Я поняла, что голос срывается, ещё до того, как сказала первое слово. В груди было тесно, как будто кто-то поставил туда шкаф и запер дверцу.
— Ты предал меня, — произнесла я и, удивившись спокойствию в собственном голосе, добавила: — И даже не пытаешься оправдаться.
Денис сидел в кресле, удобно откинувшись, и гладил большим пальцем край подлокотника. Его лицо — любимое когда-то за эту спокойную уверенность — теперь казалось каменным. Вежливый интерес человека, которого отвлекли от дел. Он слушал, как начальник слушает просьбу младшего сотрудника, и это бесило сильнее любых слов.
Я говорила про переписки, исчезающие сообщения, про поздние «командировки», в которые он уезжал с гардеробом легче, чем в офис. Говорила про пустое «поговорим потом», которое стало стандартной отпиской, и про то, как я просыпалась ночью от чувства, будто в квартире нет воздуха. Слова сыпались, цеплялись друг за друга, становились колючими. Я на секунду всхлипывала, ловила дыхание, вытирала щеку тыльной стороной ладони — и снова бросалась в этот беспорядочный, отчаянный штурм.
— Ты меня оскорбляешь, Лиза, — сказал он наконец. — Я же ничего вам плохого не сделал.
«Вам». Мне и нашему браку? Или уже кому-то ещё? Я впервые ясно подумала, что всё рухнуло. Не треснуло, не отслоилось, а именно обвалилось — как промокшая от дождя штукатурка, которая держалась только на привычке.
Когда-то я была уверена: мы — правильная пара. Мы встретились рано и быстро решили, что лучше уже не будет. Люди обожают пугать друг друга молодыми браками, но наш казался исключением. Мы сняли комнату возле вокзала, на стенах был старый цветастый штапель, окно заедало, зато у нас была общая кружка, которую мы покупали на распродаже и почему-то считали нашим капиталом. Денис строил карьеру, поднимал проекты, переезжал из отдела в отдел, рос оклад. Я меняла работы, училась шить между дедлайнами, продавала свои навыки, как могла, и гордилась каждым новым шагом: вот у меня есть ноутбук, вот у нас появился диван, вот мы перевезли вещи в квартиру побольше.
Мы откладывали «детей на потом» — не потому что боялись, а потому что хотелось дать ребёнку не комнату у вокзала, а хотя бы спальню с дверью. Потом «потом» превратилось в план, планы — в графики, графики — в анализы. Ожидание, задержки, две полоски, которые мы обводили на телефоне пальцами, как амулет. Сначала смеялись, потом срывались, потом молчали. Я выучила названия гормонов и клиник, распорядок циклов и стоимость стеклянных баночек, в которые складываются надежды. Я ловила себя на том, что говорю о ребёнке, как бухгалтер о бюджете: «если нам повезёт осенью, мы успеем к следующему июлю».
Денис отстранился почти незаметно. Сначала перестал задерживаться на кухне, начал «брать на дом» задачи, потом — «выпадать» в поездки, где связь почему-то всегда «плохая». Ночами я лежала рядом с чужой спиной и думала, что сама всё испортила — своим напряжением, разговорами про анализы, осязаемой тоской, которая, наверное, пахнет, как старое железо. Я ловила себя на извинениях за просьбу обнять меня. В какой-то момент я перестала просить.
Звонок настиг утром — обычным, серым, безобидным. Я как раз крошила сыр в омлет, и телефон вибрировал на подоконнике.
— Вы Лиза? — женский голос был сухим, будто читал текст с экрана. — Я… э… не знаю, как это сказать правильно. Он обещал, что скажет сам. Но он не говорит. Я не хочу, чтобы вы узнали случайно, поэтому… Денис будет отцом. Моим. То есть… у нас будет ребёнок. Простите.
Омлет подгорел в три секунды, хотя я выключила плиту сразу. Я подперла ладонью подоконник, чтобы не соскользнуть, и спросила странно ровно:
— Вы уверены, что звоните туда?
— Да, — она тоже удивилась моему тону. — Простите.
Мы попрощались, как будто спорили из-за очереди в магазине. Я долго стояла с пустой рукой, в которой был нож, и разглядывала трещину на кафеле. Потом позвонила Денису. Он выслушал и чуть слышно вздохнул.
— Лиза, я не собирался обсуждать по телефону. Это некрасиво.
— Немного некрасиво — изменять жене, — сказала я и услышала в трубке мёртвую тишину. Он не опроверг. Не рассмеялся. Не ударился в подробности. Просто сменил тему: «ты пообедала?»
Мне нечего было держать в руках — ни оправданий, ни фактов, ни плана. Внутри всё провалилось. Я вдруг увидела себя со стороны: женщина, у которой есть ключи от квартиры, но нет прав на неё. Карточка — дополнительная, работа — временная, контакты — «у Дениса». Даже врач, у которого я сдавала анализы, был «по его рекомендации». Я впервые почувствовала, насколько аккуратно я была встроена в его жизнь — как удобное приложение, которое можно удалить, если мешает виджету.
Я открыла ящик с документами и вытянула папки. Ипотека — на него. Договор — на него. Коммуналка — автоплатеж с его личной карты. Мой мир оказался записан чужими буквами.
Решение пришло просто, как приходит в голову очевидность: дышать ртом, если нос заложен. Я села к ноутбуку, открыла приложение банка, нажала на «перевод». Я не „крала“ — я вытаскивала руку из чужого кармана, куда сама её когда-то засунула. Ровно столько, чтобы снять зависимость: на аренду, если бабушкина квартира в Самаре потребует ремонта; на дорогу; на время, чтобы привыкнуть к новому языку реальности, где всё — через «я сама».
Я отправила заявку на свою карту, оформила выпуск с доставкой курьером. Утром должна была прийти новая — не дополнительная, не «привязанная к главной», а моя. Я заполнила форму на билеты: Самара — билет на завтра ночным поездом. На два месяца — ровно столько, сколько даст себе человек, который не знает, что будет дальше, но знает, где сможет закрыть дверь и варить утром ту самую овсянку «по бабушкиному», без спешки и горечи.
Я поставила чайник. Рука автоматически потянулась к кофе, но я остановила её и достала чай. Чёрный, обычный, без сиропов, без молока. Вырезала ножницами аккуратный пакет, вдохнула запах. Тепло расползлось в груди по другому руслу. Я вдруг вспомнила бабушкину кухню — клеёнку с яблоками, лампу, отбрасывающую жёлтое пятно на стену, и свой детский страх темноты, который ты забываешь, когда слышишь шуршание чайной ложки об стакан. Маленькое, смехотворное, но своё решение: сегодня — чай.
В дверь позвонили. Я посмотрела на часы: курьер из банка должен был быть через час. «Может, раньше», — подумала я, улыбнулась непрошеной пунктуальности и пошла открывать.
На пороге стоял незнакомый мужчина. Не курьер — слишком высокий для стандартной униформы, слишком дорогие ботинки, чтобы бегать с пакетами, и слишком уверенный взгляд человека, который привык, что ему открывают. Он назвал моё имя так, будто сверялся с внутренним списком.
— Лиза? Добрый день. Денис дома?
— Его нет, — ответила я, отступая на полшага. — Кто вы?
— Мне нужно с ним поговорить. Это вопрос, который не ждёт. — Он поставил ладонь на дверной косяк и чуть потянул створку на себя. Движение ровное, не грубое, но в нём было то самое «я войду, потому что мне надо». Я машинально вцепилась в край двери. Мужчина посмотрел на мою руку, затем — в глаза. В его взгляде не было угрозы, но не было и мягкости.
— Уберите, — сказал он спокойно. — Мне правда нужно войти.
Я оценила шаги до кухни, расстояние до телефона, где на кнопке «вызов» было набрано «курьер банка», и поняла, что на самом деле набрала «спасатель» — любой, кто придёт и подтвердит, что со мной всё в порядке. Но никто не был должен.
— Вы кто? — повторила я тише. — Вы из банка?
Он как будто улыбнулся одними глазами — быстро, без удовольствия.
— Жаль, — сказал он. — Из банка было бы проще. Я из тех, кто ищет людей, которые не любят, когда их ищут. Где Денис?
И он вошёл — не толкая меня, не повышая голоса. Просто прошёл мимо и, не снимая пальто, остановился в прихожей рядом с вешалкой, как хозяин, который впервые рассматривает собственный дом. Я держала кружку, которая вдруг стала тяжёлой. Запах чая казался неуместным — слишком домашним для этой новой, чужой сцены.
— Подождите, — сказала я, сама не понимая, кого именно пытаюсь остановить — его, себя или время. — Я… Не знаю, когда он будет.
— Знаете, — сказал он. — Вы знаете больше, чем хотите знать. Поэтому я здесь. Сядем? Поговорим. У нас с вами общая проблема по имени Денис.
Я отступила в кухню, поставила кружку, потом вернулась, не решаясь закрыть дверь: странное убеждение, что с открытой дверью опаснее, но честнее. В зеркале прихожей я увидела женщину с мокрым виском, тонкими губами и чёрной полоской чайной кромки на белом фарфоре. «Ты уже в другой жизни», — подумала я неожиданно ясно.
— Я не буду вам помогать, — сказала я, и голос прозвучал не так, как раньше — не глухо, не срываясь. — У меня есть свои планы. Я уезжаю.
— Успеете, — ответил он, бросив взгляд на мои чемоданные списки на тумбе. — Если сделаете правильный выбор. Давайте по порядку. Покажете документы по квартире?
Я рассмеялась тихо и услышала собственный новый смех: сухой, короткий, без привычной просьбы «не обижайте меня».
— У меня нет прав на эту квартиру, — сказала я. — Даже на домофон — и то права нет.
— Вот и отлично, — кивнул он. — Значит, будете свободны от лишних обязательств. Нам обоим это пригодится.
В прихожей было прохладно. Из кухни тянуло настоящим, густым, как шерсть, запахом чая. Я стояла на пороге — между вчера и завтра, между «потом поговорим» и «я уже решила». Внутри развернулась какая-то неведомая пружина, и я поняла: всё действительно изменится — не как в кино, где меняют прическу и покупают белые кроссовки, а как меняют звучание голоса.
Взгляд мужчины скользнул по полке, где лежали ключи, — денисовы, мои, от почтового ящика, от подвала. Он снова посмотрел на меня — выжидающе, немного мягче.
— Лиза, — произнёс он моё имя как пароль, — где Денис берёт деньги?
Я вдохнула, ощутила на языке терпкость чая — и, впервые за много месяцев, не стала искать формулировку, которая понравится кому-то ещё.
Дверь в прихожую оставалась приоткрытой. На лестничной площадке кто-то прошёл, звонко ударил каблуком о ступень. Курьер из банка должен был подъехать через сорок минут. Я не знала, кто стоит в моей квартире — друг, враг, свидетель, проводник в чужой мир. Я не знала, какую роль он отводит мне. Но знала одно: ждать возвращения Дениса я больше не буду.
— Пойдёмте на кухню, — сказала я. — У меня чай. И вопросы. Мы начнём с моих.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Катись к своей зайке!", Агата Ковальская ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 2 - продолжение