Начало. Глава 11
Прошло чуть больше недели и вот я уже меряю шагами платц. Всё произошло слишком быстро, так, что я даже испугаться не успел. Но это и к лучшему. Здесь мне будет легче отпустить Наташу. Она всё ещё мне снится, но уже больше похожая на призрак.
Я живу в казарме с такими же как я молодым пополнением в количестве почти ста человек. Всех нас коротко обрили и приодели в новенькую форму.
Учебка. Я уже и забыл как это учиться. А тут уроки, почти как в школе.
А через полтора месяца присяга. Капитан Коломиец лично проверял у нас текст присяги. И каково было моё удивление, когда я увидел среди мамок и папок своих бабушку Раю и Юльку. Прямо до слёз приятно.
А дальше потекли мои армейские будни. Через три месяца меня и ещё десятерых из учебки перевели в другую часть. Здесь было всё, почти как в фильмах, которые я когда-то видел. И дедовщина, и посвящение в духи. Я сдружился с Петькой. Простым деревенским парнем. Он мне рассказывал о своей Миле, которая ждёт его после армии и пишет ему раз в неделю письма. Я видел, что не дождётся она его, но не хотел огорчать разговорчивого друга.
Мы с Петей сидели в казарме на своих койках и болтали. Уже был отбой, но спать совсем не хотелось. Ещё и в окно ярко светила новая луна. В казарму зашёл сержант и остановился возле нас. Ну, думаю, всё, сейчас нас отправят в наряд за нарушение дисциплины.
— Эй, вы двое, как вас там?
— Рядовой Александров. — представился я.
— Рядовой Михайлов.
— Да, вот именно. Там ефрейтору Рогову поплохело, надо его в санчасть сопроводить. Только ласково. Понятно?
Мы с Петькой переглянулись и в голос ответили:
— Так точно!
— Тише вы, перебудите всех. Идите.
Ефрейтор сидел в каптёрке белее стены и держался за живот. Я сразу понял что у него. И сразу стало понятно, почему его товарищи сержант и второй ефрейтор не захотели отвести сами. В воздухе пахло пивом и сушёной рыбой.
— Что угодно говорите, но вы ничего не видели! — пригрозил нам сержант.
Мы снова как по команде кивнули, подхватили ефрейтора под белы рученьки и повели его в санчасть.
Санчасть располагалась в маленьком одноэтажном здании. Свет в окнах не горел и дверь была заперта. Мы сначала тихо, потом громче постучали в двери. И только спустя пять минут в одном из окон загорелся свет и открылась дверь.
— Что случилось? — в санчасти работала фельдшером жена нашего командира роты. Молоденькая и хорошенькая. Многие наши под разными предлогами стремились попасть к ней в её заботливые ручки. Увидев бледного ефрейтора, она нас запустила внутрь.
— Ведите его вон туда, в смотровую. Я сейчас.
Мы завели туда болезного и опустили его на кушетку. Я бы мог попробовать немного помочь Рогову, но очень не хотелось. Недалее как вчера он меня заставил отжиматься сто раз только из-за того, что я не поднял окурок из-под его ног, который он специально туда бросил, когда я подметал. Это была моя маленькая месть.
Через пять минут в смотровую вошла фельдшер, одетая уже в белый коротенький халат, открывающий чудесные стройные ножки. Мы с Петькой чуть шеи не свернули, пялились на неё.
— Так, что тут произошло? — спросила она, моя руки в раковине. Она своими ручками пощупала живот ефрейтора, задала ему несколько вопросов и выдала вердикт:
— Ну мне всё понятно, это отравление. Сейчас уголь дам активированный.
Я даже крякнул от неожиданности и уже другими глазами посмотрел на фельдшерицу.
— Что такое? Вы со мной не согласны? А может у вас медицинское образование? — с обидой воскликнула она.
— Я, конечно, не врач, но Вы уверены, что это отравление? Больше на аппендицит похоже. — осмелился я возразить.
Она зло на меня посмотрела, но всё же решила ещё раз осмотреть живот ефрейтора, который уже весь покрылся испариной и стонал не прекращая.
— Да, симптом Щёткина-Блюмберга положительный... — озадаченно сказала девушка, — И что же делать?
Она вопросительно посмотрела на нас с Петькой.
— Нужно вызвать скорую. — предложил Петька.
— Я понимаю. Но они хорошо если к утру доедут. Дороги ни к чёрту после весеннего распутья. Ладно, бойцы, оставайтесь здесь, я сейчас!
Она убежала. Я подошёл к ефрейтору и положил руку ему на плечо. Ладно, думаю, моя маленькая месть удалась, он свою порцию получил. Его боль убежала к тени, сидевшей всё это время на стене и жадно облизывающейся. Испарина ефрейтора прошла и он смог разогнуться.
— О, кажется полегче стало. — сказал он, усаживаясь на кушетке.
Через двадцать минут мы сопровождали ефрейтора на машине до больницы. Мой диагноз оказался верным.
— А как ты определил, что у него аппендицит? — спросила фельдшерица, когда мы ехали обратно в часть. Мне не хотелось говорить правду и раскрывать свои способности, поэтому я почти не соврал:
— Я перед армией в больнице работал, разное повидал.
— Ааа.
Нам дали в тот день отоспаться, а вечером всё тот же сержант отправил меня в санчасть:
— Рядовой Александров, собирай свои вещи и шуруй в санчасть. С сегодняшнего дня ты поступаешь в распоряжение младшего лейтенанта Кромовой.
— Есть. — я тогда не знал, радоваться мне или огорчаться.
Моя служба продолжилась в санчасти. Я помогал Кромовой, иногда ей подсказывал диагнозы, выводил на чистую воду симулянтов, из-за чего меня некоторые стали ненавидеть. А младший лейтенант иногда подкармливала меня домашней едой.
Спал я в одной из палат. Одна кровать, тумбочка, ширма, раковина. Окно, со стеклами наполовину закрашенными белой краской. И никаких строевых, учений и нарядов.
Первого мая в части ждали проверку. Все суетились, бегали, красили траву и поребрики, обновляли щиты. В санчасти тоже была суета. Проверяли количество лекарств, отмывали всё и вся. Все симулянты были выписаны, не симулянты отправлены в госпиталь, палаты проветренный и отмыты. Спать я пошёл уже поздно. В окно светила луна и не давала никак уснуть. Вдруг я увидел маму. Она появилась возле окна в лунном свете. Именно такую я её помнил. Красивая, с лучистыми глазами и развивающимися длинными волосами. Я сразу понял, что её не стало.
— Не грусти, сынок. Просто выполняй свою миссию. Скоро твой дар усилится. Осталось немного. Главное продолжай то, что ты делаешь.
— Мама, ты? — я не мог произнести это слово, на глаза навернулись слёзы.
— Да, милый, да. Наконец-то я отмучилась. На папу не злись, он своё получит. Прощай!
Она послала мне воздушный поцелуй и медленно исчезла. А я сел на кровати и заплакал как маленький. Пока она была жива, у меня была хоть одна родная душа, а сейчас я остался совсем один.
Прошло первое мая, следом девятое. И вот я уже считаю сто дней до приказа. Уже не терпится поехать домой, увидеть бабу Раю. Да и Юльку тоже. Даже по ней я соскучился.
А пока я помогаю фельдшеру Кромовой лечить солдат. Их диагноз я видел сразу, некоторым с острой болью мог помочь сразу, едва касавшись их. Кромова, звали её Маша, иногда задавала мне каверзные вопросы, но я уходил от прямых ответов, списывая на интуицию и наблюдательность.
— Знаешь, Юра, надо тебе в медицинский поступить после армии, цены тебе не будет!
Помимо всего прочего мне нравилось ходить в увольнительные. Мы шли вместе с Петькой. Ходили в кино, обжирались мороженым и катались на аттракционах. Вели себя как дети малые.
Однажды мы уже возвращались из своего увольнительного, вдруг услышали крики.
— Пожалуйста, не надо! Отпустите! Помогите кто-нибудь! !!
Мы не сговариваясь кинулись на крики. Молоденькую девушку окружили пятеро парней.
— Эй, девушку отпустите! — крикнул Петька.
Парни обернулись на нас. Один из них обхватил девушку и ехидно улыбнулся.
— Они вроде не пьяные, справимся? — шепнул Петька.
А они и не были пьяные, они все были под кайфом.
— Куда мы денемся. Зря что ли нас обучал сержант Валиев? — ответил я и протянул руку в сторону ближайшего ко мне наркомана. Тот сразу же согнулся пополам. Вот тогда я понял, что могу не только снимать боль, но и усиливать её. Через секунду сюда набежали тени и рядом с первым согнувшись пополам лежали и все его четыре товарища.
— А вот теперь бежим! — крикнул я Петьке и схватив девушку за руку, рванул вперёд. Только добежав до автобусной остановки мы наконец остановились и попытались отдышаться.
— Ребята, спасибо большое! Я не знаю, как вы это сделали, но это было бесподобно!
— Да что мы, это всё Юрка!
Я скромно промолчал и отошёл к киоску купить воду. Петя с девушкой очень мило беседовали и она ему даже дала свой номер телефона. В следующее увольнение Петя пошёл один.
Однажды вечером уже после отбоя ко мне в окно постучались. Петька иногда ненадолго приходил ко мне вот так украдкой. Я впустил его. Он сел на тумбочку
— Слушай, Юр, я чё пришёл. Совет мне нужен. Помнишь ту девчонку, которую мы от наркоманов спасли? — я кивнул, — Ниночка, она такая... чудесная! Мне кажется, я в неё влюбился.
— Я рад.
— Да я не об этом. Слушай, как мне быть с Милой? Она ведь меня ждёт. Как-то не очень хорошо получается.
— Она не ждёт.
— Что? ??? С чего ты взял? ?? Да ты её не знаешь! !!!
— Ты прав, не знаю, просто знаю что не ждёт. Позвони завтра домой и спроси у матери. Скажи: "Я всё знаю про Милу, расскажи мне."
— Нет, я не верю! Тоже мне друг называется! !!
Петька выпрыгнул в окно и ушёл. А вечером следующего дня вернулся и извинился.
— Оказывается, эта... Мила ещё при мне мутила с городским мажором. И только меня забрали, она сразу к нему переметнулась. Они уже свадьбу готовят, Милка с пузом ходит! !! А ведь в каждом письме в любви клялась! !! Вот ведь ша....! А ты как узнал?
Я подал плечами.
— Считай, что я экстрасенс.
— Да ладно. Видел я этих экстрасенсов по телевизору. Водит руками, глаза закатывает, мычит чего-то. Ты же не делаешь так.
— Петь, не парься, а? Считай, что это интуиция.
— Да? Ну ладно. Короче, я решил Нине сразу после дембеля предложение сделать. Как думаешь, согласится?
— Думаю, да. Только жить тебе придётся здесь в городе остаться.
— Да, это точно отец у неё после инсульта. И откуда ты всё знаешь? !
— Догадался. Ладно, всё иди. Пока тебя не хватились. Скажут, что слишком долго куришь.
— Это точно.
До дембеля оставалось меньше месяца.