Анна сидела на кухне.Точнее — стояла.
Оперлась локтями о подоконник, вглядываясь в серое утро за окном.
Август.
Дождь ещё не лил, но воздух был тяжёлый, словно собирался заплакать.
Она и сама еле сдерживала слёзы.
Сзади хлопнула дверь . Сын — Артём, пятнадцати лет, с наушниками в ушах, рюкзаком на одном плече., промчался к выходу через всю квартиру. Даже не сказал «доброе утро».
Потом прошёл мимо муж. Без слов. Только заглянул в холодильник, достал бутылку кефира, отпил прямо из горлышка. Анна вздрогнула.
— Мог бы и налить в кружку, — негромко сказала она.
— Мог бы, — ответил он и ушёл в комнату.
Мужа звали Павел. Они вместе восемнадцать лет.
И последние лет шесть — как чужие.
Нет, он её не бил, не кричал. Он просто её не видел.
Как будто она — пустое место.
Анна не была идеальной.
Да и никогда не пыталась. Просто старалась , чтобы было всем хорошо. Дом, еда, работа, родительские собрания, кружки, коммуналка, визиты к свекрови, таблетки от давления, ссоры на кухне, молчание в спальне.
Обычная жизнь.
Но в последнее время она все чаще чувствовала себя чужой в этой жизни.
Аня ходила на работу, в бухгалтерию ,как запрограммированная.
Компьютеры, цифры, кофе из автомата. Шум вентилятора.
Коллеги. Смех. Болтовня. Кто-то обсуждал ремонт, кто-то — отпуск.
Анна сидела, делала расчёты, и чувствовала: она будто в аквариуме.
С ней говорили — она отвечала.
Смотрели — она улыбалась.
Шутки — она поддакивала.
А внутри… — всё молчало.
— Ань, ты чего такая замороженная? — поинтересовалась Лариса, главбух. — у тебя всё нормально?
— Всё нормально, — привычно соврала Анна.
Лариса кивнула и ушла.
Никому не интересно, что она каждое утро просыпается с ощущением:
"Зачем я вообще живу?"
***
Вечером всё было, как всегда.
Павел пришёл с работы — молча раздулся и прошел в спальню.
Артём поел и уткнулся в телефон.
Анна мыла посуду,
На кухне пахло котлетами. На столе лежала домашняя шарлотка — пекла вчера. Никто не попробовал. Даже не заметили.
— Мам, у тебя есть сто рублей?
Артём стоял в дверях, не глядя в глаза.
— На что тебе ?
— Булочку куплю.
Она полезла в кошелёк. Там было ровно сто.
Протянула ему. Он взял и исчез.
Павел вдруг появился рядом.
— Ты видела, у тебя платье засалилось, — сказал он, будто между прочим. — Ты что, не видишь, как выглядишь?
Анна посмотрела на себя. Серое домашнее платье, действительно поношенное.
Но не рваное, не грязное. Просто не модное.
— Я не на подиуме, — ответила она сухо.
Павел пожал плечами:
— Ну и не ной потом, что я на тебя не смотрю.
Он ушёл. Она осталась стоять у раковины.
А потом вдруг медленно, аккуратно открыла шкафчик, достала маленький пузырёк корвалола, налила в чашку — больше, чем надо, и выпила.
Просто чтобы успокоиться. Просто чтобы не разораться. Просто чтобы уснуть.
Ночью она проснулась.
Было три часа.
Темно. Тихо. Только тиканье часов на кухне.
Анна села на край кровати. Павел сопел рядом.
Она надела халат, вышла на балкон.
И вдруг подумала:
А если исчезнуть?
Что изменится?
Они даже не заметят,что меня нет.
Павел будет жаловаться на отсутствие ужина.
Артём — искать деньги в её сумке.
В бухгалтерии скажут: "Странная она была, конечно, но работала аккуратно".
И всё.
Никто не бросится искать. Никто не закричит. Никто не вцепится в её руку.
Анна села прямо на пол. Холодный бетон обжигал.
А в глазах стояли слёзы.
> — Почему, когда ты даёшь всё — тебе не возвращают даже капли?
— Почему, они только берут и ни чего не дают взамен?
— И кто вообще сказал, что так должно быть?
Утром она выглядела разбитой.
— Ты заболела? — спросила коллега.
— Нет. Просто плохо спала.
Она спала плохо уже много лет.
В тот же день, уходя домой с работы, Анна остановилась у железнодорожного моста.
Она ходила мимо сотни раз.
А сегодня…Что-то подтолкнуло.
Поднялась.
Сверху был ветер. И шум. И поезда внизу.
Металлические перила — скользкие от дождя.
Анна встала. Закрыла глаза.
И вдруг…
— Эй!
Крик. Резкий.
Она вздрогнула, и обернулась. На мосту стоял парень.
Лет двадцать пять.
С рюкзаком. В очках.
Подбежал. Схватил её за руку.
— Ты что ?Не надо, — сказал он. — Нуне надо. Давайте просто поговорим.
— Не надо, — снова сказал парень, не отпуская её руки. — Серьёзно.
Анна смотрела на него.
Молодой, обычный, даже немного нескладный.
Очки с запотевшими стёклами. Куртка с пятном от кофе. Но в его голосе было… тепло.
И что-то ещё — настоящесть.
Так давно с ней никто не говорил по-настоящему.
— Вы как ? ,в порядке? — спросил он тише.
Анна отвела взгляд.
— А что, по-вашему, «в порядке»?
— Ну… живая. Не на краю перил. Не вот здесь....
Он кивнул на перила.
— Я не собиралась… — попыталась соврать она.
— Ну да. Просто решила постоять. На железке. Над поездами.
Парень сел рядом. На мокрые перила.
— Вы замёрзнете.
— Ну и что? Я же с вами.
— Вы с ума сошли?
— А вы? Вы разве не сошли?
Они замолчали.
Шумел ветер. Где-то далеко загудел поезд.
— Мне… просто плохо, — выдохнула она.--- очень плохо.
Парень посмотрел в её лицо.
— Хочешь — рассказывай. Не хочешь — просто сиди. Я молчать умею.
— А вы кто вообще такой?
— Антон. Студент. Программист. Добровольный спасатель. И, как оказалось, — сторож чужих жизней. Вашей — например.
Анна криво усмехнулась.
— Спасатель?
— Ага. Знаете, сколько людей тут стояло за последний год? Девять.
— И всех вы спасли?
— Не всех.
Он сказал это очень тихо.
Анна не выдержала:
— Почему вы вообще ко мне подошли?
— Потому что я знаю это лицо. Знаю этот взгляд. Сам был таким пару лет назад.
— Что с вами было?
Антон пожал плечами.
— Потерял сестру. После — мать ушла в себя, отец — в запой. Я остался один. Ни друзей, ни смысла. Ничего.
— И?
— Сидел так же, как вы, только на крыше.
— И что вас спасло ?
Он улыбнулся.
— Бабка-соседка. Вышла мусор выносить, увидела и как закричала: «Ты что, придурок! У меня кошка в доме, она к тебе привыкла, даже не вздумай !»
— …Кошка?
Анна впервые за вечер… почти рассмеялась. Почти.
Антон кивнул:
— Вот и я сначала подумал — сумасшедшая. А потом вспомнил, что эту кошку сам подкармливал, когда был мелкий.
И остался. Просто ради хвоста, мяукающего под дверью.
Они снова замолчали.
— А у вас кто дома? — спросил он после паузы.
— Муж. Сын.
— И?
— Они меня не видят и не слышат.
— А вы их?
Анна опустила глаза.
— Я… старалась. . Думала, если всё делать правильно — то всё и будет правильно.
— Не всегда работает.
— Вот и я поняла. Я им как стул. На мне удобно. Но никто не замечает, что стулу — больно.
Антон медленно кивнул.
А потом вдруг сказал:
— Хочешь кое-куда пойти?
Анна удивилась.
— Сейчас? Куда?
— Просто доверься.
Он встал. Протянул ей руку.
— Я не псих. Правда. И не маньяк.
— Это ещё надо проверить, — пробормотала она, но всё же встала.
Они шли через город. Мимо фонарей, луж, редких прохожих.
Антон не говорил, куда ведёт.
А потом — остановился.
— Вот. Смотри.
Это был… заброшенный кинотеатр. Старый, облупленный. Но в окне горел свет.
Они вошли.
Внутри — кресла, потрескавшаяся плитка, пыль.
Но на стене — белая простыня.
И на ней — чёрно-белое кино.
В углу сидела женщина лет пятидесяти, держала ноутбук.
— Антоша, привет! — улыбнулась она. — Привёл кого-то?
— Да. Это… ну, знакомьтесь.
Женщина подошла, протянула руку:
— Мария. Я тут кино включаю для тех, кому грустно. Хочешь — оставайся,посмотришь.
Анна стояла, ошеломлённая.
Было ощущение, что она попала в параллельную реальность.
— А зачем вы это делаете?
Мария села на старое кресло, пригубила чай :
— Когда муж умер, я чуть не сошла с ума. А потом вспомнила, как он любил кино. И решила… пусть хоть кто-то тоже полюбит. Хотя бы ненадолго.
Анна села.
Они втроём смотрели кино. Немое, старое, трогательное.
И она впервые за долгие месяцы…
перестала чувствовать себя мёртвой.
Дом встретил Анну тишиной и темнотой.
Она прошла на кухню, поставила чайник.
Там, на плите, стояла её вчерашняя шарлотка. Всё так же нетронутая.
Она села за стол и вдруг… почувствовала себя не такой, как раньше.
Будто внутри — кто-то включил тусклый, но устойчивый свет.
Оказывается,можно жить иначе.
Утром Анна проснулась без будильника.
Сделала кофе. Поджарила гренки. Расставила тарелки.
Артём зашёл, сонный, мятая футболка, телефон в руке.
— Гренки? — удивился. — Это по какому случаю?
Анна улыбнулась.
— Просто так. У меня сегодня день «просто так».
— Ты странная, мам, с утра.
— А ты — голодный. Садись.
Он сел. Пожевал.
— Вкусно. Спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Она наблюдала за ним — и вдруг поняла: он ведь просто ребенок, подросток. Отстранённый, в мире, где «лайки» важнее слов. Он не виноват, что не замечает ничего. Просто его никто не учил.
И она впервые не обиделась на него.
А поняла.
С Павлом разговор был другим.
Он вышел из ванной, взглянул на стол, потом на неё.
— Что случилось?
— Я вчера думала о разводе, — прямо сказала Анна.
Он застыл.
— С чего это?
— С того, что я не живу. Я — существую. И больше так не хочу.
Павел сел.
— Ань, ну, ты чего… Мы же семья.
— Нет, Паш. Мы — привычка. Мы — два молчания под одной крышей.
— Я… ну, я не знал, что тебе так плохо.
— А знаешь почему? Потому что ты не спрашивал.
Они замолчали.
— И что ты теперь думаешь делать? — спросил он.
— Жить. Как могу. Как умею. Я вчера была на мосту, Паша,я хотела… уйти.
Он побледнел.
— Ты что ,с ума сошла?!
— Да. Почти. Но знаешь, что меня остановило?
— Что?
— Не ты. Не сын. Не дом. Не быт.
— А что?
Анна улыбнулась.
— Чужой человек. Который просто сказал: «давай поговорим».
И остался рядом со мной.
Павел вышел из кухни. Не хлопнул дверью. Не крикнул. Просто ушёл.
Анна не плакала.
Она… облегчённо выдохнула.
А вечером ,она снова пошла туда — в заброшенный кинотеатр.
Антона там не было.
Мария встретила её с объятием.
— Антон приходил, посидел маленько, оставил тебе записку, — сказала она.
> «Я рад, что ты осталась. Ты не обязана быть идеальной. Просто будь собой.
В мире и так слишком много тех, кто выживает. А ты — живи.
Я всегда рядом. А.»