Посмотри на себя, Лена! Просто посмешище! — голос Игоря, мужа, с которым она прожила пятнадцать лет, резал без ножа, отскакивая от парадных тарелок и хрустальных бокалов, расставленных на праздничном столе.
Елена вздрогнула, словно от пощечины. Она стояла у стола, поправляя салфетку, и на мгновение замерла, вжав голову в плечи. Во главе стола сидела ее свекровь, Светлана Анатольевна, поджав тонкие губы в знакомой брезгливой гримасе. Рядом с ней — золовка Марина, которая тут же с интересом уставилась на Елену, ожидая продолжения спектакля.
— Игорь, перестань, — тихо проговорила Елена, не поднимая глаз. — Зачем ты так? Гости сейчас придут.
— Гости? — он расхохотался, громко, неприятно. — Именно поэтому я и говорю! Пусть все видят, с кем я живу. Мои друзья — успешные люди, их жены — бизнес-леди, светские львицы. А моя? Моя жена — серая мышь! Чем ты вообще занимаешься целыми днями? Свои дурацкие фиалки пересаживаешь? Картины по номерам рисуешь? Это не хобби, это деградация!
Каждое слово было как удар хлыста. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет она создавала уют в этой квартире, воспитывала их сына, который сейчас, слава богу, был в спортивном лагере и не слышал этого. Она поддерживала Игоря, когда он начинал свой бизнес, не спала ночами, помогая ему со сводками и отчетами, хотя ничего в этом не понимала. А теперь, когда его фирма встала на ноги, она стала «посмешищем».
— Мама, ну скажите ему! — с отчаянием в голосе взмолилась Елена, посмотрев на свекровь.
Светлана Анатольевна медленно отставила бокал с шампанским и смерила невестку ледяным взглядом. — А что я должна ему сказать, Леночка? Игорь — мужчина, добытчик. Он имеет право видеть рядом с собой достойную женщину. А ты… ты и правда себя запустила. Ни работы, ни стремлений. Сидишь на шее у мужа и даже не пытаешься соответствовать.
Марина, сестра Игоря, согласно кивнула, подливая масла в огонь: — Мама права. Лена, ну правда. Мы же тебе сто раз говорили: пойди на курсы какие-нибудь, в люди выйди. А ты все со своими цветочками. Игорь пашет как вол, чтобы мы все жили хорошо, а ты даже в свет выйти с ним не можешь, чтобы ему не было за тебя стыдно.
Елена обвела их взглядом. Муж, свекровь, золовка. Три пары холодных, осуждающих глаз. Они были единым фронтом, сплоченной семьей, в которой ей, как оказалось, места не было. Она была лишь функцией, обслуживающим персоналом, который вдруг перестал их устраивать. Обида и гнев подкатили к горлу горячим комом.
— Стыдно? — переспросила она, и ее голос, до этого тихий и просящий, вдруг окреп. — Тебе за меня стыдно, Игорь? А мне, может быть, стыдно за тебя! Стыдно, что мой муж может так унижать женщину, мать своего ребенка, при своей же матери и сестре!
Игорь побагровел. Он не привык к такому тону. — Ты что себе позволяешь?! Рот свой закрой! Я сказал — посмешище, значит, так и есть!
Дверной звонок прозвенел оглушительной трелью, прервав назревающий скандал. Пришли первые гости. Елена, сглотнув слезы, натянула на лицо маску гостеприимной хозяйки и пошла открывать. Весь вечер она двигалась как автомат: улыбалась, разливала вино, подкладывала салаты, а внутри все выгорело дотла. Она чувствовала на себе оценивающие взгляды подруг Марины и жен партнеров Игоря. Она видела, как муж, рассказывая очередной анекдот, бросал в ее сторону пренебрежительный взгляд, словно говоря: «Видите? Вот с этим мне приходится жить».
Когда последние гости ушли, и она, уставшая, собирала со стола грязную посуду, Игорь, уже изрядно выпивший, подошел сзади. — Кстати, я тут подумал, — начал он деловым тоном, игнорируя напряженную тишину. — Нам нужно решать вопрос с дачей. Отцовская дача совсем разваливается, вкладывать в нее нет смысла. Мы с Мариной и матерью решили ее продать.
Елена молча кивнула. Дача принадлежала покойному отцу Игоря, и она не имела к ней никакого отношения.
— Деньги поделим на троих, — продолжил Игорь. — Но этого мало. Я присмотрел отличный участок в элитном поселке. Построим там коттедж, как у Смирновых. Будет где с нормальными людьми собираться, а не в этой хрущевке.
Он сделал паузу, выжидая ее реакции. — Так вот. Денег с продажи дачи не хватит. Поэтому, Лена, тебе нужно будет продать свою квартиру.
Елена замерла с тарелкой в руках. Свою квартиру. «Однушку» на окраине города, которая досталась ей от родителей. Это было единственное место, которое она могла назвать по-настоящему своим. Единственное убежище, куда она мысленно сбегала в самые тяжелые моменты их семейной жизни.
— Что? — прошептала она. — Что «что»? — передразнил он. — Продашь свою конуру, добавим денег и купим нормальный участок. Все равно она у тебя пустая стоит, только коммуналку платим. Это будет твой вклад в семью. Хоть какая-то от тебя польза.
Польза. Вклад в семью. Он говорил так, будто ее пятнадцать лет жизни, ее молодость, ее забота не были вкладом. Будто все это было пустым местом.
— Я не буду продавать квартиру, — твердо сказала она. — Это еще почему? — взвился Игорь. — Она тебе зачем? Ты же здесь живешь! Или ты себе пути к отступлению готовишь? Решила сбежать? Да кому ты нужна, посмешище!
И в этот момент что-то внутри нее окончательно сломалось. Или, наоборот, собралось в единый, стальной стержень. Она посмотрела ему прямо в глаза, и в ее взгляде больше не было ни страха, ни мольбы. Только холодная, звенящая пустота. — Да, — спокойно ответила она. — Готовлю.
На следующий день, пока Игорь был на работе, Елена поехала в свою квартиру. Она не была там несколько месяцев. Пыль, запах старых книг, выцветшие обои. Здесь прошло ее детство. Здесь она была счастлива. Она села на старый диван и впервые за много лет разрыдалась. Не от обиды, а от какого-то запоздалого прозрения. Она плакала о себе, о той девочке, которая мечтала о большой и светлой любви, и о той женщине, в которую она превратилась — в забитую, не имеющую права голоса тень своего мужа.
Когда слезы высохли, осталось только одно чувство — холодная решимость. Она не позволит им растоптать себя. Она не отдаст им последнее, что у нее осталось. Но как бороться с ними? Они — семья, клан. Они ее съедят и не подавятся.
Идея пришла внезапно. Она вспомнила разговор, который случайно подслушала пару недель назад. Игорь говорил по телефону с Мариной. Он был в ванной, и думал, что она его не слышит. — Да не переживай ты, — говорил он сестре. — Продаст она свою квартиру, куда денется. Я на нее надавлю. Мать тоже поможет. Скажем, что это для будущего нашего сына, для Данилки. Она же мать, на это поведется. А как только деньги будут у нас, оформим участок на маму. Так надежнее. А Ленка… ну что Ленка? Побурчит и успокоится. Она же без меня никто.
Оформим на маму. Так надежнее. Эта фраза теперь зазвучала в ее голове совсем по-другому. Они собирались обмануть ее с самого начала. Забрать ее деньги и оставить ни с чем.
Елена достала телефон и нашла номер старой институтской подруги, которая работала в юридической конторе. — Света, привет. Мне очень нужна консультация. По семейному праву. Да, очень срочно.
Через два дня она сидела в небольшом, но уютном кабинете напротив Анны Борисовны, пожилой, очень умной и проницательной женщины-юриста, которой ее порекомендовала подруга. Елена, не утаивая ничего, рассказала ей все: про унижения, про планы мужа и его семьи, про подслушанный разговор.
Анна Борисовна слушала молча, лишь изредка делая пометки в блокноте. Когда Елена закончила, она надолго задумалась. — Ситуация сложная, но не безнадежная, — наконец сказала она. — Елена, вы должны понять главное: закон на вашей стороне. Ваша квартира — это ваше личное имущество, полученное по наследству. Никто не может заставить вас ее продать. Но они будут давить психологически. Вы к этому готовы?
— Я готова ко всему, — твердо ответила Елена. — Хорошо. Тогда мы сыграем на опережение. И использовать будем их же оружие: жадность и самоуверенность. Они считают вас глупой и покорной. Прекрасно. Пусть так и считают дальше. Вы должны стать для них еще более тихой, еще более покладистой. Согласитесь на все их условия.
— Но я не хочу продавать квартиру! — воскликнула Елена. — И не будете. Слушайте внимательно. Вы сказали, что они собираются продавать дачу отца Игоря? — Да. — Отец оставил завещание? — Нет, не было никакого завещания. — Значит, наследство делится по закону между наследниками первой очереди. Это его супруга — Светлана Анатольевна, и его дети — Игорь и Марина. Каждому по одной трети доли в праве собственности. Правильно? — Да, они так и говорили. — Отлично. Вот с этого мы и начнем. Ваш первый шаг — проявить инициативу. Вы должны сами предложить им гениальную, на их взгляд, идею.
Вечером, когда семья снова собралась на кухне, чтобы обсудить «план действий», Елена вела себя непривычно тихо. Она подавала чай, ставила на стол вазочку с печеньем и не проронила ни слова.
— Ну так что, Ленка? «Ты надумала?» —нетерпеливо спросил Игорь. Елена подняла на него глаза, в которых плескалась вселенская кротость. — Я все обдумала, Игорь. Вы правы. Я… я была неправа. Квартира действительно просто стоит. А новый дом — это для семьи, для Дани. Я согласна ее продать.
Игорь, Светлана Анатольевна и Марина переглянулись. Такой быстрой капитуляции они не ожидали. На их лицах было плохо скрываемое торжество. — Вот и умница! — покровительственно сказала свекровь. — Наконец-то в тебе проснулся здравый смысл. — Я только одного боюсь, — продолжила Елена тихим, дрожащим голосом. — Все эти дела с документами, продажи, покупки… Я в этом ничего не понимаю. Запутаюсь еще, сделаю что-нибудь не так.
— Не бойся, мы все проконтролируем, — самодовольно ухмыльнулся Игорь. — Вот именно поэтому я и подумала… — Елена сделала паузу, собираясь с духом. — Может быть, чтобы упростить все, вам с дачей сначала разобраться? Чтобы потом все деньги вместе были. А то три собственника, это же так сложно при продаже. Покупатели этого не любят.
— И что ты предлагаешь? — насторожилась Марина. — Я не знаю, правильно ли я думаю… — Елена изобразила на лице растерянность. — Но, может быть, вам с Игорем… подарить ваши доли маме? Светлане Анатольевне? Она станет единственной собственницей. Ей одной будет гораздо проще и быстрее все продать. А потом она уже с вами рассчитается. Она же ваша мама, вы ей доверяете. Это просто для удобства оформления.
Она замолчала, боясь дышать. Идея была рискованной. Но она била точно в цель — в их уверенность в собственной хитрости и в безграничное доверие внутри их клана.
Наступила тишина. Игорь нахмурился, обдумывая предложение. А вот глаза Светланы Анатольевны блеснули. Ей, очевидно, идея стать единоличной хозяйкой положения очень понравилась. — А что… — протянула она медленно. — А в этом есть смысл. Действительно, бегать по инстанциям втроем — та еще морока. А так я бы все сама сделала. — Мам, ты уверена? — с сомнением спросила Марина. — А чего тут не быть уверенной? — вмешался Игорь, который уже все просчитал. — Ленка, как ни странно, дело говорит. Оформим на мать дарственные, она быстро продаст дачу, и мы сразу же займемся участком. Так мы сэкономим минимум месяц. Молодец, Ленка, соображаешь потихоньку.
Елена опустила глаза, пряча победную улыбку. Крючок был заглочен.
Следующие две недели пролетели как в тумане. Игорь и Марина, подгоняемые матерью и собственной жадностью, быстро оформили договоры дарения своих долей на имя Светланы Анатольевны. Они были так поглощены предвкушением большой стройки и так уверены в покорности Елены, что даже не заметили, как она изменилась. Она стала еще тише, незаметнее, но в ее движениях появилась уверенность, а в глазах — стальной блеск, который она, впрочем, тщательно скрывала.
Она регулярно созванивалась с Анной Борисовной, докладывая о каждом шаге. — Они подписали дарственные. «Все зарегистрировали в Росреестре», —сообщила она юристу. — Прекрасно, — ответила та. — Теперь Светлана Анатольевна — единственный и полноправный собственник дачи. Договор дарения, в отличие от завещания, оспорить практически невозможно. Они добровольно и безвозмездно отказались от своего имущества в ее пользу. Теперь ждите. Скоро они придут за вашим.
И они пришли. В одно из воскресений, после обеда, Игорь разложил на столе план участка, который он собирался покупать. — Ну все, мать — полноправная хозяйка, покупатель на дачу уже есть, на следующей неделе сделка, — бодро начал он. — Так что, Лена, пора и тебе шевелиться. Завтра едем к риелтору, выставляем твою квартиру на продажу.
Елена медленно допила свой чай, поставила чашку на стол и подняла на мужа спокойный, ясный взгляд. — Я не буду продавать свою квартиру.
В комнате повисла звенящая тишина. Игорь смотрел на нее так, будто она заговорила на иностранном языке. — В каком смысле? — переспросил он. — Ты что, шутишь? Мы же договорились!
— Нет, Игорь. Это ты договорился. Сам с собой, со своей мамой и сестрой, — ровным голосом ответила Елена. — Моя квартира не продается.
— Ах ты… — Игорь вскочил, опрокинув стул. Его лицо исказилось от ярости. — Ты что удумала, тварь?! Ты нас обманула?!
— Обманула? — Елена усмехнулась. — Разве? Я просто дала вам хороший совет. Очень практичный. Теперь Светлане Анатольевне будет гораздо удобнее распоряжаться своим имуществом.
Марина и Игорь как по команде уставились на мать. До них наконец-то начал доходить весь ужас произошедшего. Они сами, своими руками, отдали ей все. Юридически они больше не имели на дачу и деньги от ее продажи никаких прав. Все зависело только от ее доброй воли.
— Мама! — взвизгнула Марина. — Ты же нам отдашь деньги? Ты же не оставишь нас ни с чем? Светлана Анатольевна, которая до этого сидела с каменным лицом, вдруг растерялась. Она привыкла быть главой клана, но не привыкла, чтобы ее дети смотрели на нее с таким откровенным недоверием и страхом. — Ну что вы, дети, конечно, отдам… — пробормотала она. — Что за разговоры…
— А я бы на вашем месте не была так уверена, — тихо, но отчетливо произнесла Елена, поднимаясь из-за стола. — Аппетит, как известно, приходит во время еды. Светлана Анатольевна теперь богатая женщина. Зачем ей делиться? Она может купить себе квартиру в центре, поехать в кругосветное путешествие… Мало ли какие планы могут появиться у одинокой состоятельной дамы.
Слова Елены упали на благодатную почву взаимного недоверия. Игорь уже смотрел на мать не как на союзника, а как на человека, который держал в руках его деньги. Марина готова была расплакаться от злости и бессилия.
— Это ты… это ты все подстроила! — закричал Игорь, кидаясь к Елене. Но она уже была у двери. Она спокойно взяла свою сумочку и пальто. — Я? Что ты, Игорь. Я же просто посмешище. Глупая женщина, которая только и умеет, что фиалки пересаживать. Разве я способна на такое? Вы все сделали сами. Своей жадностью, своей уверенностью, что меня можно обмануть и растоптать.
Она открыла входную дверь. На пороге она обернулась и посмотрела на три искаженных злобой и растерянностью лица. — Знаешь, муж, ты был прав в одном. Я действительно приготовила для тебя урок. И для всей вашей дружной семьи. Это только начало. Горький урок о том, что нельзя унижать человека, которому однажды может надоесть быть посмешищем.
Она вышла из квартиры и плотно закрыла за собой дверь, отрезая себя от их криков и взаимных обвинений. Спускаясь по лестнице, она впервые за пятнадцать лет почувствовала себя свободной. Это была не эйфория, а холодное, ясное осознание своей силы. Война не была окончена. Она знала, что они так просто не сдадутся. Но теперь она была готова. Урок только начинался, и самое интересное было впереди.