“Унижение” – это драма режиссёра Барри Левинсона (Barry Levinson), поставленная по сценарию, написанному на основе одноимённого романа 2009 года Филипа Рота.
Когда я начала смотреть “Унижение”, она напомнила мне по атмосфере документальный фильм "Babbleonia" 2005 года, в котором Аль Пачино встретился с профессором нью-йоркского университета Ричардом Брауном в The Actors Studio. Пачино проводил Брауна по зданию, чтобы показать, где начинался его актёрский путь, и рассказывал разные истории из своей жизни.
Общее в этих двух фильмах заключается в простоте передачи информации, в минимуме средств, использованных для создания видеоматериала; а весь акцент – на актёрской игре. Аль Пачино в прямом смысле ведёт оба фильма – и документальный, и художественный.
Действительно, “Унижение” – это низкобюджетный проект, созданный в крайне спартанских условиях (с минимальной съемочной группой и минимумом оборудования), в качестве локации был использован дом самого режиссёра в Коннектикуте. Ограничения в таком случае идут ради креативности и спонтанности, чтобы всё происходящее на экране выглядело максимально натуралистично, приближенно к жизни. Производство в таком стиле называется guerrilla-style production.
Название перевели как “Унижение”, но корень слова humbling – humble – имеет ещё и значение “смирение” или “усмирение”. По сюжету главный герой познаёт и унижение, и смирение, которые передаются через экран. Отталкиваясь от такого неоднозначного перевода, жанр тоже колеблется от драмы до трагикомедии. Первого здесь, конечно, больше, но и мрачный юмор тоже имеется.
Сюжет
Саймон Экслер (в исполнении Аля Пачино) вынужден покинуть сцену. Его последний cпектакль – это был As You Like It – закончился бесславно. Экслер всмотрелся в зрительный зал, в котором зрители откровенно скучали – они листали программку или читали что-то в смартфонах, но его выступление было последним, что заставляло их поднять взгляд на сцену. Тогда он решил броситься в оркестровую яму.
К своим 65 годам Саймон нажил только обширное количество ролей в театре и кино, но упустил другие стороны жизни. Оказавшись в своём большом двухэтажном доме, в котором он даже толком не бывал за четырнадцать лет после покупки, он обнаружил, насколько одинок. У него нет жены, детей и друзей. Поговорить по душам он может только с психиатром.
Когда одиночество и самоуничижение навалились на Саймона сильнее обычного, он взялся за винтовку, чтобы повторить поступок писателя Эрнеста Хэмингуэя. Но ему не удалось – пуля улетела в воздух.
Саймон добровольно сдался в психиатрическую клинику на месяц, чтобы попробовать восстановиться под присмотром врачей. Хотя и в клинике Саймон вёл себя больше как актёр. Когда он приходил в группу поддержки, он представлял себя на сцене и словно читал монолог о жизни, чем пытался поделиться и найти тех, кто его понимает по-человечески. Вместо душевного покоя он приобрёл в клинике только ненужное знакомство – странную женщину Сибил (в исполнении Нины Ариадны), которая повредилась рассудком, узнав, что её муж – мерзавец. Потому она зациклилась на мысли, что его следует убить, и исполнителем должен стать Саймон, ведь он имеет опыт владения оружием, она видела в кино. Саймону пришлось безуспешно объяснять ей разницу между кино и реальной жизнью.
Казалось, Саймону так и не удастся наладить жизнь вне профессии, но по возвращении из клиники к нему вдруг приехала молодая девушка Пигин (в исполнении Греты Гервиг). Пигин – дочь его давних коллег-актёров, она была влюблена в него с восьми лет и даже думала, что они поженятся, потому что Саймон подарил ей обручальное кольцо (это был реквизит со съёмок его фильма “Трамвай”).
После её появления Саймон оживился. Он подумал, что Пигин – его любовь и его будущее. Но не всё так просто.
Каким получился фильм: успешная карьера – это замечательно, но личная жизнь тоже не должна страдать
Драма показывает совсем некомплиментарные будни пожилого актёра. Фильм изучает проблему старения и потери мастерства, с которыми сталкиваются многие актеры. Также этим сюжетом словно разбивается иллюзия о том, что актёры живут как в сказке – их все любят, хотят и ими восхищаются.
Дом, который Саймон Экслер купил четырнадцать лет назад, выглядит как новый. То есть метафорически его жизнь всегда была нераспечатанным подарком с открыткой, на которую он так и не ответил благодарностью.
Стоит ли удивляться, что, уйдя со сцены, он остался в звенящем одиночестве и темноте. И был интересен только тронувшейся умом домохозяйке Сибил, которая верила, что у неё идеальная жизнь. В этом Саймон и Сибил были абсолютно похожи – их жизнь была нереалистичной, их идеальным вымыслом, который они не хотели разрушать, пока реальность сама не сделала этого.
Саймон Экслер – это яркий пример нарушенного баланса работы и жизни (work-life balance). Его кошмар – это если его не узнают и не пустят на собственный спектакль. Хотя ключевое в этом – именно если не узнают, вот что для него страшно. Но он так увлёкся вымыслом, что постепенно вся его жизнь им и стала.
Как показывает сюжет, Саймон склонен уходить от реальности. Он это и сам понимает, признаваясь своему психиатру, что подменяет слова в репликах или начинает читать роль из пьесы десятилетней давности. А после того, как в его жизни появилась Пигин, он придумал, что она в него без памяти влюблена. Она так им увлеклась, что начала планировать их совместное будущее, в котором будет и ребёнок. Хотя реальность оказалась холодной и жестокой – в ней лишь нужно искать средства к существованию, отбиваться от женщины, намеревающейся убить своего мужа-извращенца, и проходить сеансы с психиатром, отслеживающим состояние психического здоровья.
Но, справедливости ради, Пигин не на сто процентов снежная королева, в чьём сердце нет места романтике – судя по её альбому, в который она вклеивала газетные вырезки и фотографии, главными людьми в её жизни были Саймон и Присцилла, её бывшая близкая подруга (подробности я упускаю по понятным причинам). Просто Пигин наслаждалась вниманием Саймона, которое ей наконец удалось получить, но теперь она не собиралась заходить слишком далеко, как придумал Саймон.
Грех тщеславия
Хочешь или нет, но вспомнишь образ Тони из драмы “Москва слезам не верит” (какой это прекрасный фильм и сколько в нём примеров). Из трёх подруг она была самой скромной, у неё не было высоких амбиций, она раньше Людмилы и Кати вышла замуж и втянулась в рутину (только пресловутая бытовуха или “мещанское болото”, как брезгливо говорила Людмила, Тоню не пугали, она простую жизнь таковою и не воспринимала). Но её образ всегда был самым светлым, наверное, намеренно сделанным наиболее скучным на фоне Людмилы, стремящейся к красивой жизни, и Кати, ответственной и самодостаточной. Но в образе Тони прописана подсказка, что нет ничего плохого в спокойной жизни без света софитов и букетов, летящих из зала. На фоне Людмилы, Кати и, наконец, Саймона Экслера, такой домашний образ и является недосягаемым идеалом для подавляющего большинства людей. Потому что, к сожалению, грех тщеславия мало кого обходит стороной. Людмила и Катя всё же хотели большего, от того и путь их оказался сложнее. Тогда что уж говорить о Саймоне Экслере – даже в группе поддержки в психиатрической клинике он буквально начал читать монолог или словно представил, что у него берёт интервью журналист, забыв, что вокруг него не зрители, а всего лишь пациенты, такие же, как и он в данный момент.
Видеть именно Аль Пачино в роли бродвейского актёра, теряющего себя и популярность, это логично и остроумно; совершенно неудивительно, что Пачино купил права на экранизацию у Филипа Рота. Для самого актёра этот фильм как психодрама, он и сам пережил многое в своей карьере, о чём ему можно сожалеть.
Уместно будет вспомнить роль Пачино в “Адвокате Дьявола” (1997), где его Джон Милтон произносит: “Определённо, тщеславие – мой самый любимый из грехов. Он так фундаментален, самолюбие – это естественный наркотик”. Таким образом, в “Унижении” две роли закольцовываются – тут его Саймон Экслер становится для себя и зловещим искусителем, и жалким искушённым.
- А как же книга? – с надеждой спрашивает своего агента Саймон.
- Спрос очень маленький. – Отвечает агент.
- Никому неинтересно?
- Тебе первому перестала быть интересна собственная жизнь.
Саймон Экслер полностью выдумал себя – вне сцены он не существовал. “Как актёр я уже начал путать сцену с реальной жизнью”. Он так слился со своими ролями, что убить в себе он может только вымышленного героя, но, убивая его, он отнимет и свою жизнь. Но такое унижение, когда твоя жизнь никому неинтересна.