Нина Вячеславовна прожила в деревне всю жизнь. Выросла, выучилась на бухгалтера, сорок лет проработала в районном отделении банка.
Муж умер пять лет назад. Детей Господь не дал. Остались только племянники — Лёшка, сын покойного брата, да ещё пара дальних родственников в городе.
Дом у Нины ухоженный: три комнаты, веранда, огород за забором. Всё своими руками наводила порядок после мужа. Обои переклеила, пол покрасила, в огороде грядки ровненькие разбила.
Соседи уважают. Соседка Валя часто заглядывает — поболтать, чай попить.
Лёшка раньше приезжал редко — на Новый год, летом иногда на денек. Нормально общались. Нина всегда накрывала стол, расспрашивала про дела. Он рассказывал про работу, про жену, про детей.
Но в прошлом году что-то переклинило.
Первый раз приехали в мае — «на праздники». Потом в июне — «на недельку». А в прошлом году уже заявили: «Тётя Нин, мы к тебе на всё лето!»
Как будто у неё выбора нет.
Как будто она — не человек, а гостиница. Бесплатная.
Нина тогда ещё удивилась: откуда такая наглость? Лёшка же воспитанный был мальчик. Мать его, покойница, всегда говорила: «Нина, ты у нас образованная, Лёшку уму-разуму научи».
Научила. А он теперь этим самым умом пользуется — тётку бесплатно эксплуатирует.
Но тогда, прошлым летом, Нина ещё не решилась возражать. Подумала: родня всё-таки. Где ещё им отдыхать? У них квартира съёмная, денег мало.
Вот и потерпела. Три месяца.
А сейчас поняла: больше не может. Сил нет. И главное — не хочет.
Хочется наконец пожить для себя.
И вот на очередное сообщение племянника, извещающего о своем приезде на лето, Нина собралась с духом и написала:
«Лёш, я теперь сдаю комнаты по полторы тысячи в сутки, как в санатории. Прайс и реквизиты вышлю сообщением».
Господи, как же сердце колотилось, когда она это писала! Пальцы дрожали. Думала — сейчас придёт ответ, начнутся разборки, обиды.
А пришло только: «Понял. Мы, пожалуй, к Машке поедем».
И всё.
Никаких «как дела», никаких «может, скидочку для родни?». Просто — к Машке. Видимо, у Машки пока ещё бесплатно.
Нина усмехается. Вспоминает прошлое лето. Как они приехали с чемоданами — «Мы же на всё лето, тётя Нина!» Как расселись по комнатам, словно в отеле. Как она стирала за ними, готовила, мыла посуду трижды в день. Как Лёшкина жена лежала с планшетом на диване, а дети орали с утра до вечера.
А самое паршивое — что она молчала. Улыбалась. Терпела.
Потому что родня же. И где ещё им отдыхать?
Только к концу августа поняла: они её используют. Как удобную бесплатную дачу с прислугой в комплекте. И ведь даже спасибо толком не сказали!
— Ну что, нагостилась? — подтрунивала соседка Валя. — Весело было у тебя!
А какое веселье? Измотанность одна.
Этой весной Нина долго думала. Ходила по дому, считала: сколько электричества жгут, сколько воды льют, сколько продуктов съедают... Оказалось — прилично так набегает. А главное — сколько её собственных сил уходит на их обслуживание.
И тогда впервые за семьдесят лет жизни она подумала о себе.
О том, что хочется посидеть утром с чаем, не торопясь. Почитать книжку, не отвлекаясь на чужих детей. Лечь спать в девять, а не в полночь после мытья горы посуды.
Захотелось своей жизни. Спокойной. Размеренной.
Пусть едут в санаторий. Или к Машке.
А прошлым летом...
Ох, какой же кошмар это был! Сейчас, в тишине июльского утра, она позволяет себе это вспомнить.
Лёшка позвонил тогда в мае: «Тёть Нин, мы к тебе на всё лето! С детьми! Ты ж нас ждёшь?» Голос радостный, уверенный. Как будто и вариантов других не существует.
А она тогда что ответила? «Конечно, жду. Приезжайте».
Приехали они в начале июня. Машина под завязку набитая — чемоданы, коляски, игрушки, какие-то коробки. Дети сразу ринулись по дому, как щенки — везде лазить, всё трогать. Жена Лёшкина плюхнулась на диван с планшетом: «Ох, как хорошо из города вырваться! Тетя Нина, а обед скоро?»
И понеслось.
Завтрак в восемь утра — для всех. Обед в час дня — для всех. Ужин в семь — для всех. А между этим стирка, уборка, мытьё посуды. Три раза в день. По горе тарелок!
Дети орали с утра до ночи. Носились по дому, как ошалелые. Ломали что ни попадя. Нинины цветы на подоконнике — все поломали, землю по полу раскидали. Она молчала.
— Дети же! — махала рукой Лёшкина жена. — Что с них взять?
А с неё что взять?
Полотенца меняли каждый день. Использованные швыряли где попало — на пол, на стулья, в ванной на крючки не вешали. Зачем? Тётя Нина подберёт, постирает, погладит, аккуратно сложит.
Продукты съедали с такой скоростью, что Нина не успевала в магазин бегать. А тратила на них. Господи, сколько тратила! Молоко, мясо, фрукты, сладости. Они ели, как саранча. И ни копейкой не скинулись.
— Мы ж в гостях! — хихикала Лёшкина жена, когда Нина намекнула на продукты.
В гостях. Три месяца в гостях!
Самое паршивое — что Лёшка даже не замечал, как она надрывается. Приходил с рыбалки довольный, плюхался за стол: «А что на ужин, тёть Нин?» И всё. Как будто она — ресторан какой-то.
А она мыла, готовила, убирала. С утра до ночи. К концу лета чувствовала себя выжатой, как лимон.
Уехали они в конце августа. Спасибо сказали скороговоркой, на ходу. Как будто и не три месяца прожили за её счёт, а заскочили на чай.
Нина тогда села посреди опустевшего дома и заплакала. Первый раз за много лет. От усталости, от обиды, от того, что чувствовала себя использованной тряпкой.
Месяц приходила в себя. Дом отмывала от их пребывания, огород — который всё лето был заброшен — в порядок приводила. И думала.
А что, если в следующий раз сразу отказать?
Сначала мысль казалась кощунственной. Как это — родне отказать? Что люди скажут?
Но потом поняла: а какая разница, что скажут? Жить-то ей. Уставать — ей. Тратить последние пенсионные — тоже ей.
Всю зиму готовилась. Мысленно репетировала разговор. Как объяснит, что больше не может. Что устаёт. Что денег не хватает на такой размах.
А когда Лёшка написал своё бодрое «Приезжаем завтра, жди нас с борщом!» — что-то внутри окончательно переключилось.
И она написала ту фразу.
Про санаторий, про полторы тысячи в сутки, про прайс.
Сердце колотилось, руки тряслись. Но отправила.
И знаете что? Сразу как будто гора с плеч.
Две недели спустя Нина сидит в саду с чашкой чая.
Телефон молчит.
Подруга Валя заглядывает через забор:
— Нин, а что это у тебя так тихо? Родня где?
— У Машки отдыхают, — улыбается Нина. — Не захотели по полторы тысячи в сутки.
Валя хохочет:
— Да ты что! И что, поехали к ней?
— Ещё как! Оказывается, у Машки пока ещё бесплатно.
— Ох, умница ты, Нина! Я бы никогда не решилась.
— А я решилась. И знаешь что? Впервые за много лет высыпаюсь летом.
Вечером Нина достаёт телефон. Одно непрочитанное сообщение. От соседки из города:
«Нина, дорогая! Слышала от Вали про твой бизнес. Горжусь тобой! Наконец-то научилась себя ценить. PS: если честно, давно пора было!»
Нина улыбается, стирает сообщение.
Идёт в дом. Включает любимую передачу — а не вечные мультики для Лешкиных детей. Садится в своё кресло.
Тишина. Покой. Порядок.
Теперь все знают: время тёти Нины стоит денег. Как и у всех нормальных людей.
И это — справедливо.
Друзья, не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые публикации!
Рекомендую почитать: