Ссориться любят, наверное, только дураки. Ну разве нормальному человеку придет в голову трепать себе нервы с утра пораньше или на ночь глядя. Дмитрий Петрович, по-простому, дядя Митя, кстати, был совершенно нормальным. И выяснять с кем-либо отношений терпеть не мог лет с двадцати, когда еще был молодым, горячим, и кровь кипела в жилах.
А теперь, в свои пятьдесят восемь, кровь потихоньку остыла, страсти улеглись, душа просила покоя и тишины. Хватило ей, душе, потрясений на всю жизнь, нелегкое времечко пробежало перед глазами. Слава Богу, не война, но тоже нюхнул пороху Дмитрий Петрович. Есть, что вспомнить.
И вот он, проснувшись спозаранку, откушав холодной простокваши натощак, маленько поковырялся в индивидуальном своем сарайчике, где все у дяди Мити на местах, по ранжиру, весу и жиру прилажено, где царит особый мужской порядок, ведомый только мужскому глазу. Винтики к винтикам, гаечки в отдельной баночке, шурупы – в отдельной. Медные проводки в половинке канистры сложены. Железки, железяки и железячки – в дальнем правом углу сарайчика, за пирамидой в стопку поставленной зимней резины, не совсем еще убитой, чтобы выкидывать ее на помойку.
Инструмент у дяди Мити весь по полочкам. Трубки и шланги на крючках подвешены. Лески для косы – на гвоздиках. Лески для удочки – в коробочках. Шик! Блеск! Красота! И никто, зайдя ненароком в дяди Митин сарайчик, не скажет, что бардак у дяди Мити. Все у него здесь хорошо. Все у него тут в порядочке.
Никто!
Кроме Катерины, дражайшей супруги, черт бы ее побрал!
Катерина, главная головная дяди Митина боль. Зуда. Пила «Дружба». Истеричка. Интриганка. Дурында! На протяжении всей супружеской жизни у Мити сложилась мысль, что Катя была рождена именно для того, чтобы портить мужскую кровь. Портить сознательно, целеустремленно и настырно. И для чего это Госроду-Богу надобно, Мите неизвестно. Почему он женился на этой конопатой Катьке – тоже неизвестно. Ведь за другой бегал, за Иришкой Бровиной. И бегал так активно, как спортсмен сборной ЮАР.
Правда, тогда за Иришкой бегали все ребята села. Красивая девка была. Звонкая, боевая, легкая, как перышко. Студентка, комсомолка, отличница… И вообще, было в Ирке что-то такое, чего не было в сельских девчатах, нездешность, ум, особенность… Ну… Не сложилось. Ирка, она ведь знала, что в деревне не задержится. Нет ей в деревне судьбы. Уехала.
Местные девицы сразу духом воспряли, обрадовались. Весь холостяжник по одному, как цветки из букета, повыдергали. А чего? Дело такое. Пока ребята носами хлюпали, по Ирке страдая, оборотистые Иркины соперницы - парней – за ушко, да на солнышко, и все так хитро, с лаской… В общем, обвели ребят, как последних балбесов. И Митька – в их числе!
Катя не отличалась ни красотой, ни статью. Обыкновенная. Глазу зацепиться не за что. Конопатая. Нос задорным пятачком. Шустрая, правда, и ласковая. Пока Митька, как дурак, культурного из себя строил, она бесхитростно ему в очи глядела и жалела всячески за потерянную любовь. И вот эта жалость ее, это умение слушать, Митю и задело до глубины души. Надо же, ведь Ирка во сто крат краше, прямо голливудская звезда, а эта ее не ревнует и не поносит, с пониманием…
От жалости до любви – один шаг. Митька и оглянуться не успел, как оказался во главе свадебного, шумного стола. Мама Митькина, весьма довольная невесткой, строила богатые планы на внуков. Ей Катя очень нравилась, что хозяйственная, не ленивая и простая, не то что, всякие там… звезды.
Вот с мамой Катька весьма сдружилась с первого дня. Чуть что – к ней жаловаться. Чуть что – внуков драгоценных – к ней опять же. И огурцы они вмести солят, и капусту квасят, и от голодухи девяностых, когда Митя остался без работы и без денег, они, Катя и мама – чего греха таить, две семьи на своем горбу вытянули! Катя маме глаза закрыла. Не Митька. Митька тогда на заработках был. Катя с детьми, со своей больной мамой, с Митькиной – тоже больной, здесь в деревне мытарилась. И огород, и родителей огород. И скотина. Ребята нервы треплют – самый вредный тогда у них возраст был. Митя на заработках – ему что? Отбарабанил смену в лесу, спать лег, утром – снова на деляну. А ей каково? Одной-то? Да с похоронами, с поминками?
Нет, зря, конечно, Митя на Катю волну гонит. Хорошая, душевная баба получилась из Катерины. Счастье в семье такая жена. Ни крупинка, ни травинка у нее не пропадет. Не зря ее уважительно называют: Катерина Алексеевна, в отличии от Мити. Все понятно, конечно. И, наверное, в душе любит он жену, да и как не любить, коли детки выращены, и детки в любви росли, ни скандалов, ни драк не видели.
Митя смолоду выпить любил, но как-то перед детками стыдно было. Все пили в деревне тогда, поголовно. Кто не пил – работал. Так Митя, помнится, приедет с вахты, в бане попарится, и под ложечкой сосет – выпить после баньки-то. А не может. Неудобно. Детишки наскучались по батьке, льнут к нему: и Андрюшка, и Оксаночка, Костик мелкий совсем, на колени карабкается, как котенок… Ну как с рожей пьяной показаться перед ними? И не пил Митя. Держался. А потом и привык. Все с детьми и возился, если свободен. На рыбалку с ними, за грибами. Чего починить – вся бригада в сборе, даже Оксанка, хоть и девочка, а тоже ключики подает, гвоздики, еще чего…
Так вроде вспомнить, так и не было никаких прений у Мити с Катериной. Некогда было препираться. В девяносто шестом Мите трактор от колхоза на халяву достался, в счет неоплаченных долгов по зарплате. МТЗ! Это вам не хухры-мухры. Так с трактором дело веселей пошло, картошки столько вырастили, да продали – ого-го! Митя из лесу ушел. И вздохнул с облегчением, потому что тогда такая муть в лесу началась… Бандиты, одним словом, все к себе прихапали. В в девятом году их укоротили, конечно. Да уж и Мите плевать было – своим делом занялся. А все Катя надоумила. Уж на черный день успели себе маленько отложить – ее заслуга!
В общем, все трое, и Андрюшка, и Оксаночка, и этот, самый мелкий, Костик-бутуз, выросли. Не уехали из села. Здесь обустроились, семьями обзавелись, внуками. Дома выстроили. Костика, правда, маленько поштормило. После армии он домой возвращаться не хотел, помотался по свету. В городах пожил. А вот вернулся в прошлом году, не выдержал. Месяца не прошло, встретил Маринку, влюбился, остепенился. На той неделе свадьбу сыграли, все, как у людей. К Маринкиным родителям жить ушел. Все хорошо.
Им бы, Мите с Катериной, сейчас жить, да радоваться. Дом – полная чаша. Дети устроены. Сад разросся, яблони сорока сортов. Под яблоней даже кресло-качалка поставлена – Андрюха подарил на юбилей, чтобы отдыхать после трудов праведных. Беседку сделали, чтобы чай из самовара пить или наливочку с соседом трескать. Так нет же: начались у Мити с Катей военные действия. И из-за чего? Да из-за сарая этого, будь он неладен!
Дом, где Митя хозяйствует, был построен в семьдесят восьмом году. И построен по типовому проекту, который еще Сталин одобрил. Удобный, потому что. Сам – на три окна по фасаду, да сбоку окно. В доме кухня и комната большая. Потом уж Митя с тестем хлев на фундаменте поставили, сухой, большой, надежный. Между хлевом и домом – предбанник, где скотина должна была выходить на улицу через широкие ворота.
Чтобы навозом не пахло, и мухи не летели, Митя еще достроил объемистые светлые сени. Получилось хорошо. Выходишь из теплой, зимней половины - в прохладную. Здесь у Катерины располагались шкафчики для хранения продуктов. Здесь у нее была богатая кладовая.
Со временем, когда жизнь наладилась, да и возраст уже не располагал к обильным трудам, супруги решили скотинку продать. Решение приняли с трудом, но уж и сил не было с утра до вечера колготиться, да и кому? Дети взрослые, при своем хозяйстве, а для открытия фермерского магазина особая хватка нужна, да и время. Да и много ли Катерине с Митей надо? В общем, хлев теперь пустовал. Даже курочек не оставили.
И вот дядя Митя, чтобы Катерина не скучала, купил легковушку по случаю, за недорого. На этой легковушке они, как баре, колесили по всей области, по музеям, театрам и прочим культурным мероприятиям. Гараж для железного коня у Мити имелся. Но места маловато – уж больно много всего накопилось. Да и слесарничать для души захотелось. Митя и определил предбанник к хлеву под мастерскую. А сени-кладовку переделали под гостиную, и даже окно огромное, во всю стену там врезали. И печурку сложили, получился настоящий зимний сад – раздолье для Катиных цветов. Катя, подумав, канареек в городе купила. Клетки среди растений подвесила – сад вышел круглогодичный. Услада для слуха.
Анна Лебедева