Весна сорок третьего пришла в Тернополь поздно и неохотно. Она не принесла с собой ни радости, ни обновления. Лишь растопила грязный снег, обнажив убожество и разруху оккупированного города.
Но на вилле майора Рюгемера все было по-другому. Здесь в саду уже пробивались первые тюльпаны, а в воздухе пахло не талой водой, а предстоящим праздником.
— Ирена, ко мне, — позвал однажды утром майор. Он сидел за своим столом в кабинете, раскладывая какие-то списки. — В субботу у меня будут гости. Очень важные гости. Генерал из Кракова и вся верхушка местного гестапо. Человек пятнадцать. Нужно организовать ужин. Безупречный ужин.
Ирена стояла, опустив руки по швам. Ужин. Пятнадцать человек. Пятнадцать нацистов будут пировать, пить и смеяться прямо над головой у ее подопечных. Кровь отхлынула от ее лица.
— Что с тобой? — нахмурился майор. — Ты побледнела. Это слишком сложно для тебя? Я могу вызвать дополнительную прислугу из казино…
— Нет! — вырвалось у Ирены слишком громко и резко. Она тут же спохватилась. — Нет, герр майор, не нужно. Простите. Я справлюсь сама. Конечно, справлюсь. Просто… я немного волнуюсь. Чтобы все было на высшем уровне.
Майор удовлетворенно кивнул.
— Вот это другой разговор. Я ценю твое рвение. Вот список продуктов. Получишь на складе все, что нужно. И проследи, чтобы скатерть была накрахмалена, а серебро сияло. Я не хочу ударить в грязь лицом перед генералом.
***
Когда он уехал, Ирена спустилась в подвал. Ее ноги были ватными.
— У нас гости, — сказала она, и в ее голосе не было ни капли иронии. — В субботу. Пятнадцать человек. Гестапо.
В подвале повисла мертвая тишина. Кто-то ахнул. Рахиль, мать болевшего Хаима, начала раскачиваться из стороны в сторону, беззвучно шевеля губами.
— Это конец, — прошептал Лазарь. — Они будут ходить по всему дому. Они обязательно что-нибудь услышат. Нас найдут.
— Значит, мы должны быть тише мышей, — твердо сказала Фанка. — Мы не будем дышать, если понадобится.
Но Ирена знала, что этого недостаточно. Пятнадцать гостей — это постоянное движение, шум, хождение туда-сюда. А главное — как она одна приготовит ужин на такую ораву и будет прислуживать им, не вызывая подозрений? Майор сразу поймет, что ей кто-то помогает. Идея с дополнительной прислугой была еще хуже. Чужие глаза, чужие уши в доме — это верная гибель.
И тогда, в этом отчаянии, родилась самая безумная идея из всех. План, который был одновременно и гениальным, и самоубийственным.
— Вы мне поможете, — сказала Ирена, глядя на ошеломленные лица. — Вы будете готовить. Здесь, внизу.
Они смотрели на нее, как на сумасшедшую.
— Но как? — спросил Абрам. — Мы не можем даже развести огонь.
— Огонь не понадобится. Все горячее я буду готовить наверху, на плите. А вы сделаете все остальное: почистите и нарежете овощи, приготовите салаты, паштеты, закуски. Я буду спускать вам продукты, а потом забирать готовые блюда. Никто ничего не заметит.
Это был отчаянный, сумасшедший план. Но он был единственным.
***
Следующие два дня вилла превратилась в муравейник, живущий по двум разным, но тесно связанным законам. Наверху Ирена создавала видимость бурной деятельности: чистила серебро, крахмалила скатерти, постоянно бегала на кухню и обратно. А внизу, при свете тусклой керосиновой лампы, кипела беззвучная работа.
Ида, которая до войны держала с мужем небольшой ресторан, взяла на себя командование этой подпольной кухней. Ее тихий шепот раздавал указания. Руки, отвыкшие от тонкой работы, снова обрели былую сноровку. Они чистили, резали, смешивали. Абрам, профессор истории, с сосредоточенным видом фаршировал яйца. Лазарь, бывший торговец, идеально нарезал овощи для салата. Даже дети, Хаим и Рут, тихо-тихо перебирали зелень.
Это была сюрреалистическая картина: люди, приговоренные к смерти, готовили пир для своих палачей.
Ирена была связующим звеном. Она, как челнок, сновала между двумя мирами. Она спускала вниз корзины с продуктами через люк в полу кладовки и поднимала подносы с готовыми блюдами. Каждый спуск и подъем был риском. Каждый раз, открывая люк, она молилась, чтобы майор внезапно не вернулся.
Наступил вечер субботы. Дом сиял чистотой. Стол в гостиной был накрыт с безупречным вкусом. Ирена надела свое лучшее, самое скромное черное платье и белый фартук. Она была спокойна. Но это было спокойствие человека, идущего по канату над пропастью.
Гости начали съезжаться. Дорогие машины, начищенные сапоги, громкие голоса, самодовольный смех. Дом наполнился запахом дорогих сигар, шнапса и смерти. Ирена разносила закуски, приготовленные в подвале. Она видела, как генерал с аппетитом ест паштет, который час назад своими дрожащими руками готовила Рахиль. Она видела, как комендант гестапо хвалит салат, который нарезал Лазарь.
Ее лицо было маской услужливости.
— Превосходно, майор! — басил генерал. — Где вы откопали такую сообразительную экономку? Моя фрау так не умеет.
— Нашел на свалке истории, — самодовольно отвечал Рюгемер. — Нужно просто уметь разглядеть потенциал.
Ирена улыбалась, а у самой в ушах стучала кровь. Она знала, что внизу сейчас сидят двенадцать человек, прижавшись друг к другу в темноте, и слушают этот смех, эти голоса. Они слушают, как пируют те, кто стер с лица земли их мир.
И тут случилось то, чего она боялась больше всего. Один из адъютантов, молодой и пьяный, пошел в туалет, но по дороге заблудился в коридорах и свернул не туда. Он оказался у кладовки. Той самой, где был люк. Ирена увидела это и похолодела. Она бросилась за ним.
— Герр лейтенант, вам помочь? Уборная в другой стороне, — сказала она как можно спокойнее.
— А что здесь? — пьяно ухмыльнулся он, дергая ручку двери. — Винный погреб? Майор прячет от нас лучшие бутылки?
Дверь была заперта, но замок был старым и хлипким. Лейтенант навалился на дверь плечом.
— Сейчас посмотрим…
В этот момент Ирена поняла, что у нее есть лишь доля секунды. Она сделала то, что никогда бы не посмела сделать раньше. Она взяла со столика тяжелую хрустальную пепельницу и, пробегая мимо него, «случайно» выронила ее ему на ногу.
Лейтенант взвыл от боли, схватившись за свой начищенный сапог.
— Ах ты, курица слепая! — заорал он, забыв про дверь. — Ты мне ногу сломала!
Поднялся шум. Прибежал майор, другие офицеры. Ирена, плача и причитая, клялась, что сделала это нечаянно. Пьяного лейтенанта, хромающего и матерящегося, увели в гостиную. Скандал замяли.
Когда все утихло, Ирена зашла в темную кладовку. Она прислонилась лбом к двери, за которой был люк. Ее тело била крупная дрожь. Она не знала, слышали ли они что-нибудь внизу. Но она знала, что только что они все вместе прошли по самому краю пропасти. И еще она знала, что эта ночь еще не закончилась.
P.S. Комментарии к роману можно оставить в последней главе.