Как родилась идея мировой революции
"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" - эта короткая фраза из манифеста, брошенная в массы, стоила России не меньше, чем многолетняя война. В ней присутствует соблазн легкой кнопки "решить всё сразу". ё
1917-й. Страна истекает кровью, по улицам ещё пахнет гарью гражданской войны, а уже в 1919-м в Москве открывают Коминтерн - всемирный штаб по экспорту революции. Логика выглядела безупречной! Если Европа загорится, Россия не сгорит.
Но где проходит граница между интернациональной солидарностью и банальным самоубийством? Ленин и Троцкий уверяли, что без мирового пожара советский эксперимент обречён. Реальность же 1920-х напомнила холодным душем: голод, разорванная экономика, армия соседей у границ. Тогда и появился сталинский поворот к "социализму в одной стране". Предательство великой мечты? Или единственный шанс не похоронить страну в массовой могиле утопии?
Я предлагаю не стенать и не аплодировать, а пройтись по фактам. Попробуем честно понять, мировая революция - это историческая необходимость или красивая иллюзия, которой пришлось пожертвовать ради элементарного выживания.
Ленин и Троцкий: вера в революцию как в религию
Чтобы уловить суть этой идеи, нужно перенестись в интеллектуальную среду конца XIX века. Марксизм тогда был не просто теорией, а чем-то вроде новой Библии, но только вместо Бога фигурировал мировой пролетариат. Ленин в эмиграции писал:
"Мы не выживем, если пламя революции не охватит Европу".
Троцкий твердил почти то же:
"Без германского пролетариата мы погибнем".
Россия была лишь первая искра, а настоящий костёр должен был вспыхнуть в Берлине, Париже, Лондоне.
И на бумаге это выглядело даже логично. Россия - крестьянская, бедная, индустрии почти нет. Как построить социализм, если 80% населения пашут землю, а не работают у станка? Марксисты придумали элегантный выход: Россия, мол, слабое звено, которое подтянет за собой сильные. Так родился Коминтерн (1919), штаб по подготовке восстаний за границей. В дело пошли золото, агенты, спецслужбы.
Только один штрих. В 1921-м, когда по Поволжью рыскали голодные матери и дети, на зарубежные компартии советское правительство потратило около двух миллионов золотых рублей. "Высшие цели" перевешивали человеческие жизни.
Да, вспыхивали сполохи: в Германии спартаковцы, в Венгрии - советская республика Белы Куна. Но всё это угасало быстрее костра на сыром дереве. Европа выбрала парламент, а не штурм своих "Зимних". Ирония судьбы, но большевики пытались нести "свет мировой революции", едва не утонув в собственной темноте.
1920-е: интернационал или саботаж собственного развития?
Начало 1920-х стало отрезвлением. Европа не спешила строить коммунизм. Германский рабочий оказался вернее бюллетеню, чем винтовке. Французские и итальянские забастовки заканчивались арестами, а Москва выглядела источником беспорядков.
Тем временем сама Россия была в руинах: интервенции, миллионы сирот, голодные толпы. Но Кремль упрямо продолжал тратить деньги на поддержку заграничных революционеров. В 1923-м планировался даже "Германский октябрь": оружие, деньги, инструктора. Всё ради восстания. Итог предсказуем - провал. А Германия вскоре пошла совсем другим курсом - к власти Гитлера.
Вот вам и парадокс. Страна задыхалась, а её ресурсы уходили на чужие революции. Бухарин и Преображенский уже тогда спорили с Троцким: может, пора остановиться? Но идеология цепко держала за горло.
Для простого крестьянина это выглядело дико. Дети пухнут от голода, а Москва отправляет золото в Берлин. Именно тогда возникла пропасть между властью и народом. Зияющая трещина, которая потом ещё не раз разломит страну.
Конечно, были и плюсы. Через Коминтерн СССР устанавливал контакты с зарубежными рабочими партиями. Иногда это помогало, хотя бы в информационной войне с Западом. Но цена таких экспериментов была изнурённая экономика и недовольство собственных граждан. Реальность поставила большевикам жестокий диагноз - мечта есть, а государства уже почти нет.
"Социализм в одной стране": измена или спасение?
Перелом наступил в середине 1920-х. Сталин, в борьбе за власть, выдвинул формулу "социализм в одной стране". С точки зрения ленинских догм это звучало как ересь. Но с точки зрения здравого смысла как план Б, который даёт шанс выжить. В 1925-м линия стала официальной.
Троцкий бесился, кричал о "предательстве мировой революции". Сталин же холодно использовал момент. В результате СССР развернулся к индустриализации, пятилеткам, гигантским стройкам. Методы были жестоки, крови пролилось море, но альтернатива могла быть куда страшнее. Страна просто бы растворилась в хаосе.
Историки спорят до сих пор. Моё мнение - да, Сталин спас. Без отказа от утопии мы бы встретили 1930-е и Гитлера в состоянии хронической слабости. А так у нас были заводы, танки, пусть и построенные на костях.
Примечательно, что Коминтерн формально продолжал существовать, но всё больше напоминал фантом. В 1943-м его и вовсе распустили, ради дружбы с союзниками. Символично, что идея мировой революции умерла в тот момент, когда сама страна висела на волоске.
Заключение: может ли идеология быть выше интересов государства?
История мировой революции - это история прекрасной, но смертоносной иллюзии. Большевики верили, что можно зажечь весь мир, но столкнулись с фактом, что народы живут собственными интересами, а не по указке из "Капитала". Цена этой веры оказалась страшной: голод, разорение, разочарование.
И всё же отказ от утопии позволил СССР выстоять и даже окрепнуть. Вопрос, однако, остаётся: допустимо ли приносить собственную страну в жертву ради "всемирной идеи"? Или государство обязано прежде всего заботиться о себе?
Россия всегда выживала, когда опиралась на собственные силы, а не на мифы, будь то Империя, Союз или современность. Может быть, это и есть главный урок всей истории о мировой революции. Ответ, конечно, каждый найдёт сам.
Вам может быть интересно:
Дорогой читатель, спасибо за внимание! Если вам понравилась статья, то поставьте, пожалуйста, лайк! Буду рад, если вы оставите свое мнение и подсветите моменты, в которых мог ошибиться! Я всегда открыт к конструктивной критике, которая поможет становиться лучше!