Октябрьский вечер накрывал город серой шалью сумерек, словно сама природа решила подстроиться под настроение Татьяны, которая в очередной раз машинально помешивала суп в кастрюле, прислушиваясь к знакомому шуму за окном. Капли дождя барабанили по стеклу с той особенной настойчивостью, какая бывает только осенью, когда небо, кажется, плачет обо всех нерешённых проблемах мира.
А жёлтые листья клёна под окном кухни облетали один за другим, словно страницы календаря, отсчитывающие дни её размеренной, предсказуемой жизни. Таня взглянула на часы: половина седьмого. Сергей должен был вернуться с работы ещё полчаса назад, но она уже привыкла к его непунктуальности, которую он сам объяснял неизбежным следствием ответственного отношения к делу. В глубине души женщина подозревала, что муж просто не спешит домой, предпочитая задержаться в мастерской или заглянуть к приятелям.
Но эти мысли она старательно прогоняла, как прогоняют назойливых мух летним вечером.
— Мама, а когда папа придёт? — спросил восьмилетний Максим, отрываясь от школьных тетрадей, разложенных на кухонном столе. Мальчик унаследовал от отца серые глаза и упрямый подбородок, но от матери ему достались мягкость характера и привычка беспокоиться о других.
— Скоро, солнышко! — ответила Таня с той особенной интонацией, которую женщины используют, когда хотят успокоить детей, не будучи до конца уверенными в собственных словах. — Доделывай домашнее задание, а я пока посмотрю, как там Соня.
Пятилетняя дочка играла в детской с куклами, устроив им чаепитие из игрушечной посуды.
Таня на мгновение застыла в дверном проёме, наблюдая за этой картиной безмятежного детского счастья. Соня была копией матери в миниатюре — те же русые волосы, те же карие глаза, в которых ещё не появилась та усталость, что всё чаще отражалась в зеркале, когда Татьяна по утрам наспех приводила себя в порядок.
— Мамочка, смотри, мы с Машей пьём чай с тортиком! — радостно сообщила девочка, указывая на пластмассовую куклу с растрёпанными волосами. — А когда папа придёт, мы будем играть в салочки.
Конечно, малышка улыбалась Тане, хотя прекрасно знала, что Сергей, скорее всего, упадёт на диван с телефоном и проведёт остаток вечера, листая новости или переписываясь с друзьями. Впрочем, она уже давно научилась не строить иллюзий относительно семейных вечеров.
Звук открывающейся входной двери заставил Таню выпрямиться и машинально поправить волосы. Через несколько секунд в прихожей раздались знакомые шаги, но вместо того чтобы пройти на кухню, как обычно, Сергей направился прямо к выходу на задний двор — туда, где располагался его гараж, святая святых, куда жена заглядывала разве что по большим праздникам.
— Серёжа? — позвала она, но ответа не последовало. Мужчина уже скрылся за дверью, ведущей в гараж, оставив после себя только запах машинного масла и осенней сырости. Таня вздохнула и вернулась к плите. За двенадцать лет брака она привыкла к тому, что мужу часто нужно немного одиночества после работы, и не настаивала на немедленном общении.
Сергей работал автомехаником в небольшом сервисе, где владелец относился к сотрудникам как к своей собственности, а клиенты зачастую вели себя так, словно весь мир им должен. Неудивительно, что к вечеру у него не оставалось сил на семейные разговоры. Но сегодня что-то было не так. Обычно Сергей хотя бы заглядывал на кухню, целовал жену в щеку и спрашивал, как дела у детей. Сегодня же он прошёл мимо, словно не заметил ни запаха готовой еды, ни жену, терпеливо ожидающую его возвращения.
Минут через двадцать во двор въехала знакомая машина — старенькая иномарка Валентины Михайловны, свекрови Тани. Женщина появлялась в их доме с завидной регулярностью, всегда находя повод для визита. Каждый раз Таня ловила себя на том, что мышцы шеи невольно напрягаются — словно организм заранее готовится к очередной порции едких замечаний и советов по ведению хозяйства.
Валентина Михайловна не стучала — она считала, что дом сына принадлежит ей в такой же степени, как и молодой семье. Звук захлопнувшейся дверцы автомобиля и быстрые шаги по дорожке подсказали Тане, что свекровь направляется не в дом, а прямиком в гараж. Вскоре туда же прибыл Андрей, друг Сергея с детства, тихий, неприметный мужчина, обожавший говорить о машинах и бывший единственным, кто мог слушать бесконечные жалобы Сергея на начальство.
Через полчаса Таня решила, что пора звать семью к столу. Суп остывал, дети проголодались, а она сама уже устала ждать. Накинув лёгкую куртку, женщина вышла во двор, где жёлтые листья шуршали под ногами — как старые письма, которые никто не решается выбросить, но и перечитывать не хочется.
Гараж Сергея был его крепостью: просторное помещение, где на верстаке царил творческий беспорядок из инструментов, запчастей и банок с различными жидкостями. Зимой он ставил туда машину, но в остальное время года гараж превращался в мужской клуб — место, где можно было выпить пива, поговорить о жизни и послушать музыку без женского надзора.
Подойдя к приоткрытой двери, Таня уже была готова окликнуть мужа, когда вдруг услышала голоса. Что-то в интонациях заставило её остановиться и прислушаться, хотя обычно она избегала подобных ситуаций — считала это неэтичным.
— Да что ты мне голову морочишь, сынок? — говорила Валентина Михайловна тем тоном, каким обычно взрослые объясняют очевидные вещи глупым детям. — Я же с самого начала тебе говорила: эта девчонка тебе не пара. Посмотри на неё — растолстела, обрюзгла, ходит как квашня. И что в ней такого особенного?
Сердце Тани ёкнуло, будто пропустило удар, а во рту внезапно пересохло. Неужели они действительно говорят о ней? Неужели муж обсуждает её со своей матерью такими словами?
— Мам, ну зачем ты так? — ответил Сергей, но в его голосе не слышалось ни возмущения, ни попытки защитить жену. Скорее, усталость человека, который давно махнул рукой на объяснения.— Таня хорошая женщина… Она детей воспитывает, дом ведёт.
— Дом ведёт… — фыркнула Валентина Михайловна. — А что это за ведение такое? Пыль по углам, посуда бита, еда пересолена. Любая нормальная женщина могла бы лучше. А это только и умеет, что жаловаться на усталость и ныть!
Андрей, брат Сергея, который, видимо, приехал с матерью, хмыкнул и буркнул:
— Да ладно тебе, может, она ещё похудеет. Некоторые женщины после родов долго в себя приходят.
— Соня пять лет как родилась, — резко ответил Сергей, и в его голосе впервые появились нотки раздражения. — Какие ещё роды? Она просто жрёт как не в себя, лежит на диване. Мне уже стыдно с ней на люди показаться. Знаешь, Андрей, иногда я думаю, что совершил ошибку, женившись на ней.
Слова мужа ударили Таню, как физический удар в солнечное сплетение.
Воздух словно сгустился, стал тягучим — дышать стало трудно. Колени задрожали, а руки сами собой сжались в кулаки. Неужели это говорит тот самый Сергей, который когда-то признавался ей в любви? Обещал быть рядом в горе и радости, клялся, что она самая красивая женщина на свете...
— Ну наконец-то ты это признал! — торжествующе воскликнула Валентина Михайловна. — Я всегда знала, что эта особа не подходит нашей семье. Деревенская, необразованная, без роду, без племени. И что ты в ней нашёл? Только потому, что она молодая была и глазки строила?
— Мам, не так всё просто, — попытался возразить Сергей. — У нас дети, обязательства...
— Дети вырастут, — безапелляционно заявила свекровь. — А ты что, всю жизнь собираешься с этой клушей прожить? Посмотри на себя — ты ещё молодой, красивый мужчина. Найдёшь себе нормальную женщину, которая будет тебя ценить, а не таскаться по дому с тобой, как с мешком картошки.
Андрей неловко кашлянул:
— Слушай, Серёга, может, не стоит так? Всё-таки мать ваших детей...
— Мать! — презрительно хмыкнул Сергей. — Да какая из неё мать? Максим весь вечер за компьютером сидит — она даже не замечает. Соня в садике дерётся с детьми, воспитатели жалуются, а Танька только плечами пожимает: говорит, характер у ребёнка сложный.
— Какой там характер — просто внимания не хватает. А ты даёшь детям внимание? — не удержался Андрей.
— Я работаю, — огрызнулся Сергей. — Деньги зарабатываю, чтобы эта семейка жила в тепле и сытости. А что она делает? Целый день дома сидит, сериалы смотрит, по телефону с подружками болтает. И ещё всем недовольна.
Валентина Михайловна подлила масла в огонь:
— Всё правильно говоришь, сынок. А помнишь, какая красивая была та девочка, Лена, что в бухгалтерии работает? Вот это — женщина! И стройная, и умная, и одевается со вкусом. Не то, что эта...
— Мам, хватит, — устало произнёс Сергей. — Лена замужем.
— Ну и что? — не унималась мать. — Разведётся, если встретит настоящего мужчину. Ты же не думаешь всю жизнь с Танькой мучиться? Дети подрастут, станут самостоятельными, а ты всё будешь на эту корову смотреть?
Последнее слово прозвучало как приговор. "Корова". Именно так называет её муж, когда разговаривает с матерью и друзьями. Таня почувствовала, как в горле встаёт ком, а глаза наполняются слезами. Двенадцать лет брака, двое детей, тысячи стиранных рубашек, приготовленных обедов, бессонных ночей у детских кроваток — и всё это сводится к одному унизительному слову.
Она хотела уйти, убежать отсюда подальше, но ноги словно приросли к земле.
Слова мужа и свекрови жгли — как кислота, выжигая последние остатки самоуважения.
Неужели она действительно так выглядит в их глазах? Неужели вся её жизнь, все старания — не стоят ничего?..
— Знаешь, что я тебе скажу, сын? — продолжала Валентина Михайловна, набирая обороты. — Пока ты будешь с ней церемониться — ничего не изменится.
— Нужно ставить вопрос ребром. Либо она берётся за ум: худеет, следит за собой, детьми занимается по-человечески — либо... Ну, ты понимаешь.
— Либо что?.. — спросил Андрей, явно чувствуя себя неуютно в этом разговоре.
— Либо развод, — чётко произнесла Валентина Михайловна. — Дети останутся с отцом — а эта особа пусть идёт, куда хочет. Найдёт себе другого дурака, который будет её содержать.
Сергей долго молчал, и в этом молчании Таня прочитала больше, чем во всех словах.
Он обдумывает предложение матери. Он всерьёз рассматривает возможность развода. Он готов — отнять у неё детей.
Тут Андрей, видимо, решил сменить тему:
— Ладно, давайте о другом поговорим. Как с машиной, Серёга? Клиент доволен остался?
— Да, вроде нормально, — ответил Сергей, явно обрадовавшись возможности переключиться. — Двигатель-то серьёзно барахлил, но мы с ребятами справились. Хозяин даже премию обещал.
Разговор потёк в другое русло, но Таня уже не слушала.
В ушах звенело, а перед глазами плыли чёрные пятна.
Она осторожно отступила от двери, стараясь не наступить на сухие листья, которые могли бы выдать её присутствие.
Каждый шаг давался с трудом, словно она шла по липкому болоту.
Как она не заметила? Как не почувствовала, что муж относится к ней с таким презрением? Неужели все эти годы он только и думал о том, как бы от неё избавиться?..
Вспомнились десятки мелочей:
как он морщился, когда она пыталась обнять его;
как избегал семейных фотографий;
как находил причины не брать её с собой на корпоративы и встречи с друзьями...
продолжение