— Ольга, я тут подумал… У вас же золотые руки. А золото должно быть в достойной оправе, — раздался в трубке спокойный, уверенный голос Виктора Павловича. — Вы никогда не думали о собственном кабинете?
Ольга, которая в этот момент вытирала пыль с опустевшей полки в бывшей комнате свекрови, замерла. Прошло два месяца с того дня, как она выпроводила родственников в их новую жизнь. Два месяца непривычной тишины, чистоты и спокойствия. Звонки от Марии Степановны, полные жалоб и скрытых упрёков, становились всё реже. Андрей, кажется, смирился и даже начал ценить вечера, проведённые вдвоём. Жизнь входила в новую, мирную колею. И этот звонок прозвучал как гром среди ясного неба.
— О собственном кабинете? — переспросила Ольга, растерявшись. — Виктор Павлович, вы шутите? Это же огромные деньги. Аренда, оборудование, реклама… Я простой массажист.
— Вы не простой массажист, Ольга. Вы — мастер, — в голосе мужчины прозвучали стальные нотки. — И я говорю не как ваш клиент, а как инвестор. Я вижу потенциал. Я готов вложить деньги в ваше дело. Разумеется, на определённых условиях. Мы можем встретиться и всё обсудить?
Ольга молча смотрела в окно. Там, внизу, город жил своей обычной жизнью: спешили по делам люди, ползли машины. А здесь, в её тихой квартире, ей только что предложили билет в совершенно другую реальность. Ту, о которой она боялась даже мечтать.
— Да, — выдохнула она, сама не веря своей смелости. — Да, я готова встретиться.
Эта встреча перевернула её мир. Виктор Павлович не шутил. Он пришёл с готовым бизнес-планом, расчётами и проектом договора. Он предлагал ей не просто кабинет, а небольшой салон на три рабочих места в престижном районе. Он брал на себя все расходы по аренде на год вперёд, ремонту и закупке лучшего оборудования. С Ольги требовалось главное — её имя, её руки и её умение работать с людьми. Она становилась управляющим партнёром с долей в 51%.
— Почему я? — только и смогла спросить ошеломлённая Ольга, когда они сидели в дорогом ресторане, и официант бесшумно менял блюда.
— Потому что я верю в профессионалов, — просто ответил Виктор Павлович, глядя ей прямо в глаза. — Я сам когда-то начинал с нуля. И я знаю, как важно, когда в тебя верят. Я в вас верю. Плюс, это выгодное вложение. Ваша клиентская база пойдёт за вами куда угодно. Мы наймём ещё двух хороших мастеров, которых вы обучите своим методикам. Через год салон выйдет на самоокупаемость, а через два начнёт приносить серьёзную прибыль.
Вечером она рассказала всё Андрею. Он слушал с открытым ртом. Его жена, его тихая Оля, и вдруг — владелица салона.
— Олька, это… это же круто! — воскликнул он, обнимая её. — Ты молодец! Ты заслужила! Конечно, соглашайся!
Его радость была искренней. Но где-то в глубине его глаз Ольга уловила тень… не то испуга, не то растерянности. Он, водитель автобуса, и она, хозяйка элитного салона. Между ними начала образовываться трещина, которую они оба пока не замечали.
Начались сумасшедшие месяцы. Ольга уволилась со старой работы. Дни напролёт она проводила на объекте, где шёл ремонт. Она сама выбирала плитку, цвет стен, мебель. Вместе с дизайнером, которого нанял Виктор Павлович, они создавали не просто салон, а оазис спокойствия и релаксации.
— Знаете, — говорила она подруге Свете, которая заехала помочь с выбором штор, — в нашем деле важна не только техника массажа, но и атмосфера. Человек должен расслабляться, как только переступает порог. Цвет, запах, музыка — всё имеет значение. Это как прелюдия к основной процедуре. Тело начинает готовиться, мышцы уже откликаются. Вот тут мы повесим репродукции Моне, они успокаивают. А здесь будет небольшой фонтанчик, звук воды — лучшее средство от стресса.
