Сестра смотрела на меня с тревогой и жалостью. Ненавижу этот взгляд. «Тебе нужно знать, что муж тебе изменяет». Ее слова повисли между нами, словно ядовитый туман. Я нервно рассмеялась: «Лена, ты ошиблась. Мой муж умер три года назад».
Юбилей мамы всегда был особенным днём в нашей семье. Семьдесят лет — солидная дата, и мы с сестрой готовились к этому празднику заранее. Лена заказала огромный торт, я организовала фотозону с семейными снимками разных лет. Позвали всю родню, даже тех, кого обычно не приглашали на семейные посиделки.
Шумное застолье было в самом разгаре. Мама, раскрасневшаяся от комплиментов и бокала шампанского, рассказывала своим подругам какую-то смешную историю. Дети гоняли по саду, время от времени подбегая к столу за очередным куском пирога. Мужчины сгрудились у мангала, обсуждая политику и новую машину дяди Коли.
Я как раз выносила из дома салатницу с оливье, когда меня перехватила Лена. Сестра выглядела напряжённой, что было ей совсем не свойственно. Обычно на таких мероприятиях она сияла, была душой компании, травила анекдоты и всех смешила.
— Нин, можно тебя на минутку? — она кивнула в сторону старой беседки, увитой диким виноградом.
— Что-то случилось? — я поставила салатницу на стол и вытерла руки о фартук.
— Да, — Лена кивнула, глядя на меня с каким-то странным выражением. — Пойдём, это важно.
Мы отошли в беседку, подальше от любопытных глаз и ушей родственников. Лена присела на скамейку, нервно теребя подвеску на шее — старую привычку, выдававшую её волнение.
— Ты меня пугаешь, — я опустилась рядом. — Что стряслось-то?
Сестра глубоко вздохнула, будто собираясь нырнуть в ледяную воду.
— Нина, тебе нужно знать, что муж тебе изменяет.
Я уставилась на неё, не понимая. Её слова повисли между нами, словно ядовитый туман. А потом я нервно рассмеялась:
— Лена, ты ошиблась. Мой муж умер три года назад.
Теперь настала очередь сестры выглядеть растерянной. Она моргнула несколько раз, словно выходя из транса.
— Нина? Ты что, издеваешься? Какие три года? Я же вчера Сашку твоего в городе видела, с какой-то молодухой обжимался в кафе.
Меня как будто ледяной водой окатили. В голове зашумело.
— Лена, ты что несёшь? Саша разбился на машине три года назад. Мы его похоронили на Южном кладбище. Ты сама на похоронах была, речь говорила.
Сестра смотрела на меня так, будто я внезапно заговорила на китайском.
— Господи, Нин, какие похороны? Вы же отпуск в Турции в тот год вместе проводили. Это я тебе фотки потом оформляла в альбом, забыла что ли?
Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Встала, пошатываясь, и вцепилась в перила беседки.
— Лен, это не смешно. Шутки про мёртвых — это низко даже для тебя.
— Да какие шутки? — сестра тоже встала, схватила меня за плечи. — Нина, ты меня пугаешь. Давай я Сашке позвоню, пусть сам тебе объяснит. Что за бред ты несёшь про похороны?
Она достала телефон, набрала номер. Я слышала гудки, а потом знакомый голос: «Алло? Лен, что случилось?»
Ноги подкосились, и я опустилась на скамейку. Голос мужа. Живой. Настоящий. Не из памяти, не из старых видеозаписей, которые я иногда пересматривала ночами, когда становилось совсем тошно. Настоящий голос.
— Саш, ты где сейчас? — голос Лены звучал странно, будто она сама была в шоке.
— На работе, а что? — в его голосе слышалось недоумение.
— Немедленно приезжай к нам, на мамин юбилей. С Ниной что-то не так.
Я вырвала телефон из рук сестры.
— Саша? — мой голос дрожал. — Это правда ты?
— Нин, ты чего? — он явно не понимал, что происходит. — Конечно я. А кто ещё-то?
— Но ты же умер! — выкрикнула я, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Три года назад, авария на трассе. Я тебя похоронила!
Повисла пауза, потом он осторожно спросил:
— Нина, ты в порядке? Тебе плохо? Скорую вызвать?
Я отдала телефон сестре и закрыла лицо руками. Что происходит? Я сходила с ума? Три года живу с призраком умершего мужа? Или это какой-то кошмарный розыгрыш?
— Саш, — Лена говорила тихо и серьёзно. — Приезжай срочно. И да, вызови скорую. Кажется, у Нины что-то с памятью или ещё хуже.
Она отключила телефон и села рядом, обняла меня за плечи.
— Ниночка, всё будет хорошо. Сейчас Саша приедет, разберёмся.
— Лена, — я подняла на неё глаза. — Я не сумасшедшая. Я помню похороны. Помню, как выбирала ему костюм, в котором его хоронить. Помню, как бабушка Тома упала в обморок у гроба. Как я выступала с прощальной речью и не могла говорить от слёз, и ты дочитывала за меня.
Сестра покачала головой, в её глазах стоял ужас.
— Нин, ничего этого не было. Сашка жив-здоров. Вы живёте в той же квартире на Ленина. Он работает в своей конторе. На прошлой неделе вы к нам на барбекю приезжали, Саша ещё с Мишкой в приставку играл.
Я закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Картинки из памяти проносились как в калейдоскопе. Вот я стою у гроба, вот разбираю вещи мужа, вот просыпаюсь одна в пустой постели...
Но тут же всплывали и другие образы. Вот мы с Сашей на пляже в Турции, вот отмечаем Новый год, вот празднуем его повышение на работе...
Какие из этих воспоминаний настоящие?
— А где я живу? — спросила я тихо. — Если не с Сашей?
Лена посмотрела на меня с тревогой:
— Что значит «где»? С мужем, в вашей квартире.
— Нет, — я помотала головой. — У меня своя квартира, на Речной. Я после Сашиной смерти её купила, не смогла жить в старой, слишком много воспоминаний.
— Нина, — сестра заговорила медленно, как с маленьким ребёнком. — У тебя нет квартиры на Речной. Вы с Сашей живёте в вашей старой квартире. Вчера я заезжала к тебе занять формочки для кексов, ты сама мне дверь открыла.
Я зажмурилась. В памяти чётко стоял образ моей маленькой квартирки на Речной, с видом на парк. Диван с потёртым подлокотником, фикус на подоконнике, старая швейная машинка в углу... Но одновременно всплывала и другая картинка — наша с Сашей просторная квартира на Ленина, с большим балконом и Сашиным кабинетом, где он любил работать допоздна.
— Мне нужно домой, — пробормотала я, вставая. — Сейчас же.
— Нина, постой, — Лена схватила меня за руку. — Дождись Сашу и скорую.
— Нет! — я вырвалась. — Мне нужно убедиться.
Я бросилась к выходу с участка, игнорируя удивлённые взгляды родственников. Кто-то окликнул меня, но я не остановилась. Выбежала на улицу, поймала такси.
— Куда едем? — спросил водитель.
Я открыла рот и замерла. Куда? Домой. Но где мой дом?
— Улица Речная, дом 15, — наконец сказала я.
Всю дорогу я сидела, вцепившись в сиденье. Мысли путались. Что если Лена права? Что если Саша жив, а все мои воспоминания о его смерти — какой-то кошмарный глюк? Но как такое возможно? Три года жить с воспоминаниями, которых не было?
Такси остановилось у знакомого дома. Я расплатилась и вышла. Поднялась на третий этаж, достала ключи... И замерла. У меня были ключи от квартиры на Речной. Они подходили к замку. Я медленно открыла дверь и вошла.
Всё было как я помнила. Маленькая прихожая, старая вешалка, купленная на барахолке. Диван с потёртым подлокотником. Фикус на подоконнике.
Я прошла на кухню, открыла холодильник. Там стояла бутылка кефира, вчерашний салат, сыр в упаковке. Мои продукты, которые я сама покупала.
На столе лежали счета за квартиру, на моё имя. Нина Ковалёва, улица Речная, дом 15, квартира 37.
Я опустилась на стул, не понимая, что происходит. Это моя квартира. Я здесь живу. Одна. Саша умер три года назад...
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Лены: «Саша приехал, мы едем к тебе. Скорая тоже выехала. Держись, сестрёнка».
Я машинально открыла галерею в телефоне. Стала пролистывать фотографии. Вот я на работе, вот с подругами в кафе, вот у мамы на даче... Ни одной фотографии с Сашей за последние три года.
А потом я увидела папку «Саша». Открыла её. Десятки фотографий, и на всех — траурная лента в углу. Фотографии на памятник. Портрет в чёрной рамке. Венки на могиле.
Я не сумасшедшая. Саша действительно умер.
Раздался звонок в дверь. Я медленно подошла и посмотрела в глазок. На площадке стояли Лена и... Саша. Живой, настоящий, с тревогой на лице.
— Нина, открой! — крикнула сестра, стуча в дверь. — Мы знаем, что ты там!
Я прислонилась к стене, чувствуя, как кружится голова. Что происходит? Как он может стоять там, если я только что видела фотографии с его похорон?
— Ниночка, — его голос, родной, любимый, проникал сквозь дверь. — Открой, пожалуйста. Это я, Саша. Я жив, с тобой всё в порядке.
Я медленно открыла дверь. И замерла на пороге. Передо мной стоял мужчина, очень похожий на моего мужа. Но это был не Саша.
— Кто вы? — прошептала я.
Лена охнула, прикрыв рот рукой. Мужчина смотрел на меня с непониманием.
— Нина, это же я, Саша, твой муж.
— Нет, — я покачала головой. — Вы не Саша. У Саши был шрам над бровью, справа, от велосипедной аварии в детстве. У вас его нет.
Лена и мужчина переглянулись.
— Нин, у Саши никогда не было шрама над бровью, — осторожно сказала сестра. — Ты путаешь.
— Не путаю, — я нашарила в кармане телефон, открыла фотографию Саши и показала им. — Вот, видите? Шрам. И родинка на шее, вот здесь. У вас её тоже нет.
Мужчина побледнел.
— Нина, я не понимаю, что происходит, — его голос дрожал. — Я твой муж, Александр Ковалёв. Мы женаты восемь лет. У нас квартира на Ленина.
— Нет, — я снова показала фотографию. — Вот мой муж, Александр Ковалёв. Мы были женаты пять лет, потом он погиб в аварии. Я похоронила его три года назад. А вы... вы самозванец.
В этот момент на лестнице появились медики со скорой. Лена бросилась к ним:
— Скорее, моей сестре плохо! У неё какие-то галлюцинации, она мужа не узнаёт, говорит, что он умер.
Молодой врач подошёл ко мне, посветил фонариком в глаза.
— Давно это у вас? — спросил он.
— Что именно? — я отстранилась. — То, что я вижу разницу между своим покойным мужем и этим человеком?
Врач переглянулся с фельдшером.
— Вам нужно в больницу, — сказал он мягко. — Разберёмся, что происходит.
— Я никуда не поеду, — я попятилась в квартиру. — Со мной всё в порядке. Это какой-то заговор.
Лена заплакала, схватила меня за руку:
— Ниночка, прошу тебя, поехали в больницу. Ты заболела, тебе помогут. Саша жив, вот он стоит перед тобой!
— Это не Саша! — закричала я, вырываясь. — Не знаю, кто это, но не мой муж!
Я захлопнула дверь перед их лицами и заперла на все замки. Прислонилась к стене, сползая на пол. Что происходит? Почему все считают, что я сошла с ума?
Телефон снова зазвонил. Лена. Я сбросила. Через минуту — снова звонок. На этот раз мама.
— Ниночка, — её голос звучал встревоженно. — Что случилось? Лена говорит, ты Сашу не узнаёшь?
— Мама, — я говорила медленно. — Саша умер три года назад. Ты была на похоронах. Помнишь, ты сказала, что гроб слишком простой, надо было заказать с резьбой?
Повисла тишина.
— Деточка, — наконец произнесла мама. — Саша жив. Вы вместе живёте. Что с тобой происходит?
Я молча отключилась и отбросила телефон. Весь мир сговорился против меня? Или я правда сошла с ума?
Подошла к книжной полке, взяла фотоальбом. Открыла — и замерла. На фотографиях был я и... тот мужчина, который стоял сейчас за дверью. Мы вместе на море, вместе на диване, вместе у новогодней ёлки. И нигде у него не было шрама над бровью или родинки на шее.
А потом я заметила маленькую деталь. На всех фотографиях я была с длинными волосами. Но я никогда не носила длинные волосы, сколько себя помню. Всегда короткая стрижка, как сейчас.
Я бросилась в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Короткие волосы, как всегда. Тонкий шрам на подбородке от падения в детстве.
Вернулась к альбому. На фотографиях женщина была похожа на меня, очень похожа. Но у неё не было шрама на подбородке.
И тут меня осенило. Я вспомнила разговор на дне рождения у бабушки, много лет назад. Как она рассказывала, что моя мама родила близнецов, но один ребёнок умер при родах.
Близнецы. Сестра-близнец, о которой мне никогда не рассказывали.
Я снова взяла телефон, набрала номер мамы.
— Мам, — голос дрожал. — У меня был близнец? Сестра?
Тишина, потом тяжёлый вздох.
— Кто тебе рассказал? — голос мамы звучал устало и испуганно.
— Значит, правда, — меня затрясло. — Как её звали?
— Надя, — тихо ответила мама. — Надежда. Вы были очень похожи. Но она умерла при родах. Или... мы думали, что умерла.
Я опустилась на пол, прямо посреди комнаты. Кажется, я начинала понимать, что происходит.
— Мама, — прошептала я. — Приезжай, пожалуйста. Одна. Нам нужно поговорить.
Положив трубку, я ещё раз осмотрелась в квартире. Маленькая, уютная, совсем как я люблю. Одинокая. Саша, мой Саша с шрамом над бровью, действительно умер три года назад. Я не сошла с ума.
А человек за дверью, без шрама и родинки, был мужем Нади. Моей сестры-близнеца, которая каким-то образом выжила и теперь живёт совсем рядом. И тоже считает себя Ниной Ковалёвой.
Вопрос только в том, кто из нас настоящая.
Пожалуйста подписывайтесь и прочитайте другие истории: