Впечатленные новинкой, влиятельные вельможи торопятся завести собственную роговую музыку, начинаются публичные выступления таких оркестров. Так, во время масленицы 1763 года в Москве была сооружена так называемая Дианина Гора, сооруженная на огромных санях. Она представляла из себя лес, наполненный оленями, лисицами, кабанами и зайцами. Когда загремел спрятанный в чаще роговой оркестр, Гора, при помощи 22 пар запряженных быков, двинулась через Немецкую слободу к дому Бецкого, где в это время обедала императрица Екатерина Вторая. 1 мая 1763 года роговой оркестр (видимо, Придворный) выступал на галерее императорского охотничьего двора перед императрицей и великим князем Павлом Петровичем. Концерт был общедоступным: по словам Штелина, «его слушала также бесчисленная толпа московских жителей, по старому московскому обычаю приезжавших в Марьину рощу проводить этот день на лоне природы».
Екатерина Великая, судя по всему, звучание рогов очень любила. Многие праздники с ее участием или в ее честь сопровождались роговой музыкой. Так, в 1775 году газета «Санкт-Петербургские ведомости» описывает представление, происходившее на плавучем острове напротив Академии художеств и посвященное миру с Турцией: «множество сельских жителей обоего пола (все переодетые Академии ученики) с косами и другим полевым и пахотным снарядом... луг сделали приятным гульбищем, на котором уставившись большим хороводом пели с игранием позади приводящей в восторг лесной и охотничьей роговой музыки, изрядно сложенную похвалу великой Основательнице мира ЕКАТЕРИНЕ II». Во время пребывания императрицы и ее двора в Царском Селе, роговая музыка зачастую звучала в парке.
Роговой оркестр на протяжении всей своей истории постоянно развивался и видоизменялся. Для облегчения настройки инструмента Иоганном Марешем был изобретен нижний подвижной наконечник — особое колено, наподобие сходных деталей деревянных духовых инструментов, прикреплявшееся в конце рога. Для игры на больших рогах были придуманы особые станки. На инструментах нижней части диапазона могли играть и подростки, в то время как на дискантовых инструментах могли играть лишь люди с большого объема здоровыми легкими. Впоследствии были усовершенствованы и мундштуки, придуманы сурдины и т. д.
Так как крайние голоса рогового оркестра наиболее выделялись по звучности, то для усиления среднего регистра некоторые ноты игрались удвоенным количеством инструментов. Состав полного оркестра доходил до 91 инструмента. В некоторых оркестрах исполнители высшего ранга должны были играть методом передувания для того чтобы извлечь тона более высокого звучания, что позволяло расширить диапазон звучания. В некоторых оркестрах отдельные исполнители должны были играть более чем на одном инструменте. По свидетельству Гинрихса, автора первой монографии о роговом оркестре (1796 г.), рожечники-дисканты (игравшие на самых маленьких рогах, издававших высокие звуки) в оркестре Мареша играли на трех рожках.
Громогласная, чисто органная звучность рогового оркестра делала последний наиболее пригодным для исполнения в обширных помещениях или на открытом воздухе. Еще с елизаветинских времён славились так называемые «невские серенады» или «музыка на воде» – во время белых ночей по петербургским рекам ходили большие лодки (трескоты), в которых рассаживались музыканты, и берега оглашались чарующими звуками. Державин описал эти серенады в оде «Фелица» (1782 год)
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов...
Упоминается роговая музыка и в другом стихотворении Державина того же времени «Развалины»:
А тут, затея хоровод
Веселым нимфам, Купидонам,
Играть, плясать между собой
По слышанным приятным тонам
Вдали музыки роговой...
Со временем роговой оркестр, все более и более входивший в моду, стал выступать в концертных залах и даже в сравнительно небольших помещениях. Для этой цели было придумано несколько приспособлений. Так, камергер Вадковский, имевший образцовый роговой оркестр, располагал музыкантов на антресолях, отделенных от зала стеной, в которых были проделаны два отверстия, диаметром около 8 сантиметров. Иоганн Мареш достигал меньшей звучности при помощи деревянного ящика с отверстиями размером с раструбы рогов, которые вкладывались в ящик окружавшими его музыкантами. На верхней плоскости ящика находилась дверца, поднимавшаяся и регулирующая динамику. По словам Гинрихса, подобного рода исполнение производило своеобразный эффект.
Для использования роговых оркестров в театрах были изобретены деревянные инструменты этого рода. Снаружи такие рога были обтянуты кожей, а а внутри лакированы. Звук этих деревянных рогов отличался матовостью и не оглушал при исполнении в закрытом помещении. К тому же они допускали более беглое исполнение, нежели медные. По предположению Финдейзена, оркестр из деревянных рогов был впервые использован при возобновлении оперы Германа Раупаха «Альцеста» в 1774 году.
К концу царствования Екатерины Второй существовали два придворных роговых оркестра, оркестры в Егерском и Конногвардейском полках. Собственные роговые оркестры содержали Г.Г. Орлов, К.Г. Разумовский, А.С. Строганов, А.А. Безбородко, Г.А. Потемкин. Лучшими роговыми оркестрами были коллективы Потемкина и упоминавшегося выше Ф.Ф. Вадковского. Оркестр последнего, по отзыву Гинрихса, отличался «не только необыкновенной чистотой, с которой он труднейшие пьесы даже в быстрейшем темпо исполняет, но также мягким тоном рогов, благодаря отчасти ловкости музыкантов, но еще больше благодаря качеству их инструментов». Самыми известными капельмейстерами роговой музыки, кроме ее изобретателя Мареша, были крепостной музыкант Сила Дементьевич Карелин (именно он первым ввел для роговых инструментов обычную пятилинейную систему нотного письма, его праправнуком был Александр Блок) и чех Карел Лау.
Первым использованием роговой музыки в составе симфонического оркестра считается возобновление оперы Германа Раупаха (1728-1778) «Альцеста». Эта опера была вторым произведением для музыкального театра на русский текст Александра Сумарокова (после оперы Франческо Арайи «Цефал и Прокрис»), первое ее исполнение состоялось в 1758 году в Петергофе, где в летнее время пребывал императорский двор. 8 декабря 1774 опера была поставлена в домашнем театре С.К. Нарышкина в Санкт-Петербурге. По упоминанию в газете «Санкт-Петербургские ведомости» от 2 января 1775 года «в начале и в хоре оперы играла с прочими инструментами весьма приятная российская охотничья музыка». В опере присутствовал вставной балет (обычная практика для опер того времени) «Диана и Эндемион», в музыкальном ряду которого «рожечный звук и псовый лай, олени и другие живые звери, явившиеся в театре, производили удивительное действие». Партитура этой оперы - одна из пленниц Музыкальной библиотеки Мариинского театра, недоступной для музыкантов и исследователей. Несколько фрагментов оперы вошли в программу "Санкт-Петербург" Чечилии Бартоли.