Елена Сергеевна Холмогорова родилась 26 августа 1952 года в Москве. Дочь поэта-переводчика Сергея Северцева, племянница детской писательницы Софьи Прокофьевой. Внучка поэта и художника Леонида Фейнберга и внучатая племянница пианиста Самуила Фейнберга.
Елена Сергеевна – профессиональный историк, прозаик, преподаватель литературного мастерства, редактор, зав. отделом прозы журнала «Знамя». Автор множества книг прозы и эссеистики: «Бегущей строкой», «Чтение с листа», «Граница дождя», «Второстепенная суть вещей», «Трио для квартета», «Улица Чехова, 12» и др.
вая книга рассказов «Недрогнувшей рукой» – о самом сокровенном. О детстве в необыкновенной московской семье, об отце-поэте, дедушке-художнике и дяде-музыканте, о дружбах, влюбленностях и разочарованиях, о книгах – прочитанных и изданных, о музыке и природе, о необыкновенных встречах и путешествиях.
«Совсем маленькой девочкой с бантом на кудрявой головке я приходила в Консерваторию на вечерние концерты, куда меня пускали только потому, что я была «профессорской внучкой». Мне не бывало скучно, мелодии захватывали меня, но уже тогда стало понятно, что у меня не только неподходящая рука, но нет ни абсолютного слуха, ни музыкальной памяти. Судьба моя была решена. Но решено было не только то, что 88 клавиш рояля не станут моей профессией, но и то, что музыка навсегда станет важнейшей частью жизни».
В детстве Елены остался ансамбль старинной музыки «Мадригал». Ведь его создатель и руководитель Андрей Волконский бывал в гостях на Миусах. Туда же приезжали Олег Прокофьев и его мама Лина Ивановна. Музыка и искусство были повсюду – даже в ансамбле Волконского пела Лидия Давыдова – еще одна родственница и близкий человек для семьи.
«Место первых прогулок в коляске, а потом и моими нетвердыми шагами – Миусский сквер. Рядом когда-то стоял недостроенный храм Александра Невского, его потом снесли и возвели Дворец пионеров, куда я ходила в хор и бассейн. И всегда по дороге смотрела под ноги: еще много лет можно было найти чудесные кусочки разноцветной смальты – от вертикальных мозаичных полос, по моде тех лет членивших переднюю часть здания. А чуть дальше – «Котяшкина деревня» – название, сохранившее память о когда-то стоявших тут деревянных домах, которые застали старожилы».
В квартиру на Миусах после четырех лет войны вернулся отец Лены, который ушел в восемнадцать лет на фронт. В конце войны отец напишет:
«Десятый класс. Кончался школьный срок.
Миусский парк. Знакомый дом под тучей.
Канун войны… А нам казалось лучше
Бродить вдали, в краю певучих строк.
Наш тесный мир! Переступив порог,
Мы были в нем огромнее и чутче:
О звездной сфере нам поведал Тютчев,
И радугами улыбался Блок.
А вечера? А «Моцарт и Сальери»?..
А книжных полок тусклые леса,
И мягкий свет, и запертые двери,
И мы вдвоем?.. А наши голоса?..
О если б мог я – позабыв потери —
Туда вернуться – хоть на полчаса»!
Сообщая о демобилизации и скором возвращении, он признается в письме:
«…какое огромное и долгожданное счастье ждет меня! Беседы с отцом, наши прогулки по таинственным переулкам, наша мастерская, где он будет писать, поминутно пятясь, отходя от картины с палитрой и кистями, а я буду вслух читать ему Овидия или Достоевского!».
Шло время, Леночка росла и очень переживала, что в ней так и не пробудился музыкальный талант.
«Уже в подростковые годы сковал страх, что обо мне за спиной будут говорить: «Ну, бывает…», «Надо же… в такой семье…» Или еще хуже – сакраментальное «Природа отдыхает…». Если добавить к этому, что мама была признанной красавицей, диву даюсь, как удалось если не изжить, то не дать задавить себя комплексами».
В новую квартиру на улице Неждановой семья переехала, когда Лене исполнилось пять лет. Красавица мама не работала, готовила на кухне няня тетя Паня – самый любимый для Лены человек.
«Мама не работала, целый день была дома и занимала «большую комнату» – 18 метров. Мы с отцом делили десятиметровку. Пока я была в школе, он работал в ней, а когда я возвращалась, переселялся со своими поэтическими переводами на кухню, где тетя Паня гремела кастрюлями и однажды сочинила шедевр: «Грею, грею суп еврею».
Детство и юность Елены было наполнено музыкой, театром, книгами. А также архитектурой столицы – о каждом доме, в котором проживала Елена, она могла рассказать много интересного. Внутри Садового кольца сложился свой, особенный мир.
Помогая своему отцу-переводчику, Елена постепенно осознала, что тоже хочет связать свою жизнь с литературой. Впереди была учеба, первый брак, затем встреча со вторым мужем Михаилом Холмогоровым и рождение дочери Виктории. Страна к этому времени тоже сильно изменилась. Изменился и облик старой Москвы. Не только радости, но и трудности были в жизни Елены Холмогоровой, но как она сама пишет:
«Мне близка японская философия кинцуги – реставрация керамики с помощью лака, смешанного с золотым порошком. Все склейки, трещины, изъяны не только не прячутся, не замаскировываются, а наоборот – подчеркиваются, выделяются золотом... И чем дальше, тем яснее понимаешь: утраты, переживания – это часть тебя, часть твоего пути: не рубцы на теле жизни, а искусство золотого шва».
«Недрогнувшей рукой» – не просто мемуарная проза о старой Москве, семье и близких. Читатели узнают много интересного о русской культуре и московской архитектуре, откроют для себя страницы ушедшей эпохи.
Приятного чтения!
Резник Марина Васильевна, главный библиотекарь отдела городского абонемента
