— Анна Витальевна? Ваша мама в больнице. Приезжайте.
Я уставилась на телефон. Семнадцать лет тишины — и на тебе.
— Откуда у вас мой номер?
— Она просила позвонить. Говорит, дочь есть...
Дочь. Интересно, а где я была эти семнадцать лет? Наверное, на Марсе отдыхала.
Больничная палата воняла лекарствами и безнадёгой. Мать лежала у окна, смотрела в потолок пустыми глазами. Постарела лет на десять. Волосы редкие, руки в пятнах.
— Дочка... — Голос слабый, но я услышала привычные нотки. — Приехала всё-таки.
— Как дела?
— Операция завтра. Спицы ставить. Дорого очень... — Пауза. — Восемьдесят тысяч.
— А сын где?
Она отвернулась к окну.
— Занят он. Семья, дети...
— Ясно.
Я достала карту, пошла расплачиваться. Мать смотрела мне вслед, как на чудо какое.
— Куда везти? — спросил таксист.
Мать назвала адрес. Я не поверила ушам — район как для вахтёров и грузчиков.
Панелька серая, подъезд воняет мочой. Седьмой этаж, лифта нет. Мать карабкалась на костылях, останавливалась на каждом пролёте.
Квартира добила окончательно. Двадцать пять квадратов. Кухня размером с туалет, комната с облезлым диваном. Батарея течёт в ведро.
А ведь была у нас трёшка в центре. Пять минут до главной площади города. Балкон на историческую часть смотрел.
— Чаю? — Мать суетилась, пыталась играть хозяйку.
— Не надо.
Я оглядывала руины её жизни и думала: заслужила.
Приехала через три дня с продуктами. Мать сидела у окна, пялилась на промзону.
— Анечка, а помнишь нашу старую квартиру?
— Помню.
— Дурочка была. Не надо было продавать.
— Зачем продала?
— Михаилу помогала. Он же жениться собирался, ребёнка ждали. А мне одной много ли надо?
В голосе — ноль раскаяния. Только обида на мир.
— Ну и как? Помогла?
— Где там! — Мать завелась. — Квартиру купил — знаешь где? В твоём районе! Двушку с ремонтом. А мне на день рождения не позвонил даже!
Полились жалобы. Как Михаил обещал навещать. Как исчез с деньгами. Как внука теперь не показывает.
— Скотина неблагодарная! Всю жизнь ему отдала!
— Не всю. Мне три с половиной дала.
— Ты же сама не захотела даром отписать!
— И правильно сделала.
— Анечка... — Голос стал медовым. — У меня долги образовались. За коммуналку. И пенсии не хватает...
Вот оно. Я ждала этого с первого дня.
— А к сыну не обращалась?
— Он не берёт трубку!
— Странно. Такой хороший мальчик был.
— Анечка, не язви. Мне плохо.
— А мне семнадцать лет было плохо.
Мать замерла.
— Что?
— Когда он меня лупил. Помнишь?
— Анечка, зачем старое...
— Синяки помнишь? На моих руках?
— Дети ссорились...
— Ему двадцать было, мне шестнадцать!
Мать вжалась в диван.
— Он нервничал. Институт, сессии...
— А что ты сказала, когда я от него пряталась?
Молчание.
— Не помнишь? "Сама довела парня". Помнишь теперь?
— Я тогда... не подумала...
— А когда я съезжала?
— Прости, дочка...
— "И не вздумай ко мне приходить с жалобами!" Это ты сказала.
Я встала, прошлась по комнате. Три шага — и стена.
— Семнадцать лет молчания! И вдруг — звонок. У мамы проблемы.
— Доченька, я не знала, как подступиться...
— Врёшь. Номер мой у тёти выпросила года два назад.
Мать побледнела.
— Откуда знаешь?
— Раиса рассказала. Ты интересовалась, где живу, работаю ли.
— Ну... да...
— Если б ногу не сломала, позвонила бы?
Долгое молчание.
— Нет.
Наконец-то правда.
— Тогда какого чёрта ты от меня хочешь?
— Анечка!
— Что "Анечка"? Мать я тебе, пока деньги нужны?
Мать заплакала. Тихо, в ладони.
— Он меня бросил... Совсем бросил...
— Кто? Золотой сынок?
— Квартиру купил и пропал. Внука не привозит. Звоню — не отвечает.
— И как тебе это?
— Больно...
— А мне семнадцать лет было больно!
Я открыла сумку, достала пачку макарон. Самых дешёвых. Швырнула на стол.
— Вот твой ужин.
— Что ты делаешь?
— То же, что ты делала семнадцать лет назад. Выбираю сына.
— Анечка, я же мать!
— Тогда почему матерью не была, когда я в синяках к тебе бегала?
— Прости меня!
— Поздно.
Я пошла к двери.
— Не бросай! Он денег не даёт!
— Продала квартиру ради брата? Отлично! Вот пусть он о тебе и заботится!
За спиной раздались рыдания. Я не оборачивалась. Щёлкнула дверь.
На лестнице остановилась, прислушалась. Мать выла, как раненый зверь. Хорошо. Пусть почувствует, каково это — когда тебя бросают.
Спускаясь вниз, думала: а вдруг совесть победит? Вдруг завтра приеду, денег дам?
Нет. Она выбрала семнадцать лет назад. Теперь пусть с выбором живёт.
На улице дышалось легко. Впервые за много дней.
***"Тебе не слишком много? Дом и 20 миллионов!" — закричала свекровь.
Еще вчера она была ничтожеством, а сегодня – богатой наследницей. Смогла ли она вырваться из тирании и показать бывшим родственникам, кто здесь главный?
Читайте рассказ по ссылке: