разговор.
— И что ты предлагаешь?
— Я предлагаю тебе полную свободу для поиска себя, — Даниил подошел к письменному столу, достал из ящика папку с документами. — Без якоря, без золотой клетки, без мужа, который тебя не понимает.
— Ты... ты хочешь развода?
— Я хочу честности. А честность заключается в том, что женщина, которая ищет себя в объятиях и разговорах с другими мужчинами, не может быть моей женой. Какими бы благородными ни были ее мотивы.
Он открыл папку, достал несколько листов.
— Завтра утром я подам на развод. Квартира оформлена на меня, покупал я — остается мне. На съем жилья у тебя есть неделя. Твоя зарплата куратора позволит снять что-нибудь скромное.
— Даня, но я не смогу сразу... У меня нет таких денег...
— Должна была подумать об этом раньше, — его голос стал жестче. — Знаешь, забавно. Все эти месяцы ты искала себя за мой счет. Жила в моей квартире, ездила за мои деньги по клубам и галереям. А теперь придется искать себя по-настоящему. Самостоятельно.
— Это жестоко...
— Жестоко? — Даниил горько усмехнулся. — Жестоко было лгать мне в глаза. Жестоко было использовать меня как спонсора твоих поисков себя.
Он встал, прошел к шкафу с документами.
— Кстати, о деньгах. Совместные накопления — это тоже интересный вопрос. Посмотрим, что скажет суд. Хотя, учитывая твое... творческое отношение к верности, думаю, судья будет на моей стороне.
— Ты не можешь оставить меня ни с чем!
— Могу. И оставлю, — Даниил обернулся к ней. — У тебя есть работа, есть руки, есть голова. И есть те понимающие мужчины. Посмотрим, насколько они готовы понимать твои проблемы с жильем.
Кристина сжала кулаки.
— Ты мстишь...
— Я не мщу. Я просто перестаю быть твоим спонсором. Хочешь независимости? Получи ее полностью. Хочешь искать себя? Ищи, но за свой счет.
Кристина встала, шагнула к нему.
— Даня, подожди. Мы можем все обсудить, найти компромисс...
— Компромисс? — он горько усмехнулся. — Как? Я буду делать вид, что не знаю о твоих походах по клубам? Буду спрашивать разрешения, прежде чем назвать тебя своей женой? Или может быть, составим график — понедельник, среда, пятница ты ищешь себя с незнакомцами, а остальные дни изображаешь мою жену?
— Ты утрируешь...
— Я говорю правду. Ту самую правду, которую ты так ценишь, — Даниил сложил документы обратно в папку. — Шесть лет я был для тебя «надежной стеной». Хорошо. Стена не должна мешать тебе строить новую жизнь.
Он прошел в спальню, достал из шкафа дорожную сумку.
— Куда ты? — голос Кристины дрожал.
— В гостиницу. На несколько дней, пока решу вопрос с новой квартирой, — Даниил начал складывать вещи. — Ключи оставлю на кухонном столе. Но помни — у тебя есть только неделя.
— Даня, остановись! Я не хотела, чтобы все так...
— А как ты хотела? — он обернулся к ней. — Чтобы я смирился? Чтобы делал вид, что мне все равно? Чтобы стал частью твоих игр?
Кристина заплакала.
— Я люблю тебя...
— Нет, — спокойно сказал Даниил. — Ты любишь то удобство, которое я тебе предоставляю. Стабильность, статус, финансовую надежность. А себя ты ищешь в других местах, с другими людьми. Это не любовь. Это использование.
Он застегнул сумку, взял ее в руки.
— А если я передумаю? Если перестану...
— Поздно, — Даниил остановился в дверях спальни. — Знаешь, что самое обидное? Не то, что ты искала что-то на стороне. А то, что ты ни разу не попыталась найти это со мной. Ни разу не сказала: «Даня, мне нужно что-то еще». Ты просто пошла к другим, а меня оставила играть роль мужа, который ничего не знает.
Он вышел в прихожую, взял ключи от машины.
— Кстати, — добавил он, открывая входную дверь. — Игорю больше не звони — он не на твоей стороне.
Дверь закрылась с тихим щелчком.
Кристина получила то, что хотела — полную свободу для поиска себя. Без золотой клетки и без его денег.
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!
Читать ещё: