Марина появилась в дверях как привидение. Бледная, с заплаканными глазами, сжимающая в руках мятый платочек. Вера чашку поставила так резко — даже чай расплескался.
— Что случилось?
— Верочка, — голос сестры дрожал. — Мне нужна помощь. Большая.
И тут у Веры что-то в животе оборвалось. Она знала этот тон. Этот взгляд снизу вверх, виноватый и просящий одновременно. Марина всегда так смотрела, когда нужны были деньги.
— Садись, рассказывай.
— Олегу срочно нужна операция. На сердце. — Марина села на край стула, будто готовилась сбежать. — Трёхстами тысячами дело не обойдётся, но если не собрать хотя бы эту сумму...
— Стой. Какая операция? Когда? Он же недавно диспансеризацию проходил!
— Ну это, внезапно обнаружили. Пороки такие коварные, знаешь.
Вера молчала. Смотрела на сестру — худенькую, нервную, всегда несчастную. Марина младше её на пять лет, но выглядела старше. Жизнь её мотала, как травинку на ветру. То муж работу потерял, то сын в автокатастрофу попал, то ещё что-нибудь.
— Триста тысяч, — протянула Вера. — Это же почти все мои накопления. Все.
— Я знаю. — В голосе Марины прозвучали слёзы. — Я понимаю, что прошу многое. Но Олег, он же у меня единственный. А ты, слава богу, здоровая. И квартира у тебя своя, и сбережения.
Вера поморщилась. Да, квартира есть. Однокомнатная, на четвёртом этаже, без лифта. Доставшаяся от бабушки. И сбережения есть — копила по тысяче-две каждый месяц, отказывая себе в мелочах. На «а вдруг что».
— Когда нужно?
— До понедельника. Сегодня пятница.
— Марина, но это же...
— Я отдам! — перебила сестра. — Честное слово! Как только Олег поправится, он снова на работу выйдет. У него специальность хорошая, электрик.
Специальность у Олега и правда была неплохая. Только работать он не любил. Предпочитал сидеть дома, пиво попивать да в телефоне ковыряться. А Марина крутилась как белка в колесе — то уборщицей где, то няней, то ещё кем.
Вера встала, подошла к окну. На улице февральская серость. Машины месят грязную жижу вместо снега. Люди торопятся, укутанные в тёмные куртки.
Триста тысяч.
— А если не операция? — вдруг спросила она, не оборачиваясь. — А если что-то другое?
Тишина за спиной была такой плотной, что хотелось оглянуться. Но Вера не обернулась. Продолжала смотреть в окно.
— Что ты имеешь в виду? — наконец тихо произнесла Марина.
— Да так. Мысли разные в голову лезут.
— Верка, ты что?! — голос Марины дрогнул. — Как ты можешь такое говорить? Олег лежит в больнице!
Вера обернулась. Сестра сидела вся сжавшаяся, с красными пятнами на щеках.
— Извини. Глупости в голову лезут. Конечно, дам.
— Правда?!
— Правда. — Вера глубоко вздохнула. — Только ведь понимаешь, это все мои деньги.
— Я отдам! Обязательно отдам! Как только Олег поправится!
И Марина бросилась обнимать сестру. Плакала, целовала в щёку, повторяла «спасибо-спасибо-спасибо». А у Веры было такое чувство, будто она сама себе приговор подписала.
Но что сделаешь? Сестра всё-таки.
В понедельник Вера пошла в банк и сняла все свои накопления. Триста тысяч рублями лежали в конверте, как её последняя надежда на спокойную старость.
Марина приехала в тот же день. Взяла деньги, опять плакала от благодарности, обещала вернуть через месяц. Максимум — через два.
— Как только Олегу лучше станет, он сразу работать пойдёт. Хорошие деньги обещали.
А потом что-то странное началось. Марина перестала звонить. На сообщения отвечала односложно: «Всё нормально», «Олег поправляется», «Скоро работать выйдет».
И тут Вера встретила во дворе Тамару Ивановну, соседку Марининого дома.
— А что это твоя сестричка такая весёлая стала? — спросила та, останавливаясь у подъезда. — Вчера видела её с Олегом на рынке. Оба здоровые, румяные. Ей сапоги дорогие покупали.
У Веры мир поплыл перед глазами.
Она три дня не могла найти себе места. Ходила по квартире как неприкаянная, хваталась то за уборку, то за готовку, но всё валилось из рук. В голове крутилось одно: «Сапоги дорогие покупали. Здоровые, румяные».
В четверг не выдержала — поехала к Марине.
Дом стоял в спальном районе, пятиэтажка хрущёвских времён. Вера поднялась на третий этаж, позвонила. Долго никто не открывал, потом за дверью зашуршали тапочки.
— Кто там?
— Марина, это я. Вера.
Пауза. Такая долгая, что Вера подумала — а может, сестра делает вид, что дома никого нет?
— Иду-иду, — наконец отозвалась Марина.
Дверь открылась, и Вера чуть не ахнула. Перед ней стояла совсем другая Марина. Не та бледная, заплаканная женщина, что просила денег на операцию. А ухоженная, в новой кофточке, с маникюром. Даже причёска другая — видно, в парикмахерской делала.
— Верка! — улыбнулась Марина, но улыбка была натянутой. — Ты чего не предупредила? Заходи, заходи.
В квартире тоже всё изменилось. Новая мебель в прихожей. Ковёр дорогой на полу. И запах — не тот затхлый, что был раньше, а свежий, будто недавно ремонт делали.
— Как Олег? — спросила Вера, стягивая куртку.
— А, нормально. Поправляется потихоньку. — Марина отвернулась, развешивая куртку на вешалку. — Проходи на кухню, чай поставлю.
На кухне Веру ждал ещё один сюрприз. Новый холодильник. Микроволновка. Кухонный гарнитур, явно не из дешёвых. А на столе — продукты, которых у Марины отродясь не водилось. Дорогие конфеты, фрукты.
— Слушай, а где Олег? — не выдержала Вера. — В больнице?
— Да нет, дома. Спит. — Марина суетилась у плиты, не глядя на сестру. — Врач сказал покой нужен. Много спать.
— А можно на него посмотреть?
— Лучше не надо. Не будем будить. Ты же знаешь, как тяжело больному человеку.
И тут из коридора донеслись шаги. Тяжёлые, уверенные.
В дверях показался Олег. Здоровый, загорелый, в новой рубашке. Увидел Веру и замер.
— О. Привет, — сказал он и почесал затылок. — Не знал, что ты приедешь.
Вера смотрела на него и чувствовала, как внутри всё холодеет. Никаких следов недавней операции. Никакой бледности, слабости. Наоборот — вид у Олега был цветущий.
— Как здоровье? — спросила она ледяным тоном.
— А, нормально. Врачи сказали, что быстро пошёл на поправку.
Марина дёргано засмеялась:
— Представляешь, такой организм сильный! Доктора удивляются даже.
— А где так поправился? — не отставала Вера. — После операции обычно бледные ходят.
Олег и Марина переглянулись. В этом взгляде было всё — и вина, и страх, и понимание того, что игра кончена.
— Слушай, Верка, — начала Марина, и голос у неё стал другим. Не жалобным, а раздражённым. — А что это ты тут допрос устраиваешь? Человек выздоровел, радоваться надо!
— Радоваться? — Вера встала со стула. — Чему радоваться, Марина? Тому, что ты меня обманула?
— Никого я не обманывала!
— Тогда объясни, откуда новая мебель на кухне? Откуда у Олега вид, будто он не болел ни дня? И зачем ты врала про операцию?
Тишина повисла такая, что слышно было, как за окном машины ездят. Олег кашлянул и пошёл к выходу:
— Я пойду, того, покурю.
— Стой! — рявкнула Вера. — Марина, я всё поняла. Деньги пошли не на операцию. Куда?
Сестра села на стул, закрыла лицо руками. Посидела так минуту, потом подняла голову. И взгляд у неё был уже не виноватый, а злой.
— А какая тебе разница? — сказала она жёстко. — Дала и дала. Богатая ты, не обеднеешь.
— Как это — какая разница?! Это были мои сбережения! Все мои деньги!
— Ну и что? У тебя квартира есть, работа. А мы всю жизнь бедствуем! Всю жизнь у нас ничего нет!
— Так расскажи честно, куда деньги делись!
Марина резко встала, стукнула кулаком по столу:
— На автомастерскую! Слышишь? Артёмка открывал автомастерскую! Мой сын хотел иметь свое дело!
— Твой сын, — Вера почувствовала, как злость накатывает волной. — Значит, ты врала про мужа, чтобы денег на сына выпросить?
— А что тут такого? Ты же всё равно богатая! У тебя и квартира большая, и сбережения, и пенсия хорошая! А мы что? Всю жизнь в нищете! Ты могла бы и простить этот долг!
— Простить? Ты хочешь, чтобы я простила?
— А почему нет? Семья всё-таки! И потом, — Марина встала, стала ходить по кухне, — ты же старшая! Старшие должны младших поддерживать!
Вера слушала и не верила своим ушам. Получается, она ещё и виновата? Виновата в том, что всю жизнь работала, копила, не растрачивала деньги на ерунду?
— Марина, верни деньги.
— Какие деньги? — фыркнула сестра. — Их уже нет! Артёмкина автомастерская прогорела через месяц!
— Значит, мои триста тысяч просто спущены? И ты ещё смеешь говорить, что я должна простить?
— А чего ты шумишь? — Марина остановилась, уперла руки в боки. — Жадина ты, вот что! Всегда такая была! Тебе что, жалко сестре помочь?
— Помочь — это одно. А обманывать — другое!
— Да не обманывала я! Просто не всю правду сказала. Разве это обман?
Вера поняла — разговор бесполезен. Марина не собирается ничего возвращать. Более того, она ещё и её, Веру, во всём винит.
— Знаешь что, — сказала Вера, надевая куртку. — Больше денег в долг не проси. Никогда.
— И не попрошу! — крикнула Марина вслед. — Обойдёмся без твоих подачек!
Вера спустилась по лестнице и только на улице поняла, что плачет. Не от обиды. От того, что потеряла не только деньги. Потеряла сестру.
А дома её ждал звонок от мамы:
— Верочка, что это вы с Маринкой поссорились? Она звонила, плакала. Говорит, ты жадничаешь, денежки считаешь. Ну что ты, доченька? Она же младшая! Будь мудрее!
Мамин семидесятилетний юбилей Вера ждала как зубную боль. Знала — будет скандал. Чувствовала нутром, что Марина что-то затевает. Слишком часто стала маме звонить, слишком сладким голосом расспрашивать про праздник.
— А Верочка будет? — слышала она краем уха, когда мама по телефону с младшенькой болтала. — Конечно будет, куда денется.
Ресторан выбрали в центре, приличный. Мама заказала зал на двадцать человек — вся родня должна была съехаться. И Верины тётки, и двоюродные братья, и соседи старые.
Вера приехала одной из первых. В новом платье, с большим букетом роз. Мама сияла в золотистом костюме, крутилась как волчок, всех встречала-обнимала.
— Верочка! — бросилась она к старшей дочери. — Ой, какая красивая! И платье какое дорогое!
Вера поцеловала маму, поздравила, вручила подарок — золотую цепочку. Мама ахнула, примерила, закрутилась перед зеркалом:
— Дочки мои, какие вы у меня молодцы! Верочка цепочку подарила, а Маринка обещала сюрприз особенный!
Вот оно. Сюрприз. У Веры сердце ёкнуло.
Гости подтягивались постепенно. Тётя Галя из Тулы, дядя Миша с женой. Марина появилась к середине вечера. Нарядная, причёсанная, но с таким лицом, будто на войну шла.
Олега с собой не привела.
— Где зять? — спросила тётя Галя.
— Заболел, — коротко ответила Марина. — Простыл.
Вера фыркнула. Простыл, как же. Небось стыдно было в глаза людям смотреть.
Первая половина вечера прошла гладко. Тосты, поздравления, воспоминания. Мама расцветала на глазах — внимание, подарки, добрые слова. Вера даже расслабилась, подумала — может, всё обойдётся?
Но после горячего Марина вдруг встала с бокалом в руке.
— Можно я тоже скажу тост? — громко объявила она.
Зал притих. Марина стояла, покачиваясь слегка — видно, вина выпила больше обычного.
— Я хочу сказать про семью, — начала она, и голос у неё дрожал. — Про то, что семья — это святое. И в семье должны друг другу помогать, поддерживать.
Вера напряглась. Чувствовала — сейчас начнётся.
— Мама нас учила: старшие за младших отвечают. Старшие должны быть мудрее, добрее, — Марина глянула на Веру, и в глазах у неё плескалась злость. — Но не все это понимают!
— Маринка, — осторожно начала мама, — может, не надо?
— Нет, мама, надо! — Марина подняла бокал выше. — Люди должны знать правду! Должны знать, какие бывают сёстры!
Тётя Галя беспокойно заёрзала на стуле. Дядя Миша нахмурился. Остальные гости переглядывались — что происходит?
— Я недавно попросила у старшей сестрички денег взаймы, — продолжала Марина, и голос её становился всё громче. — На операцию мужу. Серьёзную операцию! Триста тысяч нужно было. Знаете, что она сказала?
— Марина, прекрати, — тихо сказала Вера.
— А что прекратить? Правду говорить? — Марина развернулась к залу. — Она согласилась дать! Но потом стала деньги обратно требовать! Представляете? Больной человек лежит, а она — верни да верни!
Вера встала. В голове гудело от ярости, но держалась из последних сил:
— Ты врёшь.
— Я вру?! — взвилась Марина. — Да ты сама сказала: «Верни деньги!» Сама!
— Потому что никакой операции не было! — не выдержала Вера. — Ты меня обманула!
Зал замер. Мама побледнела. Тётя Галя открыла рот.
— Какой обман? — прошептала мама. — Девочки, что происходит?
— А вот что! — крикнула Марина. — Твоя старшая дочка думает только о деньгах! Ей жалко сестре помочь! У неё квартира есть, сбережения, а мне всю жизнь ничего не достаётся! Всю жизнь я обделённая! И она это знает, но ей всё равно!
— Ты украла у меня триста тысяч! — сорвалась Вера. — Солгала про операцию и потратила деньги на сына!
— Не украла, а взяла! Ты же семья! Ты обязана помогать!
— Обязана? Кому я обязана, скажи мне?
— Мне! Маме! Всем нам! — Марина размахивала бокалом, вино расплескивалось. — Ты всегда была везучей! Тебе всё доставалось! Бабушка квартиру завещала — тебе! Работу хорошую нашла — ты! А я что? Я всю жизнь в нищете!
— Потому что ты не работала! — крикнула Вера. — Потому что всю жизнь ждала, что кто-то тебя обеспечит!
— Девочки, — заплакала мама, — что вы делаете? Это же мой день рождения.
— Жадина! — завопила Марина. — Жадина ты, Вера! У тебя всё есть, а поделиться не можешь! Сердце каменное!
Вера хотела ответить, но тут встал парень лет двадцати пяти. Высокий, худой, с виноватым лицом. Артём, Маринин сын.
— Хватит, — сказал он тихо.
— Артёмка? — удивилась Марина. — Ты чего?
— Тётя Вера, мама врёт. Это для меня она взяла деньги. И знала, куда они пойдут.
Тишина была такая, что слышно было, как официантка за соседним столом посуду убирает.
— Что? — прошептала Марина.
— Мама, хватит. — Артём опустил голову. — Я открыл автомастерскую на ваши деньги. Думал, получится. Но через месяц прогорел. Всё потерял.
— Артём, — зашипела Марина, — заткнись!
— Не заткнусь. Надоело. — Он поднял голову, посмотрел на гостей. — Извините, что испортил праздник. Но тётя Вера права. Мы её обманули.
Мама сидела с открытым ртом. Тётя Галя качала головой. Дядя Миша хмуро молчал.
— Значит, — медленно проговорила мама, — значит, операции не было?
— Не было, — подтвердил Артём. — Папа здоров. А деньги я потратил на бизнес.
— Но почему? — мама посмотрела на Марину. — Зачем врать?
— Потому что иначе она бы не дала! — крикнула Марина. — На операцию дала, а на автомастерскую — нет! А почему? Тоже ведь нужное дело!
Марина села на стул, закрыла лицо руками. Плечи её тряслись. Но Вера уже не верила этим слезам. Слишком много их было за последние месяцы.
— Маринка, — тихо сказала мама, — как ты могла? Как ты могла так подло поступить с сестрой?
— А что я такого сделала? — всхлипнула Марина. — Попросила помощи! У неё есть, а у меня нет!
— Ты украла у неё всю её заначку! Все её сбережения!
— Не украла! Взяла в долг!
— Какой долг? — встала Вера. — Ты же сама сказала — денег больше нет! Всё прогорело!
Марина подняла заплаканное лицо:
— Ну и что? Ты же всё равно богатая! Накопишь ещё!
— А если бы у меня не было денег на лекарства? Если бы сама заболела?
— Ну не заболела же!
Вера поняла — Марине не стыдно. Совсем. Она искренне считает, что поступила правильно. Что Вера ей должна. Просто потому, что у неё есть, а у Марины — нет.
— Всё, — сказала Вера, беря сумочку. — С меня хватит.
— Верочка, — заплакала мама, — не уходи! Это же мой день рождения!
— Прости, мама. Поздравляю ещё раз. — Вера поцеловала мать в щёку. — Но я больше не могу здесь находиться.
Она направилась к выходу. За спиной Марина кричала:
— Уходи! Уходи, жадина! Больше к нам не лезь!
А Артём тихо сказал:
— Мам, да заткнись ты уже.
После маминого юбилея прошёл месяц. Вера словно проснулась от долгого кошмарного сна. Больше не ждала звонков от Марины с извинениями. Больше не надеялась, что сестра одумается и вернёт деньги.
Артём приезжал дважды. Приносил по десять тысяч — всё, что мог собрать.
— Тётя Вера, я буду возвращать по частям. Сколько смогу, — говорил он, сидя на краешке дивана. — Мама не хочет со мной разговаривать. Говорит, предатель я.
— Ты не предатель, — отвечала Вера. — Ты единственный честный человек в этой семье.
— Простите меня. Я думал, что получится заработать и вернуть сразу всё. Дурак был.
— Дураков не бывает, Артём. Бывают люди, которые учатся на ошибках, и те, кто не хочет учиться.
Мама звонила каждый день. Плакала, просила не ссориться, умоляла простить Маринку.
— Она же младшая, Верочка! Она всегда была несчастливая! Может, правда тяжело ей жилось.
— Мам, — перебила её Вера. — А мне разве легко? Я всю жизнь работала, копила на старость. И что получила? Обман и обвинения в жадности.
— Но семья же.
— Какая семья? Семья — это когда друг друга уважают. А не когда один всю жизнь даёт, а другой только берёт.
Самый тяжёлый разговор случился в конце месяца. Марина позвонила сама.
— Вера? — голос был нерешительный.
— Слушаю.
— Ну, как дела?
— Нормально.
Пауза. Долгая, неловкая.
— Слушай, а может, мы встретимся? Поговорим нормально?
— О чём говорить?
— Ну... Может, ты всё-таки простишь? А? Мы же сёстры.
Вера закрыла глаза. Вот оно. Опять. Никаких извинений, никакого признания вины. Просто «прости, мы же сёстры».
— Марина, ты готова вернуть деньги?
— Ну, я же говорила, их нет. Но я могу понемногу.
— Сколько понемногу? И когда?
— Ну, не знаю. Как получится. По тысяче, может.
— Триста тысяч по тысяче в месяц — это двадцать пять лет, Марина.
— Ну, может, больше получится давать.
— А может, не получится. И через год ты скажешь: «Прости, не могу, у нас проблемы».
— Ну что ты сразу плохо думаешь?
— Потому что ты меня уже обманула один раз. Зачем мне второй?
Марина замолчала. Потом тихо спросила:
— Значит, всё? Больше мы не сёстры?
— Сёстры мы всегда будем. Но доверия больше нет.
— Ну и ладно! — вдруг взорвалась Марина. — Ну и живи одна! Со своими деньгами! Может, они тебя в старости согреют!
Вера молча положила трубку.
На следующий день она пошла в банк, сняла оставшиеся сбережения и зашла в турагентство.
— Хочу съездить на море, — сказала она менеджеру. — На две недели. В хороший отель.
— У нас есть отличное предложение в Турции, — засуетилась девушка. — Всё включено, пятизвёздочный отель.
— Беру.
Дома Вера достала с антресолей старый чемодан. Начала собираться. И впервые за много месяцев улыбнулась.
Она больше не будет жертвой. Больше не будет спасать тех, кто не хочет спасаться. У неё есть племянник, который учится на ошибках. Есть мама, которая постепенно поймёт правду. А Марина.
Марина пусть сама разбирается со своей жизнью.
А Вера поедет отдыхать.
Друзья, не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые публикации!
Рекомендую почитать: