оглавление канала, часть 1-я
Идти прямо, напролом не стала, памятуя о том, что хутор старика окружён защитной энергией. К тому же, собаки сразу меня почуют. Постояла в раздумье несколько долгих секунд. Решила, что сначала попробую пройти незаметно барьер, а потом уже буду думать про собак, хотя было ясно, что их носы я изменённой энергией не обману. Осторожно прошла вперёд, вытянув руку и подключив все свои чувства. Задеть этот «пузырь», которым Сурма отгородился, было нельзя, иначе старик это сразу почует. Продвигалась медленно, буквально муравьиными шажками. Казалось, подушечки пальцев стали горячими и чувствительными настолько, что любая пылинка в воздухе могла показаться булыжником. Но никаких пылинок из-за тумана, слава тебе…, не было. От напряжения пот выступил на висках, сердце билось учащённо и громко. Мне казалось, что его стук просто невозможно не слышать, если кто-нибудь находился рядом в радиусе нескольких десятков метров.
И вот, перед собой я уловила едва заметную вибрацию. Это было похоже на то, что будто какая-то мошка попала на периферию огромной паутины и отчаянно пыталась из неё выбраться. Сразу же остановилась. Так… И что дальше? Положим, я сумею незаметно просочиться (почти буквально) через этот барьер, но… Тормознула собственную мысль. Всё будем делать поэтапно. А дальше по привычной схеме: будет проблема — будем решать.
Опустила руки вдоль тела, стараясь вспомнить свои ощущения, когда я проходила барьер силы в урочище Багыш-Хана. Отрешённое, расслабленное состояние никак не приходило. Мозг, словно запущенная паровая машина, продолжал двигаться по инерции, перемалывая все события, произошедшие в последнее время. Тогда сделала по-другому. Уловила остатки узора энергии леса и пошла по этой едва ощутимой ниточке, словно по чуть заметной тропке, уводящей меня вглубь сине-зелёной лесной чащи. Когда перестала ощущать себя сгустком встревоженной и напряжённой энергии, закрыла глаза и сделала несколько небольших шажков вперёд. Защитный барьер, выставленный стариком, почувствовала уже не как «мыльный пузырь», а как слабое дуновение ветерка, коснувшееся щеки. Туманная дымка впереди чуть дрогнула, пропуская меня внутрь.
Открыла глаза и осмотрелась. Собак по-прежнему не было видно. Это показалось мне очень странным. Не может быть, чтобы эти зверюги не почуяли меня! Что-то тут было не так. Скрываемая густым туманом, пошла осторожно в сторону дома, тихонько посвистывая. С большим трудом вспомнив имена псов, стала шёпотом звать:
— Урхо… Мейре… Где вы, пёсики? — И опять тихонько засвистела.
Но из тумана на меня никто не выскочил. У меня всё внутри вдруг похолодело. Неужто со стариком что случилось? С усилием отогнала прочь плохие мысли. Попыталась рассуждать логически: если бы что стряслось, то защитный барьер был бы нарушен, потому как держится он благодаря силе старика. А значит… Да фиг его знает, что это значит! На дворе глубоко за полночь, а в это время все нормальные люди в своих кроватях должны быть. И тут же фыркнула. Ага… Сама вон шляешься где ни попадя, а чем Сурма хуже? Могут же быть и у него какие-нибудь дела. Гадать, что это могут быть за дела, не стала, хотя мысли чуток метнулись в этом направлении.
Совсем почти не таясь, зашагала к дому. В случае чего спрошу… Как пройти в библиотеку или который час по московскому времени? Вот уж где глупость-то несусветная! Ладно… Если застукают, скажу, что не все вопросы прояснила. Ведь не убьёт же он меня, в конце-то концов!
Подойдя ближе к дому, остановилась и внимательно прислушалась. Вокруг по-прежнему стояла пустая тишина. Где-то было слышно, как с крыши в стоящую у стены бочку падали редкие капли влаги. И всё… Ни шороха в кустах мелкого зверья, ни крика ночной птицы. От этой всепоглощающей тишины по коже прокатилась волна холодных мурашек. Стоять дольше перед домом было глупо, и я, несколько суетливо, поднялась на крыльцо. Мысли, что я буду делать, если дверь окажется запертой, даже не возникло. Потянула деревянную, вырезанную искусной рукой из коряги, ручку на себя. Дверь без звука отворилась. Вдохнув глубоко, будто собираясь нырнуть в воду, без колебаний перешагнула через порог и аккуратно прикрыла за собой дверь.
Темно, тихо, жутко. Слепая темнота всегда вызывала у меня подобные чувства. Как в детстве, когда казалось, что где-то (обычно позади) прячется что-то ужасное и злобно смотрит оттуда на меня. Зябко передёрнув плечами, постаралась стряхнуть этот липкий страх. Заставила думать себя о деле. Зачем явилась-то? Чердак… Вот и лезь на свой чердак, не думая обо всякой чуши! На ощупь, по памяти, двигаясь вдоль лавки с вёдрами, подошла к лестнице. Положила руку на ступень и прислушалась. То, что так меня тянуло наверх в прошлый раз, исчезло. Может быть, детские страшилки просто перебили то моё восприятие? Не проверю — не узнаю.
Поставила ногу на ступеньку, пытаясь сосредоточиться только на подъёме. Не хватало ещё в темноте оступиться и свернуть себе шею! Насколько я помнила с прошлого раза, крышка чердака была не закрыта, но на всякий случай подняла одну руку вверх. Заработать шишку на голове тоже не хотелось. И так она, бедная, в последнее время плохо соображала.
Я поднималась и поднималась, словно это была не лестница на чердак, а на самое небо. Каждая ступенька — как путь в никуда. Время сочилось медленно, как капли туманной влаги с крыши, отдаваясь гулким «кап-кап» в голове. Рука над головой не встретила сопротивления, когда я ударилась коленом о верхнюю плашку пола. Одно усилие — и я оказалась на чердаке. Здесь было чуть светлее, благодаря небольшому треугольному окошку с торца крыши. После кромешной темноты сеней показалось, что здесь почти светло. Осторожно ступив на мягкие опилки, которыми был застлан пол, настороженно огляделась.
Ничего необычного. Чердак как чердак. По тёмным углам — какие-то деревянные ящики, покрытые толстым слоем пыли и паутины, из которых торчал хлам, скапливающийся обычно в старых домах. Аккуратно перевязанная бечёвкой пачка старых журналов «Вокруг света». Ни малейшего присутствия кого-либо или чего-либо, что вызвало у меня в прошлый раз такое стремление попасть сюда. То, что здесь было, — уже исчезло, не оставив никакого следа.
Разочарование… Вот что я испытала в первые десять минут пребывания в этой обители пыли. Оставаться здесь дольше не было никакого смысла. Ещё раз безнадёжно оглядевшись вокруг, я направилась к лазу, ведущему вниз, и тут заметила нечто, привлекшее моё внимание. Так, ничего особого. Обычная веточка от черничного кустика. Наклонилась, подобрала растение. Зелёные листочки уже чуть подвяли. Именно «чуть». Не высохли, как если бы эта веточка здесь лежала давно, а именно подвяли! Зацепилась за какую-нибудь пряжку или пуговицу, а тот, кто здесь прятался, этого и не заметил! Значит, всё-таки здесь был кто-то, а не что-то! Вопросы и предположения зароились у меня в голове, словно осы в осином гнезде. Но, увы, пока всё без ответа. Я ещё немного покружила, как гончая, выслеживающая дичь, чуть не уткнувшись носом в посеревшие опилки, стараясь найти ещё хоть какой-нибудь следок или даже просто намёк на него. Но, увы… ничего больше обнаружить так и не удалось. Нужно было уходить.
Не успела я поставить ногу на верхнюю ступень, как услышала тихие голоса, доносившиеся с улицы. Я замерла в нелепой позе, настороженно растопырив уши, словно тушканчик. Так… Кажется, сейчас меня застукают.
Голосов было два. Оба мужские. Голос Сурмы, тихий, глубокий, я узнала сразу. А вот второй… Как я ни напрягала слух, ни разобрать тембра, ни слов второго я не могла. Интересно, с кем это дед разговаривает? Затянув ногу обратно со ступени, я очень тихо, борясь с искушением чихнуть, стала подбираться к маленькому окошку. Только вот беда: оно выходило в торец дома, а люди шли к крыльцу. Поэтому ни увидеть, ни услышать их отсюда никак не могла. Нет, можно, конечно, было как ни в чём не бывало спуститься вниз, распахнуть двери и радостно прочирикать: «Здрасьте! А вот и я! Не ждали?» Но поступать так мне почему-то не хотелось.
И вовсе не потому, что боялась. Чего мне бояться? Вроде как свои. Ну, подумаешь, старик похмурится и побурчит. Зато я бы увидела, с кем это он там беседы по ночам ведёт. И что? Что бы мне это дало? Да ничего! А вот если буду сидеть, как мышь, могу чего интересного и услышать.
Голоса приближались, и стало понятно, что в дом они заходить не торопятся. Судя по тяжёлому скрипу досок, мужчины уселись на крыльце. Я переместилась от окошечка к лазу и, улегшись на живот, немного свесила голову вниз, силясь разобрать слова. Второй голос, принадлежащий гостю старика, тембр которого я так и не сумела разобрать, ввиду того, что говорил он почти шёпотом, спросил:
— А где твои псы… Что-то я их не вижу…
Старик ответил чуть ворчливым голосом:
— Отправил к этим… что в Толве сейчас живут. Молодые, бестолковые. Да и охота за ними началась нешуточная, как я понял. Уже двое сюда наведывались. Мороку-то я напустил на округу, да с собачками — оно надёжнее будет.
А я в этот момент выдохнула с облегчением. Ну вот и ладненько. Со стариком я была согласна. С собачками — надёжнее. А главное, меня они здесь не учуют. Второй что-то тихо ему ответил. Слов я не разобрала, но насмешливую интонацию уловила. С раздражением подумала, что отвечать старику он мог бы и погромче. Кого бояться в родном дому? Одни ведь! Что за нездоровая страсть к конспирации?! А ещё меня злило, что я никак не могу понять, кто там с Сурмой! Молодой или старый? Соплеменник? А откуда он тогда тут взялся? Или это тот, что сидел на чердаке? А с чего я вообще взяла, что тут кто-то сидел? Следов-то пребывания здесь человека я не обнаружила. Может, здесь просто что-то лежало, а я уже себе напридумывала невесть чего? Вот чёрт! Загадка на загадке и загадкой погоняет! А главное, конца этому пока не видно. Но ведь что-то же меня сюда тянуло! А я привыкла доверять своим чувствам.
Меж тем разговор двоих на крыльце, кажется, подходил к концу. Потому что второй неизвестный, по-прежнему тихим шёпотом, проговорил (я едва сумела разобрать слова):
— Ну теперь ты за ними тут приглядишь… Особенно за Анной. Непростая она. Хотя в чём там дело, я пока не понял. Энергия у неё странная, напутанная какая-то…
Он замолчал, пытаясь подобрать слово. Не сумел. Я услышала, как Сурма коротко хохотнул:
— Хочешь сказать, вроде бы наша, а вроде бы и нет? — Гость что-то ответил, а старик закончил: — Разберёмся. И ты гляди там… В общем, береги себя. Чувствую я, дела принимают серьёзный оборот. — И добавил, словно спрашивая у самого себя: — Может, ТО САМОЕ время подошло, а мы и не заметили?
Последовал снова неразборчивый ответ. Я услышала, как скрипнули доски крыльца. Говорившие, видимо, поднялись на ноги, и старик спросил с неподдельной заботой:
— Может, до утра останешься?
Видимо, получив отрицательный ответ, дед с тяжёлым вздохом проговорил:
— Ну что ж… Род с тобой, сынок… Давай, я тебя хоть до границы барьера провожу…
Ну вот. С возрастом мужчины вроде бы определились. Хотя и здесь конкретики не было. Исходя из собственного возраста, «сынком» дед мог назвать любого, кому чуть меньше ста лет! С досады я чуть не плюнула. Похоже, моя вылазка не принесёт никаких ощутимых результатов. Но одно было хорошо. Кажется, старик сейчас пойдёт провожать своего гостя, и у меня будет шанс незаметно выскользнуть из этой ловушки.
Я мысленно взмолилась, чтобы неизвестный согласился с предложением хозяина. Сидеть на чердаке до того момента, как старик куда-нибудь уйдёт в следующий раз, — желания у меня особого не было.