— Оленька, тут такое дело… — начала Мария Степановна своим привычным вкрадчивым тоном, от которого у Ольги по спине пробегал холодок. — Юлечке нашей телефон новый нужен. Совсем её старенький плох стал, стыдно людям в глаза смотреть.
Ольга, только что вошедшая в квартиру после двенадцатичасовой смены, устало опустила на пол тяжелую сумку с продуктами. Аромат свежего хлеба и дорогих сыров, купленных не для себя, смешался с запахом валерьянки, который, казалось, навсегда впитался в обивку старого кресла, где восседала свекровь.
— Какой телефон, Мария Степановна? — Ольга сняла туфли, чувствуя, как гудят ноги. — Мы Юле полгода назад покупали. Вполне приличный аппарат.
Из соседней комнаты тут же выпорхнула Юлия, тридцатилетняя девица с вечно скучающим выражением лица.
— Оль, ну ты чего? — протянула она капризно. — У всех уже последние модели, с камерой нормальной! Я же блог хочу вести, развиваться. А с этим «кирпичом» что я наснимаю? Только кота нашего, и то в плохом качестве.
Ольга посмотрела на сестру мужа, которая за всю свою жизнь не проработала и месяца, находясь в «активном поиске себя», и с трудом сдержала вздох. Развиваться… В её понимании это означало часами листать ленту соцсетей, делать селфи и жаловаться на отсутствие «стартового капитала» для собственного бизнеса.
— Юля, последний «айфон» стоит как две моих зарплаты. И твой «кирпич» — это вполне современный смартфон.
— Вот именно! — подхватила свекровь, повышая голос. — Две твоих зарплаты! А ты у нас массажист известный, в элитном салоне! У тебя клиенты — сплошь богачи! Неужели для нашей Юлечки не можешь постараться? Она же тебепочти как сестра!
Ольга молча прошла на кухню, чувствуя, как закипает внутри глухое раздражение. Как сестра… Сестра, которая ни разу не помыла за собой тарелку, не говоря уже о том, чтобы помочь с уборкой в трёхкомнатной квартире, которая, к слову, принадлежала Ольге. Это была квартира её бабушки, её островок стабильности, в который она по доброте душевной пустила мужа с его «прицепом» — мамой и сестрой, когда те продали свою двушку в Подмосковье, чтобы «помочь Юлечке с первым взносом на ипотеку». Деньги, разумеется, давно испарились, а родственники прочно осели на её шее.
На кухню, шмыгнув носом, зашёл муж Андрей. Он работал водителем автобуса в Мосгортрансе, вставал в четыре утра и возвращался затемно. Ольга любила его за доброту и простоту, но его неспособность противостоять матери и сестре с каждым годом утомляла всё больше.
— Оль, ну не кипятись, — тихо сказал он, обнимая её за плечи. — Мама опять за своё.
— Андрей, это уже невыносимо, — так же тихо ответила Ольга, кладя голову ему на грудь. — Твоя сестра хочет телефон за сто пятьдесят тысяч. Твоя мама считает, что я обязана его купить. Они живут в моей квартире, едят за мой счёт. Я оплачиваю коммунальные услуги, покупаю им одежду, даю деньги на карманные расходы. Я устала.
— Я поговорю с ними, — пообещал Андрей, но Ольга знала цену этим обещаниям.
Стоило ему войти в комнату, как Мария Степановна начинала свой спектакль: хваталась за сердце, пила корвалол и причитала о своей несчастной доле, о том, как она всю жизнь положила на детей, а теперь её, больную женщину, родная невестка куском хлеба попрекает. Андрей сдувался, как воздушный шарик, и шёл к Ольге с просьбой «не обострять».
И в этот вечер всё повторилось. После десяти минут душераздирающих стенаний Марии Степановны и хныканья Юлии, Андрей снова пришёл на кухню.
— Оль, может, правда, купим? В рассрочку возьмём, — виновато пробормотал он. — Чтобы дома мир был.
Ольга посмотрела на мужа долгим, тяжёлым взглядом. В его глазах плескалась усталость и чувство вины. Он был зажат между тремя женщинами, и, как всегда, выбирал путь наименьшего сопротивления.
Именно в этот момент в Ольге что-то сломалось. Не со звоном и грохотом, а тихо, почти незаметно. Словно тонкая нить, на которой держалось её терпение, беззвучно лопнула. Она больше не чувствовала ни злости, ни обиды. Только холодную, звенящую пустоту и кристальную ясность. Она поняла, что так больше не может и не будет.
