Он не ожидал ее встретить здесь – эту женщину, больше похожую на девочку. Ее тонкие черты лица, хрупкая фигура – говорили о незащищённости, и в то же время, открытости всему доброму и прекрасному.
- Здравствуйте, Вера, мне как всегда. И вон ту коробку конфет.
Она смущенно кивала, ее изящные пальчики, почти как детские, отсчитывали сдачу, а сама она боялась поднять на него глаза.
Волею судьбы оказался Герман Серебров в этот заштатном городишке, приютившимся в одном из сибирских уголков. Ему, тридцатипятилетнему архитектору уже прочили большие города и внушительные проекты. А тут, в самом начале двухтысячных, подвернулась работа в небольшом городе, и его, можно сказать, упросили, взяться за проект и, более того, задержаться там на пару месяцев.
Герман никогда не был красавцем. Нет в нем исполинского роста, нет широких плеч и жгучего взгляда нет. Его ум и доброту, внимательные глаза мог заметить не каждый. Но то, что он отличный специалист в проектном институте знали почти все.
У него уже было всё и квартира, и автомобиль, и уважение коллег и статус превосходного специалиста. Семьи не было, только мама. Хотя жена у него раньше была.
Женился по тем временам поздно, в двадцать семь, и прожил с Инной пять лет. Она была полной противоположностью супругу: веселая, общительная, вечно придумывающая какие-то развлечения и мероприятия для друзей. Герман, напротив, полностью в своих проектах.
Он даже забывал спросить, почему так поздно пришла домой.
– Серебров, я дома, - заявляла Инна с порога, бросив сумку и небрежно повесив плащ.
- Инна, дорогая, ты ведь голодна, там на кухне картошка жареная.
- О-оо, Серебров, ты издеваешься? Я ведь не ем картошку жареную, это вредно для моей фигуры.
Он виновато смотрел на нее, не зная, как оправдаться.
- Хорошо тебе, - Инна садилась и начинала грызть яблоко, - с твоей тощей комплекцией можно лопать все подряд, даже блины и торты.
Так они и жили. Дружно, но скучно. И без детей.
Как-то осенним вечером, когда дождь барабанил в окно, Инна, придя с работы, подошла к мужу, сидевшему за рабочим столом, обняла его и сказала: - Серебров, отпусти меня, хватит уже, пожили мы с тобой вместе, теперь будем жить врозь.
- Инна, почему? – он еще не успел переключиться с проекта на личную жизнь и не понял до конца, что это значит.
- Ну ты наивный, удивляюсь, как я с тобой прожила все эти годы.
И тогда до него дошло. Он взъерошил свои темные волосы, убранные назад, потом вытер лицо ладонями, словно хотел привести себя в чувство. – Инна, я тебя чем-то обидел?
- Нет. Вовсе нет. Просто мы не любим друг друга.
- Почему? Я… я люблю…
- Неправда, Герман. Ты еще сам не знаешь этого, и считаешь, так и должно быть. Я встретила человека, с которым мне хорошо и интересно. И ты встретишь. – Она положила голову ему на плечо. – Серебров, ну не хочу я тебе изменять. Вот разведемся, тогда уж и начать новую жизнь.
- Но ты же…
- Да, мы очень-очень нравимся друг другу, но я тебе не изменяла. Правда.
- Инна, как же так? – он хотел возмутиться, но совершенно не хотел повышать на нее голос, потому что Инна была права. Во всем права. Жили они по инерции. Да и честно сказать, это Инна женила Германа на себе, увидев в нем многообещающего специалиста.
- Я ухожу от тебя, - сказала она, - поможешь с квартирой?
Квартира, в которой они жили была его собственная, купленная еще до брака. И он понимал, что Инне теперь надо где-то жить. – Конечно, - сказал он, - я помогу, у меня есть сбережения.
Он никогда не был мачо, но благородным был всегда. Герман никогда не оставит женщину на улице, ему спокойнее, когда человек, с которым он прожил пять, лет будет устроен.
Так они разошлись. Тихо и мирно. Жениться вновь он не собирался, чувствуя, что интересен женщинам больше как спонсор, а не как вторая половинка для жизни. Годы шли, мама Германа старела и все больше пилила сына. – Гера, ну что мне сделать, чтобы ты создал семью? Может мне самой привести с улицы первую встречную для тебя?
Герман удивленно смотрел на мать, услышать столь откровенное предложение от интеллигентной женщины было странно.
- Не смотри на меня так, это я образно выразилась, - оправдывалась Софья Павловна.
Герман обещал, как встретит женщину, от которой у него закружится голова, так сразу и женится.
И вот забросила его судьба в этот городок. Говорят, зимой здесь очень холодно, случаются ветра, пронизывающие насквозь, а летом жарко и в лесу много мошки. Герман не обращал на это внимание, он погрузился в работу, зная что вскоре уедет и забудет этот медвежий угол.
Все изменилось, когда в местном универсаме увидел Веру – хрупкую продавщицу с большими серыми глазами. Печальный у нее взгляд был, какой-то растерянный. Он даже подумал, неужели такие нежные девушки бывают на свете… и ему захотелось с ней пообщаться.
Он приходил, здоровался, покупал продукты и обязательно коробку конфет или фрукты, которые оставляла на прилавке и говорил: «это вам».
Сначала отказывалась, смущалась, краснела, но он был настойчив.
Потом встретил ее после работы и предложил проводить. Она испугалась, и он в смятении подумал, мотет она замужем, хотя ни разу не видел кольца на ее тонком пальчике.
Но оказалось Вера год как живет одна. Ее замужество не принесло ей счастья, она уже думала уйти от мужа, но Яков вдруг потерялся. Он просто исчез. Его подозрительные друзья и сомнительная сфера деятельности (он не работал официально нигде) наводили на мысль, что у парня противозаконная работа. Да и работой это не назовешь, скорее на разбой похоже.
- Верка, погоди, мы еще с тобой заживем, бабла накошу и можно на Мальдивы ехать. – Уверял Яков, развалившись на диване – это было любимое место отдыха.
Комната в общежитии принадлежала ему, чудом доставшаяся от покойной матери, туда он и привёл Веру, наобещав золотые горы. Девушка рано лишилась родителей, да в общем-то только мать у нее была. Их избушку на краю городка прочили под снос, но когда это будет – неизвестно. А жить там уже невозможно, крыша протекает, все заборы набекрень, крыльцо проваливается, печка дымит, да и мамы уже нет.
Поэтому в комнате у Якова гораздо комфортнее. Но вот сам Яков… Вера выходила замуж просто за весёлого парня, игравшего на гитаре, не зная его привычек и друзей. К тому же он любил выпить. В общем, совместная жизнь не принесла обещанного счастья.
И вот Яков исчез. Она подала заявление о пропаже человека. Но никаких следов не было. Так прошло полгода, потом еще столько же, Вера уже ощущала себя свободной от грозного Якова.
Этот мужчина, интеллигентного вида, спокойный, с добрым взглядом, чем-то притягивал ее сердце. Вот именно сердце, потому что внутри появилось теплое, нежное чувство, и самой себе трудно было признаться, что она влюбилась. А может и полюбила.
Герман снимал комнату в благоустроенном доме, точнее сказать, администрация города сняла для него комнату, и хозяйка квартиры, аккуратная женщина средних лет, готовила ему завтраки и ужины.
- Антонина Тимофеевна, вы, наверное, будете против если гостью приведу, - предположил он, понимая, что хозяева обычно противятся таким визитам.
- Ну почему же, Герман Викторович, если человек приличный, то почему бы в гости не прийти. Да и вы свободный, насколько я знаю, не женаты…
- Так и есть. – Он засмущался. – Видите ли, в чем дело, девушка стесняется… тут все друг друга знают, я понимаю…
- Она замужем?
- Как вам сказать, официально – да. Но муж год как исчез. Да, понимаю, нехорошо это…
- Ну я не судья и не Бог, чтобы осуждать, поэтому смотрите сами, вы человек солидный, при деле, вам виднее…
- Да, знаете ли… просто хотелось в домашней обстановке посидеть. Можно в гостиницу, но я узнавал, там такой контингент сейчас…
- Да приводите, чего уж там, надо же вам где-то общаться.
Он пытался объяснить, что совершенно не преследовал цель, заманить ее в постель, что всё это по любви, что она ему безумно нравится. А она, подтянув одеяло под самый подбородок, лажала притихшая, боясь взглянуть на него.
- Вера, Верочка, кажется, я полюбил, по-настоящему, - он целовал ее тонкие пальчики, теряя голову от ее прикосновений.
- Гера, я боюсь, - шептала она.
- Чего ты боишься? Что тебе может угрожать?
- Не знаю. И эта история с Яковом…
- Верочка, его уже год нет…
- Да, год…
- Ты его любишь?
- Нет, я хотела уйти от него, хотя мне и некуда.
- Теперь есть куда, через месяц сдаю проект и мы уезжаем в Тюмень. Да, это тоже Сибирь, но это большой город, огромные перспективы… да и квартира у меня там… Вера, это наша жизнь, ты моя девочка навсегда.
Она плакала, слушая его. Никто и никогда так нежно не общался с ней. Она впервые узнала, что такое настоящее чувство, когда кажется, теряешь сознание от прикосновения любимого человека. Поэтому отношения с Яковом не хотелось вспоминать, а если и вспоминала, то с содроганием.
Прошли две недели. Встречи с Верой остались незамеченными, и только на работе продавщицы поглядывали на невысокого мужчину в очках, не сводившего взгляд с Веры.
- Ты чё закрутила с ним? – спросила Ира с соседнего отдела. – Денег-то хоть дает? У него их, похоже, вагон и маленькая тележка.
Вера покраснела. – Причем тут деньги?
- Ира нагло разглядывала Веру, и казалось, завидовала. – Не понимаешь что ли? Раз рядом мужик с деньгами, пусть делится. А если не хочет делиться, то гони его к лешему.
Вера отмалчивалась, не вступая в перепалку, единственная надежда, что Герман, и в самом деле, увезет ее отсюда. А она с радостью с ним хоть на край света.
В общем, коллеги хоть и видели, что Герман оказывает внимание тихой Вере, но доказательств их романа не было. Единственный человек, который знал об их отношениях – это хозяйка квартиры Антонина Тимофеевна. Но она оказалась человеком добрым и понимающим, а главное не распространялась об их отношениях. Просто не вникала, считая, что не ее дело. К тому же жилец ей нравился, обходительный он, угощает конфетами, да и поговорить по душам можно.
***
В ту ночь Вера была дома. Командировка у Германа подходила к концу и оставались последние штрихи. Накануне он попросил Веру подать заявление об уходе с работы, сказал, что закажет билеты на двоих. И она уже собрала чемодан и прибиралась, желая оставить комнату в полном порядке, когда тихо постучали, будто боясь нарушить тишину.
Вздрогнула. Знакомый это стук.
– Кто там?
- Вера, это, я, Яков, открой.
Сердце застучало, но не от радости. Трясущейся рукой открыла дверь. Он ввалился в комнату, пропахший посторонними запахами, пОтом и куревом.
- Здорово, благоверная. Ну что, ждала меня?
- Яша… ты… тебя год не было… где ты был?
- А-ааа, думала я коньки отбросил? А вот им всем, вот вам Яшка! Как говорится, я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, и от тебя, волчара, уйду… - он расхохотался.
Его светлые волосы с легкой рыжиной были всклокочены, под глазами круги, в руках был рюкзак. Он бросил его прямо на пол, прошел к холодильнику. – Пожрать есть чего?
- Ага, я сейчас, - Вера испуганно начала собирать на стол, думая, как сказать, что она хочет от него уйти.
- А ты чё такая заполошная, кипятишься, будто украла чего? – он хлопнул ее по мягкому месту. – Ну ты ничё так, похорошела… эх, Верка, о тебе только и думал, - он потянулся к ней.
- Яша, ты поешь, поешь сначала, - попросила она, а потом поговорим.
- Ага, погорим, в койке.
Он ел с аппетитом, даже с какой-то злостью, будто сожалел, что целый год был лишен этого удовольствия – поесть дома.
- Ну рассказывай, кто у тебя был.
- У меня?
- Ну да, у тебя. Или ждала меня? – Он отодвинул тарелку и прямо с табуреткой пододвинул к себе Веру. – Я ведь насовсем вернулся. Хватит, набегался. Поверил этим ишакам, думал, бабла срублю, а они меня кинули. Потом почти год на них пахал. Но не видать им Яшку, я ведь сбежал, вот так! Всё, завязываю, жить будем как люди. Родим кого-нибудь… а, Верка, родим же?
- Яша, я хотела тебе сказать, тебя так долго не было…
- Потом, потом скажешь, пошли, отдохнуть хочу.
- Яша, погоди…
- Ну чего годить, не видишь, мужик у тебя голодный во всех смыслах… или хочешь сказать, у тебя есть кто-то? Смотри, Верка, узнаю, не жить ему, любому, кто на тебя посмотрит, не жить. Я ведь собственник. А ты моя. Навсегда. И свое отдавать не намерен. Ну так что, есть у тебя кто-то?
- Нет, Яша, нет, но я… развестись нам надо…
- Ага, счас, развод ей, выбрось из башки, жить будем. Я на работу устроюсь. А если узнаю, кто-то клинья к тебе подбивается, сразу пришибу, даже если сидеть придется. Но ведь я за тебя пострадаю. – Он повалил ее, крепко сжимая, и она оказалась зажатой, как в тисках.
****
Герман не понимал, что могло произойти за два дня, почему так изменилась Вера. – Что случилось? Почему такая перемена? почему не хочешь уехать со мной?
- Не надо нам встречаться, муж вернулся.
- Муж?
- Да, вернулся. Я буду с Яковом жить.
Герман был ошеломлен, готов был перепрыгнуть через прилавок и унести ее на руках из этого магазина сразу на вокзал.
- Отойдите, пожалуйста, Герман Викторович, нас могут увидеть, - просила она, заметив, что на них смотрят.
- Вера, мы же все решили.
- Решили. Но я передумала. Муж вернулся.
- Да что же ты повторяешь всё: муж, да муж. Ты же сказала, что любишь меня.
- Простите, Герман Викторович, я остаюсь. – Она оправдывалась и прятала глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом. Больше всего она боялась, что войдет Яков и увидит их вместе. А он обещал наведаться к ней на работу. А еще она видела нож у Якова, блестящий такой, наточенный… и в груди у нее все сжалось от страха. О чем думала эта молодая женщина, такая хрупкая и неуверенная? Она думала, как защитить Германа, ни в чем не виноватого, но полюбившего ее. Она верила Герману, но чтобы отвести беду, осталась с Яковом.
Вторая глава здесь:
Дорогие читатели, проверяйте, пожалуйста, подписку. Если вдруг пропала, просто подпишитесь еще раз. Спасибо, что вы со мной.