Не три, не пять, а всех десятка с два:
Великие рога, их держат ножки,
Рога середние и маленькие рожки
Из журнала «Трутень», 1769.
Особняком в истории российского исполнительства стоит феномен роговой музыки. Свое происхождение ведет она от музыки охотничьей, пользовавшейся популярностью при различных дворах вплоть до XIX века. В Западной Европе настоящие охотничьи рога, даже современному слушателю напоминающие своим звучанием лай своры борзых, использовались профессиональными композиторами (например, в дивертисменте Жана-Батиста Морена (1677-1754) «Охота на оленей»). Звучание охотничьей музыки часто имитировалось в симфонической и оперной музыке (например, сцена охоты в опере Жана-Филиппа Рамо «Ипполит и Арисия»).
Однако только в России состоялась трансформация охотничьей музыки в совершенно новый вид духового оркестра. Идея усовершенствовать музыку, предназначенную для охоты, пришла в голову гофмаршалу Семену Кирилловичу Нарышкину (1710 — 1775). Он был владельцем оркестра, в котором помимо крепостных, служили и наемные музыканты (в основном, иностранцы). Желание Нарышкина усовершенствовать егерскую музыку смог удовлетворить чешский валторнист Придворного оркестра Иоганн (Ян) Мареш.
Охотничьи рога составляли необходимую принадлежность старинных охот русских вельмож. В Нарышкинской охоте было 16 музыкантов, учетверявших звуки аккорда D-Fis-A-D, по которому их 16 рогов были настроены. Идея Нарышкина состояла в том, чтобы составить ансамбль охотничьей музыки из валторн, труб, и охотничьих рогов. Несколько рогов были приданы оркестру для колорита и «педали», то есть использовались как «поддержка» общего звучания. Мареш изготовил для оркестра рога разной длины. Играть на них должны были нарышкинские крепостные. Остальных музыкантов приходилось нанимать. В своем первом составе оркестр имел 24 рога (2 полные октавы), к которым были добавлены 12 валторн, 2 трубы, 2 почтовых рожка и 2 небольших набора колоколов (карильон). Колокола (два карильона по четыре колокола в каждом) были настроены по звукам трезвучий ре-мажора и ля-мажора. Кроме гармонической функции, они выполняли функцию ритмико-ударную, помогая неопытным исполнителям держать темп.
Но Нарышкину, хотя и транжире, вскоре надоело тратиться на приглашенных, и он велел Марешу в течение года обучить своих крепостных игре на валторнах и трубах. Было это в 1751 году. Задача была невыполнимая: учиться игре на таких сложных инструментах, какими являлись, например, валторны, нужно было несколько лет. Нарышкинские крепостные были неграмотны; а чтобы играть на рогах, грамотность и не требовалась, задача была в том, чтобы точно отсчитать паузы и в нужном месте дунуть в рог.
Тогда Мареш решил использовать для оркестра только одни рога. На эту тему у него вышел серьезный разговор с гофмаршалом. Гинрихс в своем труде по истории роговой музыки приводит его. «Гофмаршал отвечал, что то совсем невозможное дело, потому что каждый из них [крепостных] более одного тона дать не может; из того ничего не выйдет… Другие слыша то, смеялись тому чрезвычайно, почитая такую выдумку несбыточной и безрассудной».
«Роговой хор» состоял из 12 крепостных. Мареш сочинил для них несложные пьесы и придумал специальную партитуру, расписав для каждого инструмента его партию с отсчетом пауз. Наконец он решил, что пора представить свое детище гофмаршалу. «К тому избрал он такое время, когда был у него большой стол. Зашла опять речь о прежнем предмете, и Его Превосходительство жаловался чрезвычайно на Марешову нерачительность. Один остряк сказал между прочим, что «Мареш хочет выдумать особливую для диких зверей музыку». Мареш шутя тут с прочими <…> сказал наконец с важным и утвердительным видом: «Что вы скажете, если сия музыка не имеет ни мало такой грубости, какую вы себе воображаете?» Возродилось во всех чрезвычайное любопытство; а особливо когда узнали, что люди собраны уже в большой манеж и готовы сыграть разные штучки. Всяк, вскоча из-за стола, спешил как можно скорее на место своего ожидания. Все поражены были чрезвычайным удивлением. Гофмаршал был тому столь обрадован, что, обнявши Мареша не знал как ему изъявить свое удовольствие. Признавался с радостью в равенстве Гармонии… С того времени положено было, чтобы роговая музыка играла одна без помощи других инструментов».
Нарышкин велел Марешу увеличить состав оркестра и заняться им основательно. Так началась история роговой музыки. Вскоре большой роговой оркестр был создан. В короткий срок Мареш разучил с оркестрантами еще несколько пьес, гораздо более сложных – и роговая музыка стала звучать в имении у Нарышкина почти каждый вечер.
В отличие от обычных охотничьих рогов, имеющих параболическую форму, рога Мареша были конусообразными прямыми с изгибом около мундштука. Каждый инструмент был предназначен для одного тона. Таким образом, во время исполнения каждый оркестрант должен был неотрывно следить за тем моментом, когда ему нужно было взять свой звук, и отсчитывать по своему листу момент вступления. Нотация, изобретенная Марешем, напоминает современную запись ударных незвуковысотных инструментов. Для наглядности приводим здесь пример партитуры роговой музыки.
Таким образом, если исполнители аккуратно отсчитывали время своего вступления, то все эти разделенные звуки сливались и в их стройной последовательности звучало произведение. Разучивание музыки в таком особенном оркестре требовало особенного терпения и дисциплины, поэтому коллективы эти были чаще всего крепостными.
В 1753 году Нарышкиным была устроена для императрицы Елизаветы большая охота при селе Измайлове под Москвой. Приглашены были «чужестранные» министры и множество именитых гостей. Для музыкантов и егерей Нарышкин велел сшить мундиры из тонкого красного сукна с зелеными шароварами и обложить их позументом. На картузах егерей сиял позолоченной сокол, а на пуговицах были изображена голова дикого зверя – какого, это смотря по роду службы и должности охотника. Собраны были также из разных мест лучшие лошади и собаки, «дабы все то показать, сколько можно во всем совершенстве».
Свой роговой оркестр Нарышкин велел спрятать в лесу. Внезапно донесшиеся до ушей императрицы и гостей звуки необычной красоты пленили всех, и прежде всего Елизавету. Слух о «роговом чуде» разнесся и по Москве, и по Петербургу. К Нарышкину зачастили именитые гости. Всех, кто только слышал роговую музыку, она приводила в неописуемый восторг, равнодушных не было. Михаил Васильевич Ломоносов посвятил новинке оду «На изобретение роговой музыки»:
Ловцов и пастухов межь селами отрада:
Одне ловят зверей, другие смотрят стада.
Охотник в рог ревет, пастух свистит в свирель.
Тревожит оной Нимф; приятна тиха трель.
Там шумной песий рев, а здесь, у тихой речки,
Молоденьки блеют по матери овечки.
Здесь нежность и покой, здесь царствует любовь;
Охотнической шум, как Марсов, движет кровь.
Но ныне к обоим вы, Нимфы, собирайтесь
И равно обоей музыкой услаждайтесь:
Что было грубости в охотничьих трубах,
Нарышкин умягчил при наших берегах;
Чего и дикия животны убегали,
В том слухи нежные приятности сыскали.
Штелин пишет, что роговая музыка «предназначена для полей и вообще для широких пространств, где вибрирующий характер ее сильных средних и слабых голосов необычайно приятно ласкает слух. Никакие другие инструменты, тем более струнные, не в состоянии ни звучать с такого расстояния, ни передать характер этой игры. Приблизительно можно было бы передать эту музыку, если бы объединить обычно употребляемые двадцать четыре валторны, включающие высокие, средние и низкие голоса, т. е. сопрано, альты, тенора и басы, и разделить между ними мелодию и гармонию. <...> Однако, и тогда на слушателя, удаленного до полгоризонта, такая музыка не произвела бы должного эффекта, так как, хотя валторны и однотипны, но не могут дать такого глубокого тремолирующего звука, как охотничья музыка, а, следовательно, не могут и передать ее своеобразного великолепия. Кто не слыхал этой новой музыки, тот может составить себе о ней понятие, если вообразит, что слышит издали мощные рокочущие звуки нескольких больших церковных органов, но не выше, чем в пределах двух нижних октав». [21, с. 155-156]
В 1757 году Семен Кириллович Нарышкин получил должность обер-егермейстера и утвердил роговой оркестр в штатах императорской охоты. Иоганн Мареш в том же году стал во главе Придворного рогового оркестра. С этого времени роговая музыка стала занимать все большее место в русской музыкальной культуре.