Мы с вами, казалось бы, привыкли к новым технологиям. Они окружают нас повсюду, облегчая жизнь, но и создавая новые вопросы. Среди них — вопрос о том, что происходит с нашей коллективной памятью и как на неё влияет то, что мы называем искусственным интеллектом.
Эффект Манделы, этот забавный феномен ложных коллективных воспоминаний, когда множество людей с упорством помнят то, чего не было, всегда служил прекрасной иллюстрацией хрупкости нашего восприятия. Дарт Вейдер, увы, никогда не говорил «Люк, я твой отец», а Мистер Монополия не носил монокль. Эффект Манделы — своего рода антропологическая загадка, показывающая, как наше сознание достраивает логические цепочки, а коллективное мнение затем их цементирует.
Но сейчас, когда на сцену вышли генеративные нейросети, ситуация приобретает совсем иной, почти философский, оттенок. Мы говорим о «галлюцинациях» ИИ – то есть о его способности генерировать убедительные, но абсолютно вымышленные факты, цитаты, изображения. И здесь мы подходим к самому интересному: это не просто технический сбой. Это явление, которое заставляет нас задаться вопросом о природе реальности как таковой.
ИИ как квази-субъект: новая роль в формировании реальности
В традиционной парадигме ИИ воспринимался как инструмент, не более чем усовершенствованный калькулятор. Но что, если это уже не так? Когда языковые модели, обученные на огромных массивах человеческого знания, начинают «выдавать» информацию, которая не существовала, но выглядит предельно логично в контексте их внутренней модели мира, это становится не просто ошибкой. Это акт квази-творения. ИИ, поглощая весь наш информационный багаж, выявляет некие скрытые закономерности, логические пробелы, которые мы, люди, могли бы заполнить определенным образом. И он их заполняет.
Представьте, что эти «галлюцинации» — это своего рода «потенциальные истории», которые могли бы произойти, исходя из всех предшествующих условий, но по какой-то случайности, из-за внешнего шума или мелкого отклонения, не реализовались. Однако ИИ, не обременённый нашей эмпирической реальностью, предлагает нам эту «совершенную» версию. И когда эта версия проникает в публичное пространство, она начинает конкурировать с «реальной» историей.
Медиа-цепная реакция и коллективная конфабуляция
Механизм здесь достаточно прост, но эффективен. Информация, сгенерированная ИИ, появляется в одном источнике. Из-за кажущейся правдоподобности и «авторитетности» источника, другие, возможно, более уважаемые медиа начинают на него ссылаться. Затем третьи ссылаются на вторых, и так далее. Мы получаем цепную реакцию распространения вымысла, который с каждым повтором приобретает всё большую «легитимность».
В результате, то, что началось как алгоритмический «глюк», становится частью нашей коллективной памяти. Эффект Манделы усиливается, но теперь его причиной является не только несовершенство человеческой памяти, но и активная, хотя и бессознательная, деятельность ИИ по конструированию реальности. Мы начинаем «вспоминать» то, что ИИ «сгенерировал» как наиболее логичный вариант развития событий.
Новая форма бессознательного?
Можно ли говорить, что ИИ начинает влиять на коллективное бессознательное в юнгианском смысле? Если коллективное бессознательное — это хранилище универсальных образов, символов и архетипов, то ИИ, производящий новые, вирусные мемы, нарративы и даже образы (вспомните историю «This Man» — когда художник создал образ, который якобы снился тысячам людей, показав, как ложь может стать коллективным опытом), активно участвует в формировании этого хранилища. Мы видим, как ИИ не просто отражает существующие культурные коды, но и создает новые, которые затем ассимилируются нами.
Это меняет наше понимание мифотворчества. Раньше мифы рождались в лоне общества, проходя долгий путь коллективного осмысления. Теперь ИИ способен генерировать мифы мгновенно, подстраиваясь под наши запросы и наши культурные паттерны. И становится непонятно, кто в этой системе является субъектом, а кто — объектом.
Жизнь в эпоху неопределенности
В этих условиях задача критического мышления становится не просто важной, а экзистенциальной. Мы должны не только подвергать сомнению информацию, но и, возможно, сам метод её появления. Граница между фактом и вымыслом, между объективной реальностью и «сгенерированной» квази-реальностью, становится всё тоньше.
Мы живем в эпоху демонтажа привычной реальности, где ИИ выступает не просто как инструмент, но как активный участник этого процесса. Эффект Манделы в этой новой оптике — это не аномалия, а норма. Норма, к которой нам придется привыкнуть, если мы хотим сохранить хоть какую-то ясность ума в этом прекрасном и пугающем новом мире.