Она горела своей идеей. Она летала. Домой возвращалась поздно вечером, падала без сил, но на её лице была счастливая улыбка. Андрей встречал её с ужином, пытался расспрашивать, но их разговоры становились всё более односторонними. Она увлечённо рассказывала про поставщиков масел, про собеседования с новыми мастерами, про особенности налогообложения для ИП. Он слушал, кивал, но видел, что его Оля уходит всё дальше и дальше в свой новый, непонятный ему мир.
А потом снова начались звонки от Марии Степановны. Узнав от сына о бизнесе невестки, она сменила тактику. Теперь в её голосе звучала ядовитая лесть.
— Оленька, звёздочка ты наша! Бизнес-леди! Мы с Юлечкой так за тебя рады, так гордимся! — щебетала она в трубку. — Наверное, денежки теперь лопатой гребёшь? Ты уж про нас не забывай. Юлечке вот сапоги на зиму нужны, а у меня давление скачет, лекарства дорогие…
Ольга молча переводила деньги. Ей было проще откупиться, чем выслушивать эти манипуляции. Андрей видел переводы и хмурился.
— Зачем ты им даёшь? — спрашивал он. — Они же взрослые люди.
— Чтобы они не трогали тебя, — честно отвечала Ольга. — И меня.
Салон «Гармония тела» открылся через полгода. На открытие пришло много людей: клиенты Ольги, партнёры Виктора Павловича, журналисты из местных глянцевых журналов. Ольга, в элегантном платье, с красивой укладкой, сияла. Она говорила вступительную речь, благодарила Виктора Павловича, представляла своих мастеров. Андрей стоял в сторонке с бокалом шампанского и чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. К нему никто не подходил, его никто не знал. Он был просто «муж Ольги». Тот самый водитель автобуса.
Ревность подкралась незаметно. Сначала это были мелкие уколы.
— Ну что, наговорилась со своим благодетелем? — бросил он, когда они ехали домой после открытия.
— Андрей, он мой партнёр по бизнесу, — устало ответила Ольга.
— Партнёр, конечно, — хмыкнул он. — Вкладывает в тебя миллионы. Просто так, из доброты душевной.
— Он вкладывает в прибыльное предприятие! — вспыхнула Ольга. — И перестань, пожалуйста!
Но он не переставал. Он начал придираться к её поздним возвращениям, к звонкам по вечерам, к её новым нарядам. Его мир, такой простой и понятный — баранка автобуса, ужин дома, телевизор — рушился. А она строила свой, новый, в котором ему, как ему казалось, не было места.
Масло в огонь подливала свекровь.
— Сынок, а она про тебя-то не забыла? — вкрадчиво спрашивала она во время его редких визитов в Электросталь. — Вся в делах, в бизнесе… Муж-то ей теперь зачем, водитель автобуса? Найдёт себе какого-нибудь бизнесмена, под стать.
— Мама, не говори ерунды! — злился Андрей, но ядовитые семена сомнений падали в благодатную почву его уязвлённого самолюбия.
Развязка наступила через год после открытия салона. Бизнес процветал. Ольга полностью выкупила долю Виктора Павловича, вернув ему все вложенные средства с хорошими процентами. Теперь она была единственной хозяйкой. В тот вечер она пришла домой с бутылкой дорогого шампанского и документами.
— Андрей, я это сделала! — воскликнула она с порога. — Салон теперь полностью мой! Это наш салон!
Он сидел на кухне, мрачный и трезвый. Он посмотрел на неё, потом на документы, которые она положила на стол.
— Твой салон, — отрезал он. — Не наш. Моего здесь ничего нет.
— Как это нет? Андрей, я всё это делала для нас! Чтобы мы жили лучше, чтобы могли путешествовать, чтобы…
— Чтобы ты могла тыкать в меня пальцем и говорить, что я ничтожество? — его голос сорвался на крик. — Я тебе не ровня, да?! Ты теперь бизнес-леди, а я как был шоферюгой, так и остался! Тебе стыдно за меня, признайся!