— Хорошо, — неожиданно для него и для самой себя сказала она. — Будет Юле телефон. И не только телефон. Будет вам всем сюрприз.
Мария Степановна и Юлия, подслушивавшие у двери, победоносно переглянулись. Они снова победили. Они и не подозревали, что Ольга имела в виду совсем не то, о чём они подумали. Война была проиграна, но не Ольгой.
Следующие два месяца Ольга жила как в тумане. Она работала на износ, брала дополнительных клиентов, выходила в выходные. Домой она приносила деньги, молча отдавала мужу часть на хозяйство, а остальное откладывала. На вопросы родственников, почему она такая молчаливая и задумчивая, она отвечала односложно: «Устала».
Они не возражали. Главное, что финансовый поток не иссякал. Юлия получила свой телефон и тут же начала «развивать блог», фотографируя еду, которую покупала и готовила Ольга. Мария Степановна требовала то новые занавески в свою комнату, то ортопедический матрас, то подписку на платный канал с сериалами. Ольга на всё кивала и записывала в блокнот. Но не для того, чтобы купить, а для того, чтобы помнить. Каждая их просьба была ещё одним камнем в фундамент её нового плана.
Андрей замечал перемену в жене. Она отдалилась, стала холодной. Вечерами, когда он пытался её обнять, она не отталкивала, но и не отвечала на ласку, оставаясь напряжённой, как натянутая струна.
— Оль, что с тобой? — спрашивал он. — Мы как чужие стали.
— Просто много работы, — отвечала она, не глядя на него. — Нужно потерпеть.
Однажды к ней на сеанс пришёл её постоянный клиент, Виктор Павлович, солидный мужчина, владелец строительной компании. Он ходил к Ольге уже несколько лет, лечил свою больную спину, и очень ценил её как специалиста. Он видел, что с его любимым мастером что-то не так.
— Ольга, простите за бестактность, но вы сами на себя не похожи, — сказал он, когда она заканчивала массаж. — У вас руки золотые, но сегодня в них нет энергии. Что-то случилось?
И Ольга, сама от себя не ожидая, рассказала. Не всё, конечно, а лишь то, что очень устала и мечтает о тишине и покое в собственном доме. Что копит деньги на «одно важное дело».
— Знаете, Виктор Павлович, — сказала она, разминая ему плечи, — есть такая простая истина. Напряжение в мышцах, как и напряжение в жизни, накапливается постепенно. Сначала лёгкий дискомфорт, потом боль, а потом мышца «каменеет», спазмируется и начинает отравлять жизнь всему организму, пережимая сосуды и нервы. И тут либо терпеть, пока не откажет что-то важное, либо решиться на глубокий, порой болезненный массаж, чтобы разбить этот узел. Я вот, кажется, решилась.
Виктор Павлович молча слушал, а когда сеанс закончился, оставил на столике конверт.
— Это вам премия, Ольга. За ваш труд и за то, что ставите на ноги таких, как я. Не отказывайтесь. Иногда, чтобы разбить узел, нужен хороший инструмент.
В конверте лежала сумма, равная её доходам за три месяца. Ольга смотрела на деньги, и у неё дрожали руки. Это был знак. Вселенная давала ей зелёный свет.
План обрёл чёткие очертания. Ольга тайно встретилась с риелтором, своей давней подругой Светой.
— Мне нужна однокомнатная квартира, — твёрдо сказала она. — Не в Москве. Где-нибудь в ближайшем Подмосковье, час-полтора на электричке. В приличном состоянии, чтобы можно было сразу въехать. Бюджет — вот.
Света, выслушав Ольгину историю, присвистнула.
— Олька, ты гений! Это же гениально! Не просто выгнать, а «подарить» им клетку, пусть и золотую с их точки зрения. Они же не смогут отказаться, это же «забота»!
Нашли быстро. Небольшая, но уютная „однушка“ в Электростали, со свежим косметическим ремонтом, в тихом зелёном районе. Ольга, не торгуясь, внесла задаток и оформила ипотеку на максимальный срок; ежемесячные платежи потянем. Она использовала деньги от клиента и все свои сбережения. Денег почти не осталось, но она чувствовала небывалое облегчение.
Она знала, что по закону они не имеют никаких прав на её квартиру. Они даже не были в ней прописаны, только временно зарегистрированы. Но судиться, скандалить, вызывать полицию — это было не в её стиле. Она выбрала другой путь. Путь, которого они никак не ожидали.
Судный день настал в субботу. Ольга с утра приготовила праздничный обед: запекла утку с яблоками, сделала несколько салатов, купила дорогой торт. Мария Степановна и Юлия были в предвкушении. Наверное, Оленька решила отметить покупку нового телефона.
Андрей, ничего не подозревая, радовался хорошему настроению жены. Он даже не догадывался, что это затишье перед бурей.
Когда все сели за стол, Ольга встала с бокалом сока в руке.
— Дорогие мои, — начала она тихо, но отчётливо. — Я хочу сказать, что очень вас всех люблю. И ценю вашу заботу.
Мария Степановна прослезилась от умиления. Юлия снисходительно улыбнулась.
— Я вижу, как вам тяжело ютиться здесь всем вместе, — продолжала Ольга, её голос креп. — Как вы мечтаете о собственном гнёздышке. Особенно ты, Юля. Тебе нужно строить свою жизнь. И вы, Мария Степановна, заслужили спокойную старость в собственном доме.
Она сделала паузу, обвела всех взглядом и положила на стол связку ключей и папку с документами.
— Поэтому я сделала вам подарок. Это ключи от вашей новой квартиры.
Наступила тишина. Такая густая и тяжёлая, что, казалось, её можно резать ножом.
Первой опомнилась Юлия.
— Что? Какой квартиры? — её голос дрогнул.
— Однокомнатной. В городе Электросталь, — спокойно пояснила Ольга. — Очень уютная, с ремонтом. Я оформила её на вас, Мария Степановна. Вот документы. Это мой вам подарок. От чистого сердца.
Мария Степановна медленно взяла папку. Её руки тряслись. Она открыла её, пробежала глазами по договору купли-продажи и подняла на Ольгу взгляд, в котором плескались неверие, шок и подступающая ярость.
— Ты… что ты сделала? — прошипела она. — Электросталь? Ты нас в ссылку отправляешь?
— Что вы, это же подарок! — с обезоруживающей улыбкой ответила Ольга. — Вы же хотели жить отдельно. Теперь у вас есть такая возможность. Своя квартира, своя жизнь. Разве не об этом вы мечтали?
— Ты нас выгоняешь! — взвизгнула Юлия, вскакивая из-за стола. — Из нашего дома!
— Поправочка, — голос Ольги стал стальным. — Из моего дома. Квартира принадлежит мне. А я дарю вам вашу собственную. Вы должны быть благодарны.
Тут взорвался Андрей.
— Оля! Что ты творишь?! Без меня?! Ты выгоняешь мою мать и сестру!
— Андрей, сядь, — ровно сказала Ольга. — Я не выгоняю. Я дарю им жильё. Жильё, на которое они никогда бы не заработали. Я потратила на это все свои сбережения. Я думала, ты будешь рад, что твои самые близкие женщины наконец-то обретут свой угол.
Аргумент был убийственным. Что он мог возразить? Что его мать и сестра предпочитают жить на всём готовом за счёт невестки в центре Москвы, а не в собственной квартире в Подмосковье? Это было бы слишком откровенно.
А Мария Степановна уже пришла в себя. Слёзы умиления сменились слезами ярости.
— Ах ты змея! Пригрели на груди! — закричала она, размахивая документами. — Я на тебя в суд подам! За моральный ущерб! Ты нас на улицу выкидываешь!
— На какую улицу? — парировала Ольга, чувствуя, как адреналин придаёт ей сил. — В квартиру с ремонтом и мебелью, которую я тоже уже оплатила. По поводу суда — ваше право. Только учтите, Мария Степановна, вы в моей квартире никто. Временная регистрация закончилась месяц назад. По закону, я могу прямо сейчас вызвать полицию и вас выселят в течение часа. Но я же не такая, я по-хорошему. Я вам даю крышу над головой.
Она повернулась к мужу.
— А ты, Андрей, должен сделать выбор. Либо ты остаёшься со мной, в нашем доме, и мы начинаем строить свою семью. Либо ты едешь со своими мамой и сестрой в их новую жизнь. Я приму любое твоё решение.
Это был удар под дых. Андрей смотрел то на рыдающую мать, то на бледную от злости сестру, то на свою жену, в глазах которой стояла холодная решимость.
— Мама, перестань… Оля, ну зачем так… — лепетал он, окончательно растерявшись.
— Так надо, Андрей! — отрезала Ольга. — Надо, потому что иначе мы все утонем в этом болоте лжи и лицемерия! Я не позволю больше вытирать об себя ноги! Никому! Встаньте! Посмотрите на себя в зеркало! Вам не стыдно?! Здоровая молодая женщина, — она указала на Юлию, — сидит на шее у всех! Пожилая, но полная сил женщина, — кивок в сторону свекрови, — вместо того, чтобы помогать сыну строить семью, разрушает её своими интригами и манипуляциями! Вы привыкли жить за чужой счёт! Но этому пришёл конец!
Её голос звенел в тишине. Она впервые за много лет позволила себе говорить то, что думает. И это было пьянящее чувство свободы.
— Я даю вам неделю на сборы, — закончила она уже спокойнее. — Грузовик и грузчиков я закажу сама. За свой счёт, разумеется. Это мой последний вам подарок.
Она развернулась и ушла в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. За дверью ещё долго слышались крики, рыдания и обвинения. Ольга села на кровать и закрыла лицо руками. Она не плакала. Она просто дышала. Глубоко и свободно. Впервые за долгие годы.
Эта неделя была похожа на ад. Мария Степановна и Юлия демонстративно страдали. Они ходили по квартире как тени, вздыхали, роняли вещи и смотрели на Ольгу с укоризной. Они не собирали вещи, надеясь, что она одумается, сломается.
Но Ольга не ломалась. Она спокойно ходила на работу, а по вечерам сидела в комнате, читая книгу. Андрей метался между тремя огнями. Он пытался уговорить Ольгу «простить» их, а мать и сестру — «принять с благодарностью». Не получалось ни то, ни другое.
В пятницу вечером, за день до переезда, он сел рядом с Ольгой на кровати.
— Я не знаю, что мне делать, — признался он. — Это же моя мать…
— Я понимаю, — кивнула Ольга. — И я не ставлю тебя перед выбором «или я, или они». Я прошу тебя выбрать себя, Андрей. Выбрать нашу семью. Они не пропадут. У них будет своя квартира. Да, им придётся научиться жить по средствам. Юле, возможно, даже придётся найти работу. Это страшно, но не смертельно.
Она взяла его руку.
— Пойми, бороться можно и нужно всегда. Но не друг с другом, а за своё счастье. Я борюсь за наше. А ты?
В день переезда Ольга вызвала клининговую компанию. Пока грузчики, матерясь, выносили коробки и тюки (вещей у нахлебниц оказалось неимоверное количество), девушки из клининга мыли и чистили квартиру.
Мария Степановна устроила прощальный спектакль на лестничной клетке, с причитаниями и проклятиями в адрес «неблагодарной твари». Юлия молча курила, бросая на Ольгу полные ненависти взгляды.
Когда последняя коробка была погружена, и грузовик, фыркнув, отъехал от подъезда, Андрей подошёл к Ольге. Он не поехал с ними.
— Я остаюсь, — сказал он тихо. — С тобой.
Они вошли в квартиру. Она сияла чистотой и пахла свежестью. И самое главное — в ней было тихо. Непривычно, оглушительно тихо.
Они стояли посреди гостиной и молчали. Потом Андрей обнял её. Крепко, как никогда раньше.
— Прости меня, — прошептал он ей в волосы. — Я был слепым и глухим идиотом.
Ольга прижалась к нему. Внутри разливалось тепло. Она победила. Нет, не их. Она победила свой страх и свою многолетнюю усталость.
Вечером они сидели на кухне и пили чай. Впервые за много лет это был их вечер. Никто не требовал, не жаловался, не просил.
— Знаешь, — сказала Ольга, глядя в окно, за которым зажигались огни большого города, — я, кажется, поняла, что такое счастье. Это не когда у тебя всё есть. А когда в твоей жизни нет ничего лишнего.
Андрей взял её руку и поцеловал. Он понимал, что им ещё многое предстоит пройти. Что звонки от мамы с жалобами на жизнь в Электростали ещё будут. Но теперь он знал, на чьей он стороне. На стороне своей семьи. Своей настоящей семьи, состоящей из двух человек.
А Ольга смотрела на своё отражение в тёмном стекле и улыбалась. Она сделала то, чего от неё никто не ожидал. Она не стала скандалить, не стала выгонять их с позором. Она подарила им новую жизнь. И тем самым подарила новую жизнь себе. И это была самая дорогая и самая правильная покупка в её жизни.