Уязвимость как признание: Ли Джун Ги и его герои в моменты слабости

У нас с Ириной Бьянка в предыдущем топике вышел диалог для целой статьи. Обсуждали, почему герои Ли Джун Ги так притягательно-эротичны в моменты своей уязвимости или слабости. На самом деле, вот прямо точного ответа на этот вопрос нет. Или, вернее, их может быть несколько, в зависимости от интерпретации.

Сухён эталонно попадает в ситуации психологической уязвимости. На счастье, чаще всего с ним в эти моменты рядом оказывается Ари (и один раз призрак мамы). Главная фишка персонажа в том, что за него хочется умереть. Буквально всем. Но Сухён всегда в этом деле на шаг впереди желающих. Листайте галерею. Моя любимая сцена, где Ари вытрает у него с лица кровь, а он, подлец такой, делает вид, что надо говорить о деле с Минги. Посмотрел бы с лаской что ли. Эх, Сухён.

Ирина Бянка пишет: Я вот подумала, что практически в каждой дораме с Джунги есть сцена, где его герой находится в состоянии уязвимости, измученности, физической слабости, или с ранением. Почему-то Джунги совершенно не портят не пот заливший лицо, не бледный цвет кожи, не пересохшие губы, не кровавые подтёки, или даже одутловатость лица от побоев. Это не отталкивает, а делает его сексуальным, каким-то более земным, трогательным и тактильным. Я не могу вспомнить ни одной дорамы с другим актёром, чтобы его показали настолько замученным, избитым, израненным, как делают это с героями Джунги, и при этом, чтобы так ему это шло. Мне кажется это какая-то индивидуальность актёра , зависящая от его внешности и игры. Такие сцены с ним никогда не оставляют равнодушным, они трогательные и притягательные, хочется их пересматривать

До Хён Су в первой части кино - одна ходячая уязвимость. Дживон и вовсе считает его мало приспособенным для жизни человеком, которого может обидеть каждый, но при этом млеет в его присутствии именно потому что может, как ей кажется, направлять его. В сущности, так оно и есть. Хёнсу хоть и научился выживать в токсичной среде (преобразовав эту среду), глубоко внтури он остается удивительно беззащитным.

Я попробовала развить эту мысль, с опорой на возможные актерские методы самого Джунги. Действительно, почему его побитых героев не "жаль" в общечеловеческом, эмпатическом смысле. Почему они, помимо сопереживания, дают некий скрытый, но вполне себе звучащий эротический импульс (наверное это слово Дзен забанит, так как в СССР секса нет).

Соша, детка! Просто номер один по контрастной уязвимости. В одной сцене - он железный волк, а в другой испуганный котёнок. Хорошо заметно, что Со очень хочется изливать нежность, но обстоятельства запрещают. Не мы такие, жизнь такая. Но Соша находит способы поддать жару. Он показывает себя беззащитным котиком в сценах с закрашиванием шрама, полураздетым в бане, и даже в отравленном полубмороке. Камера подчеркивает его хрупкость, белоснежную кожу, его невысокий рост, маленькую лапку, изящный контур плеч...Но все это, разумеется, на фоне его могучего духа и несгибаемой силы воли.

Уверена, эта "сексуальность в уязвимости" совершенно Джунина актёрский стиль или находка, которую он довёл до совершенства в самых разных своих работах. Его герои могут быть бледными, избитыми, истощёнными, в поту и крови, но именно это делает их ещё более притягательными. При этом за ними нет ощущения слабости, краха или поражения, зрители видят парадокс: тело на пределе, но воля — несгибаема. Красота не отменяется болью, она через неё раскрывается как цветок (зла)))

Ен - настоящий чемпион по уязвимостям. Подобно Сухёну он вызывает желание спасти его и уберечь. Что парадоксально, даже у врагов. В этом герое, невзирая на его оторванность от всечеловеческого, очень много телесного. И его часто травмируют

Джунги всегда играет уязвимость не как минус или падение, а как некое активное действие. Слабость его героя не отменяет его субъектности.

Я вот задалась вопросом: а почему это так действует на зрителя и почему это работает именно у Джунги? Ирина недавно заметила, что например героям актера Ким Су Хёна лучше не рыдать в камеру — они выглядят отталкивающе. Я добавлю, что всегда испытывала чувство неловкости, когда в камеру начинал рыдать Ли Мин Хо. У него это соверешнно не выходит. Рот разевается, и все волшебство кино куда-то исчезает. Я словно бы выпадала из истории и досадливо думала про себя — "Минхоша, ну хорош ломать комедию".

Чан Тэсан рекордсмен по литарм, вылитой на него кинематографической крови. В какие только передряги не попадает его тушка. Но, кстати, именно в этом герое Джунги выключил всю сексуальность, оставив только драму. Зрители сопереживают Тэсану, готовы вызвать скорую помощь и сварить рису, но не засматриваются на его мускулы, скажем так. Тэсана хочется оберегать, также как его девушка Инхё, после того как Тэсан отравился креветками

Другое дело — Джунги. Его стальная хрупкость и внезапно открывающаяся в персонаже уязвимость… как это сказать — не только совершенно органичны и естественны, они легитимизируют желание заботы о персонаже, возникающее у зрителя. Сразу представляешь себя на месте героини, ухаживающей за ..например Сухёном (!)

Сайя и Ынсом конечно почти боги и боли чувствовать не должны. Но Джунги дает ребятам много человечности и все той же уязвимости. У Ынсома она большей частью заложена в усталости, сомнениях и бесприютности. А у Сайи в чрезмерной эмоциональности. Знаете какая сцена, в этом смысле, доводит меня до всхлипов? Когда Сайя , очнувшись после "горы мертвецов", видит Хэ Туак и не понимает как это у кого-то возникло желание его спасти. Он и чашу с противоядием берет не совсем увереный, что там не яд. Но Сайе терять нечего.

Герой Джунги, который большей частью защитник и всё такое, внезапно сам принимает защиту. Тем самым он открывает редкую, но очень современную модель мужественности. Женская аудитория отзывается на это инстинктивно. Здесь можно спасти, прижать к сердцу, но главное — быть нужной. Все же хотят быть нужными. Но у Джуни это тоже не совсем «спаси мужчину, получи вечную любовь и плюшки». Тут скорее посыл на взаимность, где нежность и опека обретают ценность.

И да, такие образы у него — частое явление. Таким, например, регулярно появляется Сухён, отравленный или раненный стрелой Со, с пересохшими губами. Во внешне ломком Хён Су много такого, когда он гнётся как веточка и ранится. А как это красиво у Ынсома! Тэсан, опять же, ну и Сонёль.

Везде одна просматривается одна формула — ранимость без потери достоинства. Умением сыграть это Джунги и отличается от других актёров. Он не боится быть некрасивым в крупном плане, но именно в этих тонкостях и проявляется его магнетизм.

Магистрат (и еще Пак Юнган) тоже попадают в кроваваые передряги. И их тоже хочется приголубить. Но они парни эмоционально стабильные, проэтому заботу героинь воспринимают как должное. Ну как настоящие чосонские мужчины.

Почему это редкость? У актера Ли Джун Ги, на мой взгляд, сходятся четыре составляющие: изящные черты лица, которые выдерживают крупный план, дисциплина тела и Джунина актёрская смелость. Будучи, так или иначе, символом красоты, он совершенно не боится антигламура. Ну и плюс — режиссёры, с которыми он работает. Они не боятся его, что называется, «портить» в кадре.

Некоторые поклонницы от этого поднывают годами, требуют красивого и гладкого героя. Но мы знаем, чем на такие просьбы отвечает Джунги. Он всегда выбирает глубину, а не картинку (не в ущерб картинке, что вообще актерский подвиг).

Единственная опасность этого приёма (или стиля) — самоповтор. Но Джунги, как мы знаем, никогда не повтояется. Он показывает хрупкость своих персонажей не только через кровь/раны, но также через усталость, выгорание, моральную дилемму, ответственность взрослого мужчины. И в эти моменты его героев тоже хочется оберегать.

Зафиналим текст вот этим, как нельзя кстати, сделанным видео, где Джунги в полной мере демонстрирует разнообразие уязвимостей своих героев.

Понятное дело, я не всех тут перечислила, но вы всегда можете добавить своих наблюдений. Здесь или в телеграм-канале.