— Что ты несёшь?! — Ольга смотрела на него с ужасом. — Стыдно? Я гордилась тобой! Я всегда говорила, что у тебя тяжёлая и нужная работа! Я думала, ты будешь гордиться мной! А ты… ты ревнуешь меня к моему успеху!
— Я ревную тебя к твоей новой жизни! — кричал он. — К твоим "Викторам Павловичам", к твоим приёмам, к твоим разговорам, в которых я ни черта не понимаю! Я больше так не могу! Я тебе не нужен.
Он встал, пошёл в комнату и вышел через десять минут с собранной спортивной сумкой.
— Я уезжаю. К маме. Там я, по крайней мере, свой.
Он ушёл, хлопнув дверью. Ольга осталась одна посреди кухни. Шампанское так и стояло неоткрытым. Она медленно опустилась на стул. Из глаз хлынули слёзы. Не слёзы обиды. Слёзы горького, ледяного разочарования. Она вытащила их семью из болота, она построила будущее, а он… он просто сбежал. Сбежал туда, откуда она его с таким трудом вытащила.
Андрей ехал в электричке в Электросталь и чувствовал себя героем. Он поступил как мужчина. Он не позволит вытирать об себя ноги. Мама была права. Сейчас он приедет, его встретят, накормят, поймут. Он отдохнёт, а потом решит, что делать.
Реальность оказалась совсем не такой радужной. Дверь ему открыла заспанная Юлия в растянутой футболке. В нос ударил кислый запах немытой посуды и дешёвых сигарет.
— О, брат приехал, — равнодушно протянула она и ушла обратно в комнату, где на диване перед телевизором, укрывшись пледом, лежала Мария Степановна.
— Андрюша, сынок! — всплеснула она руками. — Что случилось? Ушёл от этой мегеры? Правильно сделал! Не пара она тебе, не пара!
Первые пару дней прошли в эйфории. Его жалели, кормили пельменями из пачки и слушали его гневные монологи о том, как Ольга «зазвездилась». Но потом начались будни.
Однокомнатная квартира после просторной московской трёшки казалась карцером. Диван, на котором ему постелили, был продавленным и скрипучим. Телевизор орал с утра до ночи. Юлия постоянно с кем-то скандалила по телефону, а Мария Степановна без умолку жаловалась на болячки, маленькую пенсию и неблагодарную невестку.
Через неделю он понял, что его присутствие здесь воспринимается как должное. А ещё через одну с него начали требовать деньги.
— Сынок, у нас картошка закончилась, — говорила мама. — И Юлечке на проезд надо.
Андрей отдавал. Но его зарплата водителя автобуса была не бесконечной. Особенно когда нужно было содержать троих. Он впервые в жизни столкнулся с тем, от чего его так долго оберегала Ольга — с тотальным безденежьем. Они не умели экономить. Деньги, которые он давал, улетали в тот же день на какую-то ерунду: дешёвую колбасу, лотерейные билеты, очередную кофточку для Юлии.
Однажды вечером, когда он пришёл с работы смертельно уставший, его ждал скандал.
— Ты почему хлеб не купил?! — накинулась на него с порога мать. — Мы тут с Юлей голодные сидим!
— Я работал! — огрызнулся он. — А вы что делали весь день? Юля, ты не могла в магазин сходить?
— А на что я пойду? — капризно надула губы сестра. — Ты денег не оставил.
— Я же вам вчера тысячу давал!
— Ну, она кончилась! — вмешалась мать. — Цены-то видел какие? Тебе лишь бы нас упрекнуть! Совсем как твоя Олька стал!
И тут Андрея прорвало.
— А что Олька?! — закричал он. — Да при Ольке у нас холодильник ломился! И чисто было! И тихо! Она пахала на всех вас, а вы только требовали! Я был идиотом, что не видел этого! Идиотом, что ушёл от неё!
Он схватил куртку и выбежал на улицу. Он шёл по тёмным, незнакомым улицам Электростали и задыхался от отчаяния и стыда. Он вспомнил свою чистую, уютную квартиру. Вспомнил, как Ольга, уставшая, засыпала у него на плече. Вспомнил её счастливые глаза, когда она говорила о своём салоне. Он всё разрушил. Собственными руками. Из-за глупой гордости и ревности.
Он нашёл старую фотографию в телефоне. Свадебную. Они с Ольгой, совсем молодые, счастливые, смотрят в объектив. И он зарыдал. Прямо там, на скамейке в чужом, холодном сквере. Он плакал, как маленький мальчик, потерявший самое дорогое, что у него было.
Ольга жила как во сне. Она с головой ушла в работу. Салон стал её крепостью, её спасением. Она наняла управляющего, а сама продолжала работать массажистом. Ей нужно было чувствовать, что она по-прежнему лечит людей своими руками, что она не просто бизнесмен, а мастер.
Клиенты замечали её печаль, но вопросов не задавали. Лишь однажды Виктор Павлович, который иногда заходил к ней на массаж, сказал:
— Боль от предательства похожа на мышечный спазм, Ольга. Она сковывает, мешает дышать. Её нельзя игнорировать. Её нужно проработать и отпустить.
Она не отвечала на звонки Андрея. Она не знала, что ему сказать. Она была раздавлена.
Прошёл месяц. Однажды вечером в дверь её квартиры позвонили. Она посмотрела в глазок. На пороге стоял Андрей. Худой, осунувшийся, с букетом ромашек — её любимых цветов — в руках.
Она открыла дверь.
Они долго молчали, стоя в прихожей.
— Можно я войду? — тихо спросил он.
Она кивнула.
Он вошёл на кухню и сел на тот самый стул, на котором она сидела месяц назад, когда он ушёл.
— Оля… прости меня, — его голос дрожал. — Я всё понял. Я был таким дураком. Я… я вёл себя как последний подонок. Моя гордость, моя ревность… они ослепили меня. Я увидел, как они живут на самом деле. Как они жили за твой счёт. И я понял, что всё, что у меня было настоящего и ценного в жизни — это ты.
Он поднял на неё глаза, полные слёз.
— Я не прошу тебя принять меня обратно. Я этого не заслужил. Я просто хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя. И я всё разрушил.
Ольга смотрела на него, и лёд в её сердце начал медленно таять. Перед ней сидел не тот самоуверенным мужчина, который уходил, хлопнув дверью. Перед ней сидел раздавленный, раскаявшийся человек. Её муж.
— Зачем ты приехал? — тихо спросила она.
— Я хочу быть твоим мужем, Оля, — сказал он, и в его голосе появилась твёрдость. — Не прицепом, не обузой, а мужем. Партнёром. Я… я уволился из Мосгортранса. Я пойду на курсы. Может, администратором смогу у тебя работать. Или завхозом. Да кем угодно! Я хочу быть рядом. Я хочу помогать тебе. Я хочу, чтобы наш салон, твой салон, был и моим делом тоже. Я хочу снова быть с тобой. Если… если ты дашь мне шанс.
Он встал на одно колено, прямо там, на её кухне, и протянул ей букет ромашек.
— Оля, я клянусь, ты больше никогда не пожалеешь. Дай мне один-единственный шанс.
Ольга смотрела на него, на эти простые полевые цветы, на его лицо, мокрое от слёз. И её собственная слеза скатилась по щеке. Слеза прощения.
Она знала, что будет нелегко. Что раны заживают долго. Но она также знала, что любовь, если она настоящая, способна творить чудеса. А ещё она знала, что каждый заслуживает второй шанс. Особенно тот, кто смог осознать свои ошибки.
— Встань, дурак, — сказала она сквозь слёзы, принимая цветы. — Пол испачкаешь. Иди мой руки. Будем ужинать.
И в этой простой фразе было всё: и прощение, и принятие, и надежда на новое, общее будущее. Будущее, которое они теперь будут строить вместе. На равных. Как настоящие партнёры.