— Лариса, ты что, совсем съехала? В этом возрасте и в таком платье?
Я обернулась к зеркалу в прихожей. Алое шёлковое платье сидело как влитое, новая стрижка добавляла дерзости, а губы... господи, когда я последний раз красила губы в такой цвет?
— В каком возрасте, Николай? — спокойно спросила я, поправляя серьги. — В возрасте свободной женщины?
Он стоял в дверях спальни с такой растерянностью, будто я внезапно заговорила на китайском. Двадцать лет он диктовал мне, что носить. Двадцать лет я слушала про "неподходящие юбки", "вызывающие цвета" и "твой возраст".
А сегодня утром я впервые за эти годы купила то, что хотела я.
***
Знаете, есть такой момент в жизни, когда ты вдруг понимаешь — всё. Хватит. У меня он наступил три недели назад, когда я стояла в очереди в банке и услышала разговор двух женщин позади:
— А моя подруга в пятьдесят пять лет вышла замуж второй раз. Представляешь? В белом платье!
— Да что ты! А я бы не решилась...
"А я бы не решилась" — эти слова засели в голове, как заноза. Я всю жизнь не решалась. Не решалась спорить с мужем, не решалась носить то, что нравится, не решалась мечтать.
В тот же день я пошла к юристу. Молодая девушка с добрыми глазами выслушала мою историю и сказала просто: "Знаете, у нас много клиенток вашего возраста. И знаете что? Они все потом говорят одно — жалеют, что не пришли раньше."
***
Вчера я три часа провела в торговом центре. Сначала у стилиста — женщины с короткими седыми волосами и яркой помадой.
— Хочу выглядеть на свой возраст, но красиво, — сказала я.
— А сколько вам лет? — спросила она, расчёсывая мои длинные волосы.
— Сегодня будет пятьдесят пять.
— Прекрасный возраст, — улыбнулась она. — Возраст, когда можно всё.
Стрижка заняла час. Я смотрела, как на пол падают пряди — символы покорности, которые я носила, как оковы. С каждым движением ножниц я чувствовала себя легче.
Потом был магазин. Я шла мимо витрин и вдруг увидела его — алое платье из тонкого шёлка. Простое, но элегантное. Такое, на которое Николай сказал бы: "Куда ты в этом?" А я подумала: "Куда угодно."
Примерила — село идеально. Продавщица, девочка лет двадцати пяти, сказала: "Вау, вам очень идёт! Вы выглядите потрясающе!"
Когда мне последний раз говорили, что я выгляжу потрясающе?
***
— Лара, ты же понимаешь, что сегодня мой день рождения? — голос Николая дрожал. — Что подумают гости?
Я взяла сумочку. Внутри лежали документы — чистые, белые, с печатями. Развод. Оформленный, подписанный, законный. Рядом с ними лежал билет в Барселону — тоже с сегодняшней датой.
— Они подумают, что я наконец-то стала собой.
Помню нашу первую встречу. Мне было тридцать пять, я работала в библиотеке, носила яркие блузки и смеялась громко. Он сказал тогда: "Ты такая живая." А потом двадцать лет методично эту живость во мне давил. Не специально, наверное. Просто считал, что знает, как лучше.
"Эта юбка слишком короткая." "Зачем тебе театр, лучше дома посидим." "Не смейся так громко, люди оборачиваются."
Каблуки стучали по паркету, как дробь судьбы. Я не оборачивалась. За спиной слышался его растерянный шёпот: "Лара, не делай глупостей..."
Глупостей? А что было глупостью — терпеть или освободиться?
***
Ресторан встретил меня мягким светом и знакомыми лицами. Наши друзья — вернее, его друзья, с которыми я просто мирно соседствовала двадцать лет — замолчали, увидев меня.
— Лариса? — Ирина широко раскрыла глаза. — Ты... ты великолепно выглядишь!
— Спасибо, — улыбнулась я и прошла к своему столику.
Странно, но впервые за годы я чувствовала себя уместной в этой компании. Не потому что соответствовала их ожиданиям, а потому что наконец соответствовала своим. Поправила подол платья — шёлк был таким приятным на ощупь, словно обнимал, а не сковывал.
Николай появился через десять минут. Бледный, в своём вечном сером костюме. Он сел за соседний столик — тот, который заказывал для коллег. Мы больше не делили один стол. Мы больше не делили ничего.
Смотрела на него и думала: когда мы перестали быть счастливы? Было ли это постепенное угасание или один конкретный момент? Наверное, тогда, когда я перестала возражать. Когда поняла, что проще согласиться, чем объяснять.
— Лариса, а где подарок имениннику? — подковырнула Галина, жена его партнёра.
Я достала из сумочки конверт и положила на стол.
— Вот мой подарок. Документы о разводе. Теперь он свободен найти женщину, которая будет молчать, когда он говорит.
Тишина была такой плотной, что слышался звон бокалов из соседнего зала.
***
Знаете, что самое странное? Я не чувствовала злости. Наоборот — впервые за годы чувствовала себя лёгкой, словно сбросила тяжёлый рюкзак после долгого похода.
В детстве у меня была шкатулка с балериной. Помните такие? Открываешь крышку, а там кружится маленькая танцовщица под нежную мелодию "Для Элизы". Я часами могла смотреть на неