Лиза стояла в дверях кухни и смотрела, как её сын Артём запихивает в рюкзак вещи так, будто уезжает не на две недели, а на полгода в Сирию.
— Ты серьёзно берёшь три толстовки? — спросила она, облокотившись на косяк. — Там у отца, конечно, погода хуже, чем у нас, но не до такой же степени.
— Мам, ну а вдруг? — буркнул он, даже не подняв глаза. — Я там в подвале жить буду, что ли?
Подвал. Да, конечно. Лиза усмехнулась. Она прекрасно знала, что «подвал» у бывшего — это целый этаж, с телевизором, диваном и запасом чипсов на случай апокалипсиса.
— Смотри, — она взяла в руки его спортивные штаны, — если их наденешь в первый день, домой можешь не возвращаться.
— Мам, ты чего, ревнуешь? — хмыкнул он. — К моему папе?
— К твоему папе я давно отревновала, — сказала она с тем тоном, в котором есть и усталость, и ирония. — Теперь ревную только к твоей свободе.
Они ещё пару минут перебрасывались мелкими шпильками. Артём уехал. Лиза осталась в тишине, которая сначала казалась подарком судьбы, а потом — пустотой. Она заварила себе кофе и посмотрела в окно. Птицы там что-то оживлённо выясняли между собой. Наверное, тоже про наследство, подумала она и вздохнула.
В её кабинете пахло кофе, бумагами и чем-то устало-осенним, хотя за окном стоял июль.
Лиза рухнула в кресло, взяла первую папку из стопки — и тут дверь открылась без стука.
Вошла молодая женщина, лет двадцати пяти. Красивая, но взгляд... так смотрят люди, которые пришли не за советом, а за оправданием.
— Вы Лиза? — спросила она, закрывая за собой дверь.
— Ну, по крайней мере, сегодня, — кивнула Лиза. — Садитесь.
Вероника присела на край стула, будто стул был заряжен током. Пальцы сжимали ремешок сумки, ногти врезались в кожу.
— Мне нужна помощь, — сказала она. — Бесплатная. Мне сказали, вы иногда берётесь за такие дела.
— Иногда, — ответила Лиза, разглядывая её. — Но обычно, если есть хоть какой-то шанс на выигрыш.
— А если шансов нет? — Вероника чуть прищурилась.
— Тогда мы пьем кофе, я даю советы, вы идёте домой и живёте дальше, — Лиза взяла кружку и сделала глоток. — Иногда это даже лучше, чем суд.
Вероника закусила губу.
— Мои родители… они подарили квартиру моему брату. Вторую. А мне — ничего.
Лиза подняла брови.
— Ключевое слово здесь «подарили». Их квартира, их решение.
— Но я одна воспитываю ребёнка! — сорвалась Вероника. — А он… он даже не женат! Ему эта квартира просто для тусовок!
Тусовки… Вот только что-то мне подсказывает, что проблема не в тусовках.
— И что вы хотите от меня? — Лиза говорила ровно, но уже чувствовала, как этот разговор начинает превращаться в минное поле.
— Чтобы вы… нашли способ переоформить квартиру на меня, — сказала Вероника. — Или хотя бы половину.
— Юридически это невозможно, — спокойно ответила Лиза. — Подарок отменить нельзя, если только…
— Если только что? — глаза Вероники блеснули.
— Если только он не причинил вреда дарителю или… — Лиза замялась. — …если сделка была фиктивной. Но это не ваш случай.
Вероника резко откинулась на спинку стула.
— Вот вы все такие. Думаете, если по закону нельзя, значит, вообще никак нельзя.
— Простите, а вы хотели, чтобы я предложила залезть в квартиру ночью и вынести диван? — Лиза усмехнулась, но в груди уже закрадывалось беспокойство.
— Знаете, — Вероника посмотрела прямо в глаза, — я бы, может, и согласилась.
Повисла пауза. И это была та самая пауза, когда ты понимаешь: сейчас в разговоре что-то повернётся в совсем другую сторону.
— Ладно, — сказала Лиза, пытаясь вернуть тон в шутливую плоскость. — Давайте без криминала.
— Вы не дослушали, — перебила Вероника, и в голосе зазвенел металл. — Я уже решила свою проблему.
— Это как? — Лиза нахмурилась.
— Я… — Вероника наклонилась вперёд и чуть улыбнулась, — …подожгла его квартиру.
Кофе в горле Лизы пошёл не туда. Она закашлялась, поставила кружку на стол.
— Вы… что сделали?
— То, что должна была. Теперь у него нет этой квартиры.
И вот мы в жопе.
— Зачем вы мне это говорите? — тихо спросила Лиза.
— Потому что вы мне поможете узаконить мою квартиру. Иначе я скажу, что вы были в курсе.
Она сказала это спокойно, как будто предлагала обменяться рецептами борща.
— Вы понимаете, что это… — Лиза не договорила.
— Понимаю, — перебила Вероника. — И именно поэтому вы согласитесь.
Лиза молчала. Снаружи за окном птицы всё ещё щебетали, как будто ничего страшного не произошло.
Но что-то мне подсказывает, что с этого момента моя жизнь полетит к чёрту.
Лиза сидела, уставившись в папку с документами, но буквы скакали перед глазами, будто решили устроить собственный марафон. Вероника сидела напротив, нога за ногу, взгляд — прямой, без моргания.
— Вы понимаете, что только что признались в тяжком преступлении? — сказала Лиза медленно, как будто проверяла каждое слово на вкус.
— Я понимаю, что вы — юрист. — Вероника склонила голову, как кошка, которая изучает птичку. — И что у вас есть репутация. Которую вы не захотите потерять.
— Шантаж — это уголовка, — Лиза не отрывала взгляда. — Хотите добавить ещё одну статью к своей коллекции?
— А что, коллекция хуже не станет, — усмехнулась Вероника. — Зато я получу то, что мне положено.
— Положено? — Лиза подняла брови. — С какой стати? Родители имели право…
— Родители имели право забрать у меня всё детство и отдать всё ему, — перебила Вероника. — Так что теперь я возвращаю долг.
О, классика жанра — личные счёты в красивой упаковке «справедливости».
— Слушайте, — Лиза поставила локти на стол, — мы не в кино. Здесь не будет хэппи-энда, если вы продолжите в том же духе.
— А мне и не нужен хэппи-энд, — тихо сказала Вероника. — Мне нужна моя жизнь.
Внутри Лизы зашевелилось что-то очень нехорошее. Не страх — скорее, чувство, что вот-вот наступишь на мину.
— И вы думаете, что, загнав меня в угол, получите поддержку? — она взяла ручку и начала вертеть её между пальцами.
— Думаю, что вы слишком умны, чтобы ломать свою карьеру из-за принципов, — парировала Вероника. — У вас же сын.
Это прозвучало как пощёчина.
— Оставьте Артёма в покое, — голос Лизы стал ледяным.
— Я всего лишь говорю, что дети — это дорого, — продолжила Вероника, чуть пожав плечами. — И если вас уволят, будет тяжеловато.
— Вы меня пугаете или просто раздражаете? — Лиза прищурилась.
— Можно и так, и так, — улыбнулась Вероника.
Лиза резко встала, обошла стол и встала рядом.
— Вы должны уйти. Сейчас.
Вероника не шелохнулась.
— Не уйду, пока вы не скажете, что согласны.
— Мне позвать охрану? — Лиза сложила руки на груди.
— Попробуйте, — усмехнулась Вероника. — Только не удивляйтесь, если через неделю в газете появится статья про «юриста, покрывающего поджигателей».
На секунду в кабинете стало слишком тихо. Даже птички за окном, кажется, решили затаиться.
— Знаете, что я вам скажу? — Лиза подошла ближе и тихо, но жёстко произнесла. — Вы вляпались. По уши. И если думаете, что сможете утянуть меня с собой, то сильно ошибаетесь.
Вероника резко встала, стул отъехал назад с визгом.
— Посмотрим.
Она сделала шаг к Лизе. Лицо их разделяли сантиметры.
— Думаете, я шучу? — прошипела Вероника. — Я доведу это до конца.
Лиза не отступила.
— Только учтите: когда вы играете в грязь, вы тоже пачкаетесь.
Вероника вдруг схватила её за руку. Сжала так, что ногти впились в кожу. Лиза дернулась, но не вырвала руку.
— Это — предупреждение, — сказала Вероника. — Вы должны выбрать сторону.
Они смотрели друг другу в глаза, как два бойца перед первым ударом. Потом Вероника отпустила и пошла к двери.
— У вас три дня, — бросила она через плечо. — Потом я сама всё решу.
Дверь захлопнулась.
Лиза села обратно в кресло, медленно растирая покрасневшее запястье. На столе дрожала ручка, которую она выронила.
Три дня. И если я не найду выход, всё рухнет.
Три дня Лиза жила, как под дулом пистолета.
Кофе остывал в кружке, телефон гудел, но она почти не отвечала. Артём звонил каждый вечер, рассказывал, как папа купил ему новый телефон. Лиза улыбалась в трубку и шутила, но внутри скручивалось что-то липкое и тяжёлое.
На третий день Вероника вошла без стука, как всегда.
— Ну что? — спросила она с порога, с тем наглым видом, с которым дети требуют мороженое.
— Садись, — Лиза кивнула на стул.
— Значит, согласны? — Вероника устроилась, закинув ногу на ногу.
— Нет, — Лиза произнесла это спокойно.
Вероника засмеялась.
— А вы смелая. Или глупая.
— Скорее усталая, — Лиза откинулась в кресле. — И ещё я знаю кое-что, что ты мне не сказала.
Вероника напряглась.
— Что ещё я должна была сказать?
— Что твой брат инвалид, — Лиза бросила это как камень. — И что квартира была подарена ему, чтобы он мог жить с медицинской кроватью и приспособленной кухней.
На лице Вероники на секунду мелькнуло что-то похожее на растерянность, но тут же сменилось злостью.
— Не надо мне сказки рассказывать! Он всю жизнь прикидывался больным, чтобы всё было его!
— Ты видела его последние выписки из больницы? — Лиза наклонилась вперёд. — Там, между прочим, диагноз, от которого не прикидываются.
— Это всё подстроено! — повысила голос Вероника. — Он всегда был любимчиком!
— А ты решила, что, сжигая чужое, строишь своё, — Лиза говорила жёстко. — Но ты просто всё сожгла. В том числе и свою жизнь.
Вероника вскочила.
— Я сделала то, что должна была! — крикнула она. — И если бы ты меня поддержала…
— Я не поддерживаю поджигателей, — перебила Лиза. — Даже если они носят модные кроссовки и умеют плакать на камеру.
Вероника обошла стол и схватила Лизу за ворот рубашки.
— Ты пожалеешь, — прошипела она.
В этот момент в коридоре послышались быстрые шаги. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое мужчин в форме охраны бизнес-центра, а за ними — полицейский в штатском.
— Это она! — Лиза показала на Веронику. — Она угрожала мне и призналась в поджоге!
Вероника вырвалась из рук охранников, но тут же оказалась в захвате.
— Вы все пожалеете! — закричала она, когда её выводили. — Вы ещё увидите!
Дверь захлопнулась. В кабинете стало тихо, только за окном птицы щебетали — как издевка.
Лиза медленно села, глядя на свои руки. На столе, среди разбросанных бумаг, лежала одна с подписью Вероники. Лиза взяла её и порвала, чувствуя, как в груди поднимается облегчение, перемешанное с чем-то вроде горечи.
Телефон завибрировал.
— Мам, когда приедешь? — Артём звучал бодро. — Тут у папы шашлыки.
— Скоро, сынок, — сказала Лиза. — Очень скоро.
Она положила трубку, посмотрела в окно и подумала, что сегодня, наверное, будет спать лучше. Но знала — вера в справедливость сгорела вместе с той квартирой.
Конец.
Если вам понравился этот рассказ — обязательно подпишитесь, чтобы не пропустить новые душевные рассказы, и обязательно оставьте комментарий — всегда интересно узнать ваше мнение!