— Какие женихи в твои пятьдесят, мам! — выпалила Юля, не успев смягчить колкость неожиданной новости.
— Неужели ты считаешь, что в пятьдесят жизнь ставится на паузу? — Инна вскинула брови, изображая крайнюю степень удивления.
— Да нет, что ты, — замялась дочь. — Я просто… замуж в таком возрасте… это… неожиданно.
— Понятно, — с усмешкой протянула мать.
— Юля не это имела в виду, Инна Олеговна, — поспешил вмешаться Иван, чувствуя неловкость ситуации. — Просто мы не думали, что… обычно в этом возрасте…
— А чего вы, собственно, ждали? — перебила Инна, с трудом сдерживая смех. — Что я, вырастив дочь и передав ее в надежные руки, усядусь в кресло-качалку с вязанием и буду ждать внуков?
По быстрым взглядам, которыми обменялись молодые, Инна поняла: именно такую картину они и рисовали в своем воображении. Она вздохнула, ощущая смесь раздражения и забавы.
— Боюсь вас разочаровать. Я не чувствую себя готовой к роли бабушки, поглощенной пеленками и распашонками. И уж точно не собираюсь жертвовать своими интересами ради тихой домашней жизни. Наоборот, теперь, когда мой материнский долг исполнен, я намерена, наконец, пожить для себя. И устроить свою жизнь так, как считаю нужным.
Юля и Иван молча выслушали поток ее слов, словно зачарованные змеей кролики.
— В пятницу жду вас в ресторане. Не я, конечно, а мой жених – он жаждет поближе познакомиться со всем моим выводком. Прошу не опаздывать, пунктуальность – его второе имя.
С этими словами Инна выпорхнула из комнаты, оставив за собой шлейф дорогих духов и ворох невысказанных вопросов. Молодая пара осталась наедине с гнетущей тишиной, полной догадок и тревог.
— Михаил, – произнес приятный баритон, принадлежавший мужчине средних лет, который поднялся из-за стола с легкой улыбкой.
Безупречный костюм цвета графита, лакированные туфли, отражавшие свет люстры, и едва уловимый аромат дорогого парфюма создавали образ успешного и уверенного в себе человека.
— Юлия, – представилась будущая падчерица, стараясь скрыть волнение. – А это мой муж, Иван.
Михаил одарил их лучезарной улыбкой, и в его взгляде не было ни тени злобы или коварства.
— Жить мы планируем у нас, – словно гром среди ясного неба, прозвучало заявление Инны в середине ужина.
Юля поперхнулась оливкой и закашлялась, пытаясь отдышаться.
— Простите, а у Михаила собственного жилья случайно не завалялось? – Иван не смог сдержать животрепещущий вопрос, который эхом отдавался в голове у обоих супругов.
— Имеется, отчего ж не иметься? — ничуть не задевшись, отозвался жених. — Квартирка у меня, правда, скромная, холостяцкая, одному-то больше и не надобно. Но в планах на будущее — гнездо побольше свить, да и перебраться.
— И когда же, позвольте узнать, это "будущее" соизволит наступить? — в голосе Юли сквозила неприкрытая неприязнь. — Нас и так в трешке две семьи, считай, ютятся.
— Да мы вам обузой не станем, — Михаил одарил их обезоруживающей улыбкой. — Я на работе пропадаю, Инна тоже. Видеться будем разве что по выходным, да и то мельком.
— А если у нас ребенок появится? — не унималась дочь, продолжая допрос с пристрастием.
— Да это ж прекрасно! — Михаил искренне обрадовался. — Детей я обожаю. Своих внуков пока не дождался, так хоть с вашими повожусь, понянчу.
— Не уверена, что захочу доверить младенца кому попало, — Юля презрительно вскинула подбородок. — И вообще, вся эта затея мне претит!
Раздражение клокотало в ее голосе, и любопытные взгляды окрестных посетителей уже начинали фокусироваться на их столике.
— Поскольку мы с мамой живем вместе, то и наше мнение, как ни крути, имеет вес, — отрезала Юля, бросив суровый взгляд на Михаила и затем переведя его на мать.
— Ну так вот, мы с Ваней против! — отрезала она, словно рубила канаты, связывающие их с прошлым.
Зять, словно верный эхолот, вторил ей кивками, безоговорочно поддерживая супругу в ее негодовании.
— Я, Инна Олеговна, искренне дивлюсь, как это в ваши-то годы вас угораздило впустить в дом незнакомца, словно кота в мешке!
— Почему же незнакомца? — возразила мать, и в голосе ее проскользнула обида. — На то нас и позвали, чтобы сорвать покровы тайны, чтобы все карты были раскрыты.
Разговор этот горчил, как полынь. Совсем не такой реакции ждала она от дочери и ее мужа. Вместо объятий понимания – ледяной душ подозрений.
— Да пока прояснилось лишь одно: этот тип метит в наш дом, словно лис в курятник, и уже видит себя хозяином! С внуками он, видите ли, нянчиться собирается! — Голос Юлии звенел, как натянутая струна. — А почему у него своих-то нет, он рассказать не удосужился. Поди, холостяк закоренелый, а в его-то возрасте это ох как подозрительно!
— Юля, к чему ты клонишь? — Михаил нахмурился, чувствуя, как сгущается атмосфера.
— К тому, что вы, видимо, еще тот сюрприз с червоточинкой, а наша мама пока ослеплена. Но у меня-то пелена с глаз спала, я вижу вас насквозь, как рентген! Вижу, что вы за птица!
— Инна, прекрати сейчас же эту бурю! — голос матери, еще недавно наполненный радостью, теперь дрожал от стыда и отчаяния. — Умоляю, перестань устраивать этот балаган, привлекать внимание всего ресторана! И немедленно извинись перед Михаилом!
Женщина пылала гневом, лицо ее горело нездоровым румянцем.
— Миша пригласил нас сюда, оплатил этот столик, хотел сделать нам праздник, а ты…
— Ага, вот ты и купилась на всю эту дешевую показуху! — прошипела Инна, перегнувшись через стол, словно змея, готовая к броску. — Взять кредит, чтобы оплатить стол в ресторане, много ума не нужно. Зато потом можно запросто улучшить жилищные условия и заиметь бесплатную служанку в придачу!
— Да что с тобой случилось? Что за демон в тебя вселился? — мать прижала ладони к пылающим щекам, словно пытаясь унять пожар стыда. — Откуда у тебя такие чудовищные фантазии?
— Это тебе кажется, что это всего лишь фантазии! Сама подумай, зачем еще старику жениться на старости лет? Неужели от большой любви?
— Достаточно, — Михаил остановил этот поток яда твердым, но печальным жестом. — Ты, видимо, не понимаешь, но сейчас ты оскорбляешь не меня, а свою маму, в первую очередь ее. Я вижу, что никакого конструктивного разговора у нас не получится. А жаль… Я надеялся…
Он поднялся из-за стола, подошел к несостоявшейся невесте и бережно поцеловал ее дрожащую руку. Затем молча кивнул головой остальным гостям, словно прощаясь, и, опустив плечи, вышел из зала. Инна, судорожно промокнув глаза салфеткой, словно смывая с себя пролитый яд, выскочила следом.
— Мам, открой же! Давай все обсудим, как взрослые люди, — с отчаянием в голосе Юля вновь забарабанила в дверь материнской комнаты.
Целая неделя, словно злая колдунья, заколдовала их дом с того злополучного вечера в ресторане. Мать, словно тень, почти не покидала своего заточения, когда дочь и зять были рядом. Инна, подобно призраку, старалась проскользнуть мимо, уходя на работу и возвращаясь обратно, лишь бы избежать неминуемого разговора.
— Ну открой, пожалуйста! Давай поговорим по-хорошему! — молила Юля, чувствуя, как надежда тает с каждым стуком.
— Инна Олеговна, поймите, избегать разговора — это ребячество, — увещевал ее спокойный, рациональный Иван. — Юля ведь только о вас и беспокоится, не стоит на нее обижаться.
В ответ – тишина, звенящая, давящая тишина. Казалось, Инна замерла, превратившись в изваяние в своей каменной келье.
— Ты сидишь там уже целую вечность, мам, — уговаривала дочь, надламываясь. — Выйди к нам! Ну, если тебе так уж хочется замуж, найди кого-нибудь… приличнее, что ли! Этот Михаил… он же подозрительный до жути! Сама подумай, с чего бы взрослому мужику вдруг захотелось переехать в чужой дом?
Но мать оставалась глуха к железной логике доводов.
— Мутный он какой-то, Инна Олеговна, — вторил жене Иван, словно эхо, — Непонятный. И мотивы его – словно в тумане.
— Ну покажись хоть на минутку, — молила Юля. — Ты уходишь до рассвета, возвращаешься в сумерках, дома не притрагиваешься к еде. Может, ты нездорова? Мы же места себе не находим от волнения!
Дочь с яростью обрушила кулаки на дверь. Та распахнулась, и Юля отшатнулась от неожиданности. В дверном проеме стояла мать в домашнем платье, и лицо ее было непроницаемым, как маска.
— Завтра к нам придет Николай, мой новый жених. Мы познакомились в сети.
И, окинув взглядом ошеломленные лица детей, добавила с ледяным спокойствием:
— С ним у вас никаких вопросов не возникнет. Он вам непременно понравится.
С этими словами женщина бесшумно захлопнула дверь, отрезав себя от них, как от назойливых призраков прошлого.
Звонок прорезал тишину, когда стол уже ломился от яств, приготовленных к званому ужину. Памятуя о горьком опыте прошлых ошибок, Инна настояла, чтобы знакомство нового избранника с детьми состоялось в стенах родного дома.
Юля и Иван обменивались нервными взглядами, в которых плескалось невысказанное беспокойство. Они не стали перечить матери, лишь вздохнули с облегчением, когда та вышла из добровольного затворничества, и меньше всего желали повторения прежней драмы.
Дверь распахнулась.
— Знакомьтесь, это Николай, — с натянутой улыбкой представила Инна мужчину, возникшего на пороге.
Юля и Иван, не скрывая изумления, уставились на вошедшего. Колоритная фигура гостя поражала воображение. Высокий и жилистый, он словно сошел со страниц андеграундного комикса: щетина густо покрывала лицо, видавшая виды кожаная куртка хранила отпечатки дорожной пыли, а стоптанные ботинки утратили всякое подобие цвета.
Кепка, чудом удерживавшаяся на затылке, обнажала идеально лысый череп, на котором, словно зловещий талисман, на виске над правым ухом примостился черный паук размером с кофейное блюдце. Худые кисти рук покрывали таинственные пиктограммы, а завершал этот экстравагантный образ окурок, цинично зажатый в растянувшихся в усмешке губах.
— Ба! Каких людей! — Голос мужчины сочился показным удивлением, впрочем, уголки губ выдавали нескрываемую усмешку.
Он ввалился в прихожую, швырнул на пол видавшую виды котомку и, словно одолжение, протянул Ивану засаленный куртец. Проведя ладонями по призрачной шевелюре перед зеркалом, словно приглаживая непокорные пряди, гость, не церемонясь, двинулся вглубь комнаты, зажав в зубах окурок.
— Ну и хоромы! — Жених довольно хлопнул в ладоши, оглядывая пространство.
Костлявой рукой он перехватил Инну, притягивая к себе.
— Соскучилась? — проворковал он хрипло, сжимая её руку в своей. Широкая улыбка обнажила неровные зубы.
Окурок выпал из его губ, а Юля и Иван, так и не избавившийся от куртки, ошарашенно последовали за ним в комнату. Инна, словно не замечая всеобщего замешательства, одарила мужчину самой лучезарной улыбкой и обвила его шею руками.
— Конечно, — прощебетала она, кокетливо вскинув плечом. — Все, как я и обещала, мой хороший. Проходи, Коля, к столу, откушать с дороги. Уверена, давно не баловал себя домашней едой.
Она взяла гостя за руку, словно драгоценный сосуд, и усадила на почетное место во главе стола. Николай с облегчением плюхнулся на стул, переводя взгляд на робко жавшихся у порога Юлю и Ивана.
— Да вы не бойтесь, молодежь, — прогрохотал он весело, воинственно вооружившись вилкой. — Чего столбом стоите? Присаживайтесь. Как говорится, в ногах правды не сыщешь.
Юля, пытаясь разгадать загадку, какая неведомая сила удерживает кепку на лысой голове гостя, осторожными галсами начала продвигаться к столу. Иван, словно привязанный, двинулся следом, куртка безвольно повисла в его руках.
— А жить, стало быть, здесь будем? — полувопросительно, но с хозяйским прищуром, заметил гость, окидывая комнату оценивающим взглядом.
Пока Николай с аппетитом уплетал яства, хозяева так и сидели, не сводя с него глаз. Инна смотрела на него с обожанием, словно на сошедшего с небес ангела, а молодые люди – с настороженным удивлением, предчувствуя грядущие перемены.
— Да, Коля, — подтвердила мать, и в голосе ее звучала патока. — У нас три комнаты, в одной живут дети, в другой поселимся мы с тобой, душа моя.
Она нежно погладила блестящую лысину избранника, бережно огибая этот дивный, словно приросший, головной убор.
— Так что же выходит? — гость заметно воодушевился. — Маманю с папаней тоже с собой прихватить можно?
Он радостно взмахнул руками, украшенными россыпью татуировок, и Инна закивала, словно кукла, соглашаясь со всем, что ни скажет ее Коленька.
— Конечно, Коленька, конечно! Им здесь будет вольготно. Пусть и не хоромы, но всяко лучше, чем их деревенская лачуга.
— Да какая там теснота! — расхохотался гость, и смех его прозвучал фальшиво. — В эти палаты и наш Мухтар влезет! А то я уж думал, как мои старики пса в деревне сиротой оставят? Пес у нас добрый, понимающий.
Он перевел взгляд на Юлю с Иваном, словно выискивая на их лицах тень сомнения.
— Волкодав, между прочим, Мухтар! Сорок кило живой души! — доверительно сообщил он, словно речь шла о фамильной драгоценности.
— Вот и прекрасно! — просияла Инна. — Животные в доме – к добру.
— А молодежь-то ваша не против будет? — в голосе гостя прозвучала напускная тревога.
— Ну что ты, Коля! — Инна всплеснула руками, словно отгоняя дурной сон. — Да брось ты, не будут! Мы же живем душа в душу. Юля и Ваня обо мне, как о родной, пекутся. Да и куда им деваться, если две трети этого гнездышка мои?
Мать бросила на дочь взгляд, острый как бритва, пытаясь понять, дошел ли намек до цели.
— Что ж, было очень приятно познакомиться, — выпалила Юля скороговоркой, вскакивая из-за стола. — Но нам с Ваней пора бежать, дела не ждут.
Она дернула за рукав опешившего мужа, словно заводную игрушку. Ваня, словно сомнамбула, поднялся и поплелся за ней, оставив на стуле злосчастную куртку Коли, словно забытую улику.
Словно юркая тень, выскользнула Юля из гостиной, увлекая за собой озадаченного супруга в тихие покои матери.
— Нужно действовать, и немедленно! – прошептала она, нервно пощипывая нижнюю губу
— А, словно пытаясь унять бурю внутри. — Придумала! Ищи мамин телефон. Пока их внимание приковано друг к другу, выудим номер этого… Михаила.
— Зачем? – не успел он договорить, как Юля оборвала его жестом:
— Просто делай, что говорю!
— А вдруг Инна Олеговна удалила его? – резонно заметил Иван, но Юля лишь отмахнулась.
— Будем надеяться, что нет, – пробормотала она, вкладывая смартфон в руки мужа и прильнув к узкой щели приоткрытой двери, наблюдая за разворачивающейся в гостиной сценой.
— Ищи, Ваня, ищи! Кажется, они уже прощаются.
И действительно, нежные трели «молодых» постепенно перешли в более настойчивые аккорды прощания.
— Есть! – радостно воскликнул Иван, словно сорвал джекпот, лихорадочно стуча по кнопкам материнского телефона.
На следующий день Юлия и Иван стояли перед Михаилом, словно провинившиеся школьники. Удивленный внезапным визитом, он, однако, благосклонно выслушал сбивчивые извинения и отчаянные мольбы о встрече, согласившись поговорить в тенистом парке, разбитом у стен его офиса.
— Простите нас, пожалуйста… — тихо прошептала Юля, пряча взгляд.
— Мы надеемся на вашу помощь, — виновато пробормотал Иван.
— Мы ведь как лучше хотели… — в унисон прозвучало жалкое оправдание.
Час
— Ну что? — тихонько ше спустя, Инна, запершись в ванной, с замиранием сердца шептала в трубку:
— Ну что?
— Приходили сегодня, в парке у конторы беседовали, — докладывал Михаил со смешком. — Осознали все, каялись искренне.
— Слава богу, — Инна радостно выдохнула. — Так что? Когда ждать тебя?
— Да сегодня и приду, чего тянуть? Надо же спасать девушку из беды, — хохотнул жених. — Ребята-то они хорошие. Испугались, наверное, моего Николая?
— Не то слово! Твой сосед вчера выдал такое, что сам Станиславский в партере бы рукоплескал! Персонаж – огонь!
— Да уж, Стасик умеет зажечь. Грехи молодости, что тут скажешь… А сейчас Николай Сергеевич – мужчина солидный, на заводе его портрет на доске почета висит. И не скажешь, что когда-то отжигал.
Михаил и Инна, сыграв свадьбу, поселились в квартире дочери вместе с молодыми. Дочь с зятем, вспоминая ту давнюю историю с несостоявшимся женихом, не уставали радоваться, что так вовремя вернули матери шанс на счастье. Михаил и Инна лишь переглядывались, не разубеждая детей. Эта маленькая тайна осталась только между ними.