Ленинград как уязвимость СССР
Казалось бы, загадка: как защитить целый город, который "передвинуть нельзя"? Именно такие строки приписывают Сталину:
«Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу».
Эти слова – не просто пафосная цитата, а отражение суровой реальности 1939 года. Ленинград – "колыбель революции", второй по величине город и один из важнейших промышленных центров СССР – действительно располагался всего в 32 км от финской границы. Всего 32 км! Для второй столицы империи это было как марафонский рывок до чужих позиций: достаточно было одного раздражённого шага и война могла заглянуть к его подворотне.
Что же таилось за этим мотивом защиты Ленинграда? На первый взгляд всё просто: оставить город без щита и услышать орудийный грохот у его окон. Но за сухими цифрами географии скрывается сложная схема из военных расчетов и дипломатических хитросплетений. Именно об этих нитях пойдёт речь в статье.
Географические факторы
Ленинград в конце 1930‑х оказался "на острие клинка" – всего в 32 км от финской границы. Совсем не случайно Молотов и его окружение называли безопасность города "главной заботой" в переговорах с Финляндией. Советский меморандум отчётливо подчёркивает, что граница проходит "на 32 километра от Ленинграда, т. е. на расстоянии пушечного выстрела". Ещё ближе – острова в Финском заливе.
Подходы к городу с запада и северо-запада покрывают финские острова (Гогланд, Сейскари, Лаавансаари и др.), которые мешают кораблям Ленинграда выйти в море и позволяют прицелиться во вражескую столицу. Тягучие неблагородные мари, болота и леса Карельского перешейка – природный барьер, но ослабить его прибрежные высоты мог противник, установивший там артиллерию.
Советские карты были беспощадны: на них чётко отмечались узкие "горлышки" подступов к Ленинграду. Поэтому Кремль жёстко потребовал передать Ханко – как морской бастион для "перекрытия входа в Финский залив", а также крупнейшие финские острова. Легендарный экономист Вяйнё Таннер, ставший потом министром финского МИДа, вспоминал, что Сталин месяцами "корпел над делами маленькой Финляндии", и не зря. Ведь в 1939 г. сама береговая охрана Ленинграда знала, что при любом прорыве войск противника здесь можно было оказаться в кольце огня.
В этих метрах географии вырисовывался "санитарный кордон" – внутренний щит Балтики. Финские территории между Карелией и Кронштадтом сдерживали доступ к морю и давали неизгладимое поле для артиллерии. Историк Мельтюхов подчёркивает, что по договору 1920 г. северный берег Финского залива напротив Кронштадта стал финским. Это блокировало выход советского флота, сделало Ленинград уязвимым даже без штыков. Потому Ленинград просил "отодвинуть" границу хоть на метр дальше и Москва потребовала 90 км. После войны оно так и случилось – новая граница обошла Сортавалу и Виборг, оставив 3,5‑миллионный город безопасно на расстоянии.
Военная угроза
Угроза казалась осязаемой. У границы на Перешейке зафиксировано серьёзное скопление финских дивизий и батарей. Советские разведчики докладывали, что финны строят сеть дотов и дзотов – Линию Маннергейма, по мощности сопоставимую даже с Линией Зигфрида. При этом сами финские генералы и политики потом не скрывали, что они готовились обороняться, а не наступать.
Как говорит профессор Висури, "обеспечение обороны Ленинграда – цель обоснованная, и Маннергейм того же мнения". Маннергейм вообще тайно считал, что финские указы должны "учесть легитимные интересы СССР в безопасности Ленинграда", но напрямую атаковать северную столицу не собирался.
Тем не менее Москва видела во всём этом повод для тревоги. Не безосновательно, откровенно говоря. Поводом к советско-финской войне 1939-1940 годов стал инцидент у села Майнила 25 ноября 1939 года в 15:45. Майнила подверглось артиллерийскому обстрелу, в результате которого погибло 4 и ранено 8 представителей Красной Армии.
Что же случилось на самом деле у села Майнила? Это важный вопрос, поскольку именно в результате этих событий война была развязана. Однозначно утверждать можно только то, что обстрел села Майнила действительно был, но кто его произвел – документально установить невозможно. В конечном итоге есть две версии:
- Финляндия обстреляла территорию СССР.
- Это была провокация, подготовленная НКВД.
К тому же было опасение "третьей силы". В Европе уже шли первые зарубы, и Москва полагала, что фашистские страны могли "воспользоваться" побережьями Финляндии.
Обе стороны вкладывались в оборону: Финляндия наращивала гарнизоны у границы, а Советский Союз подтягивал дивизии Ленинградского военного округа (их численность перевалила за 400 тыс. солдат на Перешейке).
В итоге вырваться за рамки обороны гранитных финских валов Сталину было сложно и финны тем не менее не позволили окружающим Ладогу врагам обойти сам город с запада. Сегодня можно задавать открытые вопросы: была ли реальная угроза штурма Ленинграда силой или страх её надуман? Но очевидно, что в ноябре 1939-го Ленинград казался кольцом между молотом финской обороны и наковальней будущего переворота мировой войны.
Дипломатические попытки решения до войны
Перед началом войны Москва ещё надеялась договориться миром. В Москве осенью 1939 г. с финской делегацией под личным контролем Сталина прошло несколько раундов переговоров. Известно, что сам ген. Маннергейм тайно настаивал на компромиссе и даже предлагал решение, устроившее бы Советский Союзу.
Советский меморандум 14 октября 1939 г. напомнил, что цель переговоров – "обеспечение безопасности Ленинграда" и "прочное" дружелюбие Финляндии. Москва предложила жёсткую сделку: перенести границу вглубь Перешейка, сделать серьёзные территориальные подвижки. Например, Финляндия должна была отдать СССР острова Гогланд, Сейскари и другие архипелаги, расширить аренду Ханко на тридцать лет, вытеснив границу на 90 км от Ленинграда. В обмен "шаг за шагом" Москва обещала щедрые уступки – финнам предлагалось взамен вдвое большая по площади советская Карелия.
Финны рассматривали эти ультиматумы с презрением. Как отмечают современные исследователи, Финляндия считала себя нейтральной и не желала лишать себя коренных земель в угоду Сталину. Маневры Молотова заканчивались провалом, а 28 ноября он и сам признавал, что переговоры "не принесли результата", а ответный финский отказ принял как "дерзкое" и "позорное".
Советское правительство немедленно заявило, что в одностороннем порядке расторгает пакт о ненападении. Послали ноту о выстреле в Майнила (или "провокации") и потребовали отвести финские войска на 20 км. Когда Финляндия отказалась, 30 ноября Красная армия перешла границу. В условиях общей паники тяжёлые переговоры обрывались, и даже когда Паасикиви уезжал из Москвы, надежд мало осталось.
Так последние попытки дипломатов погасить огонь обернулись яростью условий, где финское правительство оказалось "крайне враждебным", и ответ советам о мудрости компромисса был ясен. Теперь уже в Кремле говорили прямо, что "Финляндию никто спрашивать не будет".
Тем не менее трудно не задаться вопросом: а куда могли привести уступки Сталину? Некоторые историки предполагают, что тогда бы Литва, Латвия и Эстония дорогу проложили сами, а Финляндия получила бы лишь часть обещанного и попала бы под постоянное давление Москвы. На падкий плод "больших уступок" финны наложили табу. В итоге полноправными хозяевами ситуации стали военные, а последние мирные голоса утонули в пушечном гуле.
Заключение
История советско-финской войны — это не просто хроника военных действий и дипломатических провалов. Это пример того, как география и политика могут столкнуться лоб в лоб, когда речь идёт о выживании государства. Для Москвы конца 1930-х вопрос финской границы был вопросом жизни и смерти для Ленинграда. Можно бесконечно спорить, оправдана ли была сама война и её цена, но отрицать саму угрозу — значит игнорировать реальность того времени. Финляндия могла и не хотела нападать, но никто не мог гарантировать, что в её порты в будущем не войдёт британский или немецкий флот. А история 1941 года показала, что опасения Москвы не были паранойей.
Есть в этом и философская ирония. Тогда, в 1939-м, граница была всего в 32 километрах от Ленинграда. Сегодня границы России с НАТО снова приближаются к Санкт-Петербургу, и мир опять спорит, где кончается оборона и начинается агрессия. Вопрос этот вечный, и каждый раз ответ на него будет зависеть не только от карт, но и от страхов и опыта народов.
Моё личное мнение? СССР действовал грубо, иногда топорно, но его мотивы не были лишены логики. В условиях конца 30-х Сталин и его окружение видели мир как арену предстоящей большой войны. Они ошибались в методах, но не ошибались в оценке грядущей бури. И в этом парадокс истории: попытка укрепить границы принесла конфликт, а конфликт — новые уроки. Стоило ли оно того? Решать нам, потомкам. Но понимать логику прошлого — значит не повторять его трагедий.
Вам может быть интересно:
Дорогой читатель, спасибо за внимание! Если вам понравилась статья, то поставьте, пожалуйста, лайк! Буду рад, если вы оставите свое мнение и подсветите моменты, в которых мог ошибиться! Я всегда открыт к конструктивной критике, которая поможет становиться лучше!