Поставив машину на надземную парковку, я спешу к зданию, придерживая пиджак под порывистым шквалом ветра. Погода портится с самого обеда, и судя по затянувшимся тучам, всю ночь ожидается дождь.
Попасть под ливень мне не хочется, так что я стараюсь идти как можно быстрее, а оказавшись под навесом здания, поправляю волосы, глядя в отражение в стекле, чтобы выглядеть перед подчиненными мужа презентабельно.
Сзади незаметно вырастает фигура, и мне любезно открывают дверь.
– За мужем пришла, Варвара? А я вот за дочкой, как раз сам с работы еду.
Голос принадлежит другу семьи Марку Алёхину. Он всего на полголовы выше меня, но выглядит внушительно из-за регулярного спорта, а легкая седина на висках придает ему солидности. Он единственный из всех друзей Влада, кто не борется с естественным старением, а принимает его с достоинством.
Я выдавливаю из себя улыбку и приветствие, не демонстрируя ту бурю, которая бушует у меня внутри.
– Да я тоже только после работы, Марк. Давно, кстати, не виделись, надо будет как-то семьями собраться. За дочкой, говоришь? А она что, тоже в этом здании работает?
– А ты не знаешь? Я же ее в фирму Влада пристроил. По блату, так сказать, с ним договорился. Марьянка моя в этом году же переводческий окончила, ты забыла? Собирались же все вместе за городом, на базе отдыха, обмывали ее красный диплом.
– Да, точно. Прости, с этой беременностью, сам понимаешь, всё в голове в кучу. И давно Марьяна у Влада работает? Он мне, кажется, говорил, но я что-то запамятовала.
Ничего мне муж не говорил. Такую новость я бы запомнила, так что сейчас, когда выясняется, что он вовсе перестал делиться со мной тем, что происходит у него на работе, заставляет меня напрячься сильнее.
– Так уже полгода где-то. Кого ждете? – кивает Марк на мой живот и слегка улыбается. – Вы, конечно, молодцы. Я тоже свою уговаривал, дочка ведь уже взрослая, скоро сама замуж выйдет и упорхнет, поминай, как звали. Но моя ни в какую, боится, возраст ведь, говорит. Так кто будет? Мальчик-девочка?
– Девочка, – выдавив скупую улыбку, отвечаю я и смотрю в сторону лифта.
Из него как раз выходит Влад, а рядом с ним идет Марьяна, которой он что-то энергично и заинтересованно втолковывает, размахивая руками. Всегда так делает, когда хочет в чем-то убедить собеседника.
– А вот и наши. Влад! – повышает голос Марк и привлекает к нам их внимание.
Я сосредотачиваюсь на муже, который хмурится при виде нас, но вскоре мрачное выражение его лица спадает, и он даже целует меня в висок, приобнимая за отсутствующую талию, когда подходит вплотную.
Я утыкаюсь носом ему в шею, вдыхая парфюм, который дарила ему на прошлый день защитника отечества, но никаких посторонних примесей, особенно женских, не чувствую. С беременностью мой нюх усилился, так что я даже испытываю некое облегчение, что от Влада не пахнет чужими духами.
Он вдруг дергает головой, когда я снова провожу носом по его шее, и мне становится неприятно, что он меня отвергает, но я не делаю резких движений и позволяю ему и дальше прижимать меня к себе. Рядом ведь Марк с Марьяной, им ни к чему знать, что у нас в семье разлад.
– В общем, в честь такого дела мы с Аней приглашаем вас к себе. Посидим почти по-семейному, отметим заключение контракта с этим вашим филиалом японским, моя дочурка, как никак, тоже внесла свой немалый вклад, – говорит в это время Марк, а я пытаюсь воссоздать предысторию всего разговора, который слушала вполуха.
Фирма Влада заключила контракт с японцами на представление их правовых интересов в России и ближнем зарубежье, а Марьяна, как переводчик японского языка, в этом им помогала.
– Давай в эту пятницу, Марк, не посреди недели. Я как раз снаряжу водителя поработать, чтобы самому за руль не садиться.
Я выдыхаю, когда Влад отказывает другу в посиделках прямо сегодня, так как лично мне сейчас не до веселья и празднования, когда на кону мой брак, уже давший трещину моими подозрениями.
Любая на моем месте сразу бы решила, что муж пошел налево, узнав о том, что у него, но я никогда не рубила с плеча, а предпочитала сначала уточнить все факты, а уже затем самой принимать решения. Вот и сейчас напоминаю себе, что я понимающая любящая жена, которая не станет закатывать скандал, не разузнав всю правду.
Пусть мы с Владом в последнее время не близки, погружены в работу и давно не проводим вместе свободное время, как в былые времена, когда не могли оторваться друг от друга, но мы слишком многое прошли вместе в прошлом, чтобы я оказала ему неуважение, не дав шанса ничего объяснить.
Мы с Марьяной во время разговора двух друзей молчим. И если она погружена в телефон, как и всякая молодежь, то я стараюсь внешне никак не выдать своего настроения и обеспокоенности.
А когда мы, наконец, расходимся, замечаю, как Марьяна поднимает взгляд с экрана смартфона и кивает мне, прощаясь. Проходится по мне взглядом сверху вниз и особое внимание уделяет животу. Взгляд у нее какой-то бегающий и настороженный, сразу же переключается на отца.
Я его узнаю. Именно такой взгляд был у меня в молодости, когда я узнала, что беременна, и боялась, как отреагируют на это мои родители, особенно отец.
В голову невольно закрадываются мысли о ней и Владе, но она ни разу не посмотрела на него во время разговора, лишь глянула равнодушно мимолетно на прощание и спокойно ушла.
Я совсем паранойю, раз решила, что дочка друзей семьи может заинтересовать моего мужа. Она ведь в дочери ему годится, даже младше нашей старшенькой, ровесница сына Миши.
Я молчу, пока мы с Владом не садимся в его машину и не отъезжаем подальше от офиса. Я не напоминаю, что приехала на своей, а он не спрашивает.
Наш разговор должен происходить тет-а-тет, но я никак не решаюсь задать свой вопрос и тяну время, то копаясь в бардачке, то в своей сумке в поисках влажных салфеток.
– Что происходит, Варь? – разрезает тишину его голос. – Ты давно не приходила ко мне на работу, да еще и так рано, без задержек на своей важной работе. А тут вдруг сорвалась, примчавшись ко мне в офис. А теперь молчишь, как партизан, ни слова не произнесла еще.
В его голосе я слышу горечь. Это всегда было камнем преткновения в семье. Порой мне тоже приходилось оставаться во внеурочное время в прокуратуре, так как требовалась отчетность в Министерство или приходили срочные поручения. Но я никогда не понимала причин его гнева, если он тоже, бывало, задерживался по рабочим вопросам.
Мы давно не ругались по этому поводу, но я сдерживаю первый порыв, напоминая себе о важном. Сглатываю и всем корпусом поворачиваюсь к Владу.
Когда я задам ему вопрос, от которого зависит наше будущее, хочу видеть его лицо. Каким бы невозмутимым он не казался своим клиентам и партнерам, я вижу его насквозь.
Мимика. Повадки. Мне он никогда не мог соврать. Вот только и я никогда не задавала ему вопросы про его верность. Раньше в этом не было нужды.
Я бы могла долго ходить вокруг да около, но не хочу тянуть. Лучше рубануть правду-матку и не трепать себе лишний раз нервы.
– У тебя выявили довольно деликатную болезнь, Влад, мне прислали твои анализы из больницы.
Его лицо каменеет, но взгляд направлен вперед, на дорогу. Молчит. Стискивает челюсти.
– Ты мне изменяешь? – уже тише спрашиваю я.
В ответ – снова тишина.
У меня внутри всё падает. Обрывается та ниточка доверия, на которой держалось мое спокойствие. Уходит с надломом вера, придающая мне уверенности в будущем.
Изменяет…
Он ничего не отвечает, но в этом нет нужды.
Я вижу всё собственными глазами.
Его трясущиеся на кожаной обивке руля пальцы. Тяжелое дыхание с сипением при выдохе. Дергающееся веко на правом глазу.
Мои собственные руки трясутся, и я сжимаю ладони в кулаки, задыхаясь от прерывистого дыхания.
Он продолжает молчать, будто разговор сам собой утихнет, и я окончательно взрываюсь, хватая и дергая несчастный руль на себя, чтобы Влад обратил на меня, наконец, свое внимание.
– Хватит молчать! Кто она?
– Хватит молчать! Кто она? – кричу я, не контролируя себя.
Машина в этот момент виляет, и Влад тормозит у обочины, отчего я не удерживаю равновесие и ударяюсь головой о боковое стекло.
– Ты что творишь? Мы могли слететь с дороги и перевернуться! Столкнуться с другой тачкой и попасть в массовое ДТП!
Влад не кричит на грани, а цедит каждое слово сквозь зубы так жестко, что меня пробирает холодом и чувством вины. В крови гуляет адреналин из-за чуть не случившейся по моей вине аварии, и я замолкаю, пытаясь унять заполошное дыхание.
Молчу, не отвечаю Владу, а затем зажмуриваюсь и не могу сдержать слезы. Сама не замечаю, как уже рыдаю в голос, громко всхлипывая и пытаясь сквозь туман перед глазами найти в своей сумке несчастные салфетки.
– Хватит, Варь, мы же целы, – смягчается Влад, а когда тянет ко мне руку, я дергаю плечом и отодвигаюсь ближе к окну.
– Не прикасайся ко мне! Не трогай меня!
Никогда со мной не случалось такой истерики, даже в прошлые беременности, но мне вдруг становится противно от самого присутствия Влада.
Он мне изменил.
Пусть не ответил прямо, увильнул от вопроса, но я не могу больше обманываться, надеясь, что всё образуется, и всё это мне лишь кажется.
Я плачу, не в силах сдержать слезы, а сама корю себя за проявление слабости в присутствии неверного мужа. Не так я хотела провести наш разговор. Не так.
Я ведь всегда была гордой девчонкой, никогда не позволяла унижать себя или притеснять, а в итоге оказалась одной из миллионов женщин, которых предал муж. Втоптал меня своими извалянными башмаками в грязь, растоптал всё то хорошее, что когда-то между нами было, а когда всё всплыло наружу, даже не может сказать мне в лицо правду. Ведь она омерзительна и неприглядна. О таком не расскажешь ни друзьям, ни родственникам, ни детям. Слишком стыдно. Слишком противно.
Да и что я кому скажу? Что муж на старости лет до того потерял голову, что заразился сам, а еще мог заразить и меня, его беременную жену?
На место истерике приходит прерывистый смех, от которого сжимается всё в груди, и я бью себя ладонью по левой стороне в области сердца. Надеюсь его унять и прекратить страдать хотя бы на время. Мне отчаянно нужна передышка, и я судорожно пытаюсь вспомнить, когда мы в последний раз делили постель. Две недели назад? Или месяц?
– Как давно ты с ней спишь? Неужели к своим годам обзавелся сединой, но не умом? Неужели тебе, как маленькому, нужно объяснять, что существует защита? Сейчас же двадцать первый век на дворе, Влад, – с горечью монотонно произношу я.
– Это всё, что тебя интересует? – досадно выдавливает он из себя и стискивает пальцами руль до побелевших костяшек.
Они сбиты в кровь, что я замечаю только сейчас, но вытравливаю из себя желание поинтересоваться, где он так поранился. Не мое это больше дело.
– Да! Ты попал, Влад! И да, это всё, что меня сейчас интересует! Господи! Ты подверг опасности меня и нашего ребенка. Принес от любовницы "подарок"! – кричу я в слезах мужу, который даже не раскаивается, не падает к моим ногам и не кается.
Я ожидала хотя бы элементарного уважения к себе, попыток получить прощение, чувства вины в его взгляде, но никак не перекатывающихся желваков на скулах и его трусости, что он даже не может прямо посмотреть мне в глаза. Понимает, что виноват, но даже сейчас не готов этого признать.
– Анализ может быть ложноположительным, не паникуй, Варя. Я сдам еще раз, наверняка врачи ошиблись. К тому же, я консультировался с врачом, если принять меры заблаговременно и не тянуть с лечением, ребенок, возможно, родится здоровым.
– Возможно? И ты так спокойно говоришь об этом? Даже наличие любовницы не отрицаешь?
Меня захлестывает обида, щедро приправленная лютой ненавистью. Я могла бы закрыть глаза на мимолетную интрижку, сделать вид, что ничего не случилось, если бы он и правда раскаялся, и это было ошибкой, но никогда не смогу простить тот вред, который он мог причинить нашему ребенку.
Нет. Моему ребенку.
Если Влад был так безответственен и беспечен, что не подумал о последствиях, то ребенок ему не нужен. Он потерял право быть его отцом, как только изменил. И неважно, случайная ли была интрижка, или у него есть постоянная любовница, это не отменяет того факта, что мы с малышом находимся в зоне риска.
– Хватит молчать! Не будь трусом и скажи правду! – кричу я и бью его по лицу кулаком. Его голова дергается, но он даже не смотрит на меня, позволяя мне его избивать, пока я не выдыхаюсь.
– Ненавижу тебя! Какой же ты негодяй!
– Прекрати, Варвара. Я дал тебе спустить пар, но палку не перегибай. И не распространяйся об этом, у нашей семьи безупречная репутация. Врачам я приплачу, чтобы лишнего не болтали, так что об этом можешь не беспокоиться.
Он говорит об этом так обыденно, словно это всё, что должно меня волновать.
Мне страшно. Но не от того, что он настолько циничен, а от того, что я никак не могу вспомнить, когда мы исполняли в последний раз супружеский долг. Есть ли хоть шанс, что он заразился после?
– Твоя любовница ходила к врачу? – спрашиваю я, стараясь успокоиться, но отворачиваюсь, не в силах смотреть на Влада дальше. Слишком противно.
– Да. Результаты будут готовы завтра, – спокойно отвечает он, будто это в порядке вещей. – Независимо от результатов, ты моя жена, Варвара. Веди себя прилично, никто из моего окружения не должен знать, что между нами разлад. И в пятницу у Алехиных не вздумай проболтаться Анне, она та еще сплетница.
После истерики у меня кружится голова, а в теле возникает слабость. Слегка колет внизу живота, и я молчу, опасаясь, что новый виток скандала плохо отразится на ребенке.
Гашу в себе гордость, и вскоре Влад, решив, что молчание – знак согласия, заводит мотор и снова вливается в поток машин на дороге.
Этой ночью Влад дома не остается. Высаживает меня у подъезда и дает по газам, оставляя после себя неприятный запах жженой шины.
А я остаюсь один на один со своими страхами и малышом, который всю ночь беспокойно пинается, словно чувствует мое тревожное настроение.
Завтрашнее утро станет переломным.
И от результатов анализа зависит, будет наш развод обычным, как у миллионов супружеских пар, или грязным и скандальным.
Пусть Влад не надеется, что сможет заткнуть мне рот и сохранить всё в тайне. Репутация волнует лишь его, но не мать, чье дитя находится в опасности.
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Разведенка. Беременна в 46", Оксана Барских ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.