Слова повисли в воздухе. Как белье на веревке после дождя — мокрые, тяжелые, неприятные.
Валентина Георгиевна замерла с чайником в руках. Вода внутри. Горячая. А на кухне вдруг стало холодно.
— Что ты сказала? — голос свекрови дрожал. Не от старости. От возмущения.
Анна стояла у окна. Смотрела во двор, где соседские дети играли в прятки между гаражами. Хотелось спрятаться и ей. Но было поздно.
— То, что думала пять лет — она обернулась. — Я устала.
Пять лет... Как быстро летят годы. А ещё как быстро кончается зарплата. Моя зарплата — на коммунальные. Моя зарплата — на продукты. Моя зарплата — на лекарства для свекрови. А где Максимкина зарплата?
Максим. Муж. Любимый когда-то мужчина, который теперь каждый вечер падал на диван и включал телевизор. «Устал» — говорил он. А кто не устает?
— Анночка — свекровь поставила чайник. — Ты что-то не то говоришь. Мы же семья...
— Семья? — Анна засмеялась. Смех получился неприятный. Как скрип старой двери. — А семья — это когда только я работаю? А когда Максим третий месяц «ищет себя»?
Поиски себя. Как красиво звучит! А на деле — диван протерт до дыр, холодильник пустой, а квитанции за коммуналку растут, как грибы после дождя.
— Он переживает сложный период — Валентина Георгиевна включила газ. — Мужчинам трудно...
— А женщинам легко?!
Анна подошла к столу. На нём лежали документы. Счета. Квитанции. Кредитные справки. Вся их жизнь разложена по бумажкам. И в каждой бумажке — её подпись. Её долги. Её ответственность.
— Посмотрите — она взяла квитанцию. — Двенадцать тысяч. За что? За то, что ваш сын целыми днями готовит себе макароны? Смотрит телевизор…
— Анна! — свекровь побелела.
— А это что? — следующая бумажка. — Кредит на машину. Которую ваш драгоценный сын разбил через месяц. Угадайте, кто платит?
Валентина Георгиевна молчала. Чайник закипел и начал свистеть. Противно так. Будто сирена.
— А вот это — Анна подняла медицинскую справку, — рецепт на ваши лекарства. Дорогие лекарства. За которые я отдаю половину зарплаты.
— Я не просила...
— Не просили? — Анна рассмеялась снова. — А кто каждую неделю напоминает, что «сердечко пошаливает»? Кто вздыхает у аптеки, рассматривая витрину?
Максим появился в дверях. Растрепанный, в домашних штанах. На лице — недоумение.
— Что случилось? Почему вы кричите?
— А ты как думаешь? — Анна повернулась к мужу. — Вот смотри. Твоя жена работает за троих. Твоя жена платит за всех. А ты что делаешь?
— Я ищу работу...
— Три месяца ищешь! — голос Анны сорвался. — По телевизору ищешь? Или в холодильнике?
Максим сел за стол. Взял в руки квитанцию. Посмотрел. Отложил.
— Аня, не надо так...
— Как не надо? Честно не надо? Правду говорить не надо?
На кухне повисла тишина. Только часы тикали на стене. Громко. Навязчиво. Как метроном.
— Знаешь, что я решила? — Анна села напротив мужа. — Завтра иду в банк. Закрываю наш общий счет. Открываю свой.
— Ты не можешь...
— Могу. И буду. Свои деньги буду тратить только я.
Хотите кушать — работайте.
Валентина Георгиевна всхлипнула:
— Анечка, ты же добрая...
— Добрая? — Анна встала. — Пять лет была доброй. А что получила взамен?
Упреки, что мало зарабатываю. Претензии, что не умею экономить.
Она подошла к холодильнику. Открыла. Пусто. Только банка горчицы и засохший сыр.
— Видите? Вот результат моей доброты.
— Анна, подожди... — Максим потянулся к ней.
— Не трогай! — она отдернула руку. — Хватит. Я устала быть дойной коровой в этом доме.
Слова получились жестокими. Но правдивыми. Правда всегда жестокая.
— Ты же любишь меня — Максим встал. В глазах появилось что-то детское. Беспомощное.
— Любила — Анна взяла сумку. — А теперь... Теперь я даже не знаю, кто ты.
— Куда ты идешь? — свекровь схватила ее за рукав.
— На работу. Зарабатывать. Как всегда.
У двери Анна обернулась. Посмотрела на эту кухню. На обои, которые клеила сама. На стол, который покупала сама. На мужа и свекровь.
— Кстати — сказала она тихо, — у меня есть предложение.
Максим поднял голову:
— Какое?
— Съезжайте от меня. Эта квартира оформлена на меня. И была моей ещё до свадьбы, от родителей досталась…
— Аня...
— Неделя. У вас неделя, чтобы найти работу и снять жилье. Или я вызываю управляющую компанию и меняю замки.
Дверь хлопнула. Анна стояла на лестничной площадке и дышала. Воздух показался удивительно свежим.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от коллеги:
«Анна, не хочешь подработать? Есть интересный проект».
Подработать... Раньше это слово означало ещё больше усталости. А сейчас — свободу.
«Да», — написала она. «Очень хочу».
Спускаясь по лестнице, Анна вдруг поняла — впервые за пять лет ей захотелось вернутся домой. В свой дом. Где будет только её чашка на столе и только её программа по телевизору.
За спиной послышались голоса. Максим что-то говорил матери. Валентина Георгиевна плакала.
А Анна шла вперёд. К автобусной остановке. К работе. К новой жизни.
Только вот что будет потом? Вернется ли Максим с букетом цветов и обещаниями? Или поймёт наконец, что игра окончена?
Автобус подъехал точно по расписанию. Анна села у окна и посмотрела вверх — на третий этаж, где горел свет в их... в её квартире.
Прошла неделя
Анна вечером поднималась по лестнице и замирала у двери. Слушала. За дверью — тишина. Никого.
Они съехали.
Квартира встретила её пустотой. Максим забрал телевизор. Валентина Георгиевна — сервиз, который подарила на свадьбу. «Семейная реликвия», — объясняла тогда.
На кухонном столе лежала записка. Почерк Максима — знакомый, но будто чужой:
«Аня, ты права. Я тоже не буду так жить. Мама заболела из-за стресса. Мы у Светки (его сестра). Не звони».
Не звони...
Анна смяла записку. Выбросила в мусорное ведро.
Мама заболела из-за стресса. А из-за чего болела она, Анна, эти пять лет? Из-за недосыпа, нервов, постоянных долгов?
Телефон молчал уже третий день. Раньше Максим названивал каждые полчаса. «Где ты?», «Что покупаешь?», «Когда придёшь?». Теперь — тишина.
Странно. Думала, будет легче. А тяжело.
Не от одиночества. От понимания.
Понимания того, что пять лет жизни потрачены впустую. Что любила не мужчину, а иллюзию. Что строила не семью, а содержала нахлебников.
В субботу Анна встретила соседку в подъезде. Тетя Галя жила этажом выше. Знала всю подъездную жизнь наизусть.
— Анечка — остановила она ее, — а что у вас случилось? Максимку давно не видела...
— Разъехались — коротко ответила Анна.
— Ах! — тетя Галя всплеснула руками. — А я говорила мужу: что-то тихо у них стало. Раньше телевизор до ночи орал...
Да. Максим любил громкие фильмы. Боевики. Комедии. Всё, где можно не думать.
— А Валентина Георгиевна как? — не унималась соседка.
— Живет у дочери.
— Понятно... — тетя Галя покачала головой. — Знаешь, Анечка, а может, оно и к лучшему? Я вот смотрела все эти годы — ты одна пашешь, как лошадь. А они...
Она не договорила. Но Анна поняла. Все видели. Все понимали. Молчали.
Вечером Анна сидела на кухне и пила чай. Одна чашка на столе. Одна ложечка. Никого, кто включит телевизор на полную громкость. Никого, кто потребует ужин в десять вечера.
Тишина.
И ещё вера в то, что всё у неё ещё будет… И семейное счастье, любимый муж и дети рядом…
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