Маргарита Петровна тяжело поднялась с дивана, когда в дверь раздался осторожный стук. Она ворчливо поправила старенький халат, вздохнула — и, не спеша, направилась к прихожей. В такие минуты ей всегда казалось, что за дверью стоит кто-то с очередной просьбой или, не дай Бог, сосед с жалобами.
— Кого там нелёгкая принесла в такой мороз? — пробормотала женщина, поворачивая ключ.
Дверь со скрипом открылась. На пороге, вжавшись в плечи от холода, стоял её старший сын Аркадий. Лицо его выглядело усталым, с проседью в бороде, а глаза — виноватыми.
— Мам... — неуверенно улыбнулся он. — С наступающим тебя.
Маргарита Петровна крякнула и скрестила руки на груди:
— Ага, явился. Чего пришёл?
— Хотел поздравить... Подарок привёз, — Аркадий неловко протянул потрёпанный пакет.
Женщина отступила в сторону, пропуская его внутрь. Сын снял шапку, и с волос посыпались снежинки. Он достал из пакета коробку дешёвых конфет и простенькую открытку с изображением ёлки.
— Вот... — пробормотал он, протягивая.
— Спасибо... — сухо ответила мать, но в голосе её звякнула нотка разочарования. Она-то уже успела представить, что сын принесёт что-то серьёзное: может, кусок колбасы, может, бутылку шампанского... А тут какие-то "грошовые радости".
Аркадий виновато пожал плечами:
— Ну, как смог...
Мать смерила его оценивающим взглядом, заметив, что куртка у него уже потертая, сапоги — в разводах соли.
— Видно, сильно разбогател после второй свадьбы, — усмехнулась она ядовито. — Где твоя пассия-то?
— Лера на работе, — ответил он, слегка смутившись.
— О, так устроилась всё же? — приподняла бровь женщина.
— Да, продавцом. Магазин рядом с домом.
— Ну-ну, продавцом... — пробормотала мать, и в её голосе звучало и презрение, и недоверие.
Аркадий вздохнул, но не стал оправдываться. Он привык к её колким словам.
В воздухе пахло чем-то постным, может, вчерашней кашей или остывшим борщом. В комнате стояла тишина, лишь часы на стене мерно тикали, отбивая каждую секунду неловкой паузы между матерью и сыном.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но... В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Неловкое приглашение
Аркадий переминался с ноги на ногу, сжимая в руках шапку. Слова застревали у него в горле, но он всё же решился:
— Мам, слушай... Мы с Лерой думали... Может, завтра к вам приедем? Вместе Новый год встретим. Веселей будет — и вам, и нам.
Маргарита Петровна прищурилась, словно стараясь разглядеть, не кроется ли подвох в его словах.
— Нет, нет! — резко махнула рукой. — Даже не думай! Нам самим есть нечего.
— Мы привезём с собой что-нибудь... — попытался возразить Аркадий.
— Ой, не смеши меня! Что у вас там есть? Картошка? — с ехидным смешком перебила мать. — Пир на весь мир устроите, ага!
Аркадий покраснел. Её слова были обидны, но он понимал, что спорить бесполезно.
— Мам... — начал он тихо. — Мы же просто хотим побыть с вами.
— Не надо. — Женщина отвернулась. — Мы с отцом надеемся, что Даниил нас пригласит. У них-то всегда всё есть. Сноха Софья готовит на убой, полстола заставляет. У них и салаты, и мясо, и рыба... Всё как положено.
В её голосе слышалось восхищение и гордость. Аркадий это уловил и опустил глаза. Он давно привык, что мать больше любит младшего брата.
— А нам-то что делать? — с досадой пробормотал он. — Когда нам можно приехать?
Маргарита Петровна обернулась, её лицо разгладилось, а глаза блеснули каким-то хитрым огоньком:
— Первого числа приезжайте. Может, Софья чего-то даст. Она всегда много готовит, половину потом выбрасывает. А так хоть нам с отцом перепадёт.
Аркадий тяжело вздохнул. Было больно слышать, что его приезд ждут не ради встречи, а ради остатков со стола брата.
— Жаль, придётся встречать вдвоём... — сказал он, но уходить не спешил. В глубине души он всё ещё надеялся, что мать смягчится и передумает.
Женщина лишь молча поправила на стене календарь с облупившимися краями и глухо сказала:
— Так будет лучше.
Тишина снова заполнила комнату. Стук часов казался особенно громким, а между матерью и сыном повисла невидимая стена, куда толще бетонной.
Непрошеная просьба
Аркадий уже собирался уходить, когда его взгляд невольно скользнул к кухне. На подоконнике стояли мешочки, перевязанные верёвочками, а рядом — пара больших банок с соленьями. Его горло пересохло: дома у них с Лерой было почти пусто. Всё, что оставалось, — пара килограммов мороженой картошки, да и та стала сладкой от мороза, ведь печку топить было нечем.
Он замялся, а потом решился:
— Мам... у вас картошки случайно не найдётся?
Маргарита Петровна резко обернулась, прищурилась:
— Тебе что, так плохо живётся, что уже по сусекам шаришь?
— Да не то чтобы... Просто у нас своя перемёрзла, — признался он с тяжёлым вздохом. — Сладкая стала до невозможности, есть невозможно. Хотел хоть немного взять.
Мать нахмурилась, но всё-таки тяжело поднялась, бормоча себе под нос:
— Всю жизнь сама выкручивалась, а тут мужик здоровый стоит и картошку у стариков клянчит.
Она спустилась в подполье, стуча каблуками по деревянным ступенькам. Шум доносился, словно из глубокой ямы. Аркадий ждал наверху, теребя шапку в руках. Наконец снизу донёсся её ворчливый голос:
— Держи! Только немного дам, сама без куска хлеба останусь.
Когда мать вылезла, в руках у неё был небольшой мешочек. Она поставила его рядом с сыном, но Аркадий, словно решив, что момент ещё не упущен, вдруг выкрикнул:
— Мам, а моркови и свёклы не найдётся?
Женщина застыла на месте, глаза её сверкнули от злости.
— Я тебе что, овощная база? — процедила она сквозь зубы. — Может, ещё курицу тебе выдать? Или селёдку с огорода выкопать?
— Мам, ну пожалуйста... — виновато потупил взгляд Аркадий. — Хоть немного. Лера хотела салат сделать, праздничное настроение создать.
Маргарита Петровна шумно выдохнула и, бормоча проклятия, снова наклонилась к подполью. Через минуту она кинула в мешок пару морковок и свёклу.
— Всё, больше не проси! — отрезала она.
Аркадий благодарно кивнул:
— Спасибо, мам. Мы с Лерой хоть что-то приготовим.
Он прижал к груди мешочек, словно самое ценное сокровище, и вышел из квартиры. Мать ещё долго стояла у двери, слушая его удаляющиеся шаги, и только потом прикрыла створку, шепнув себе под нос:
"И чего он каждый раз приползает? Всё равно ведь Даниил лучше..."
Голодный Новый год
Вернувшись домой, Аркадий выгрузил картошку и овощи на старый облупленный стол. Лера радостно заулыбалась, хотя видно было, что настроение у неё упало.
— Хоть на салат хватит, — сказала она, взяв в руки свёклу. — Спасибо тебе, что достал.
Они вдвоём засуетились на крошечной кухне. Праздничных запахов почти не было: лишь жареная картошка шкворчала на сковороде, да варёные овощи остывали на тарелке.
Когда куранты на телевизоре начали отсчитывать последние секунды года, Аркадий и Лера сидели за столом, на котором стояла одна тарелка с салатом и чугунок с картошкой.
— С Новым годом... — тихо произнёс он, чокнувшись с ней стаканом дешёвого компота из пакетика.
— С Новым годом, Аркаш, — улыбнулась девушка, но глаза её были печальными.
Они молча ели, каждый думая о своём. Лера ковыряла вилкой картошку и, наконец, не выдержала:
— Может, съездим к твоим родителям?
— Они сказали завтра приезжать, — угрюмо ответил он.
— Так завтра уже наступило, — вздохнула она. — Аркаш, я правда есть хочу. Эта картошка уже в горло не лезет.
Слова её пронзили мужчину. Ему стало стыдно: он хотел устроить праздник для своей молодой жены, а в итоге — голый стол и тоска.
Аркадий вскочил, быстро натянул куртку:
— Собирайся. Поедем.
— А родители? — насторожилась Лера.
— Наверное, у Даниила. Я совсем забыл... Но может, нас пустят, не на улице же встречать праздник.
Через полчаса они уже сидели на лавочке у заснеженного подъезда, дрожа от холода. Лера стучала зубами, кутаясь в тонкую куртку.
— Наверное, они сейчас селёдку под шубой едят... — с завистью сказал Аркадий, глядя на окна квартиры брата.
— Давай поднимемся? Поздравим их. Ну не выгонят же в такую ночь? — робко предложила Лера.
Аркадий посмотрел на неё, потом на дверь подъезда и решительно кивнул:
— Поедем к ним. Хуже всё равно не будет.
И пара поднялась по ступенькам, оставив за спиной пустую улицу и неудавшийся праздник.
У чужого порога
Подъезд встретил Аркадия и Леру холодом и запахом сырости. Ступеньки были обиты снегом, с потолка капала талая вода. Они поднялись на нужный этаж, и Аркадий несколько секунд стоял у двери брата, собираясь с духом.
— Ну... попробуем, — выдохнул он и нажал на звонок.
За дверью послышался весёлый смех, звон посуды, приглушённые голоса. Атмосфера праздника. Аркадий почувствовал, как его кольнуло в груди — словно он уже лишний. Но дверь распахнулась, и на пороге появилась Софья, жена Даниила.
— Кто там? — сказала она сначала раздражённо, а потом её глаза расширились, когда увидела гостей.
Лера робко улыбнулась:
— С Новым годом!
— С Новым годом, — неуверенно повторил Аркадий и протянул руки, будто хотел обнять родственницу.
Но Софья отшатнулась, брезгливо сморщив нос:
— Родители у вас? — неловко спросил Аркадий.
Софья прищурилась:
— Ах вот оно что... Понятно. Маргарита Петровна! — громко крикнула она вглубь квартиры. — Немедленно идите сюда!
Из кухни поспешно вышла мать. На лице у неё мелькнуло волнение, когда она увидела старшего сына.
— Мама... — начал было Аркадий, но Софья резко перебила его:
— Это что за цирк? Сами на халяву явились и ещё родственничков притащили!
Маргарита Петровна вспыхнула, бросив быстрый взгляд на Софью. Она знала: любое неверное слово, и та потом припомнит ей всё до мелочей.
— Я их не звала! — поспешно оправдалась мать.
— А что они тогда здесь делают? — голос Софьи стал колким, как ледяная кромка. — Господи, какой же от вас запах... Вторсырьём потянуло!
Лера покраснела до корней волос, отвернулась, пряча глаза. Аркадий сжал кулаки, но промолчал — сил спорить не было.
Софья скрестила руки на груди:
— Вот дал же Бог в родню нищебродов!
Маргарита Петровна, чтобы угодить снохе, закивала и громко сказала:
— Идите отсюда! Отдельно празднуйте! Вам здесь не рады!
Но в тот же миг, почти шёпотом, так, чтобы слышал только Аркадий, прошептала:
— Я же говорила, завтра приезжайте... Завтра дам чего-нибудь.
Эти слова ударили больнее любых оскорблений. Аркадий опустил голову и, взяв за руку Леру, тихо произнёс:
— Пошли.
Дверь захлопнулась перед ними с гулким стуком. В подъезде снова воцарилась тишина. Аркадий и Лера вышли на улицу, где снег под ногами скрипел громче, чем их голоса.
— Я так и знала... — сказала девушка, дрожа от холода. — Зря мы сюда пришли.
Аркадий не ответил. Он смотрел на ярко освещённые окна квартиры брата, где звучал смех, и чувствовал, что между ним и той жизнью — пропасть, которую ему уже не перейти.
Остатки с барского стола
На следующий день, когда город ещё не проснулся после новогодней ночи, Аркадий и Лера сидели у себя на кухне, грея ладони над кружками с остывшим чаем. Вдруг в дверь постучали.
— Кто там? — насторожился Аркадий.
— Это я, — послышался голос матери.
Он открыл дверь. Маргарита Петровна стояла на пороге с двумя пластиковыми контейнерами и пакетом в руках.
— Вот, — сказала она торопливо, словно боялась, что кто-то из соседей увидит. — Софья много наготавливала, половину не съели. Я принесла.
На столе через минуту стояли миска "Оливье", остатки селёдки под шубой, куски холодной курицы и половина торта с обвалившимися боками крема. Лера заглянула в контейнеры, и её глаза загорелись.
— Спасибо, Маргарита Петровна! — искренне сказала она.
Но Аркадий не радовался. Он видел, как мать торопливо вытирает руки о подол халата, как взгляд её бегает — будто она боится, что Софья узнает про эту "подачку".
— Мам... зачем ты всё это делаешь? — спросил он тихо.
— А что мне остаётся? — отмахнулась она. — И нам с отцом досталось, и вам теперь. Все сыты. Вот и хорошо.
Она оглянулась на дверь, понизила голос:
— На восьмое Марта провернём ту же схему. Софья опять наготавливает, потом полхолодильника выкинет. А так хоть нам польза. Только вы сами не приходите — она злится.
Маргарита Петровна потерла ладони, будто уже предвкушая будущую добычу.
Лера молча наложила на тарелку салата, улыбнулась Аркадию:
— Хочешь, я сейчас накрою стол? Будет настоящий праздник.
Но в его душе не было радости. Он смотрел на еду и думал о том, что для матери и невестки он — всего лишь обуза. И даже эти остатки со стола брата были не подарком, а напоминанием о том, какое место ему отвели в собственной семье.
Он вздохнул и тихо сказал:
— Да, давай накроем... хоть сегодня не будем голодными.
Лера улыбнулась, а в глазах Аркадия блеснуло что-то похожее на слёзы.
За окном падал снег, тихо, беззвучно, словно скрывая под белым покровом все обиды и унижения, пережитые этой ночью.
А также заходи в канал моей хорошей знакомой. Обязательно подписывайся на Трусы из моего гардероба!
Хотите больше эмоций? Окунитесь в наши другие рассказы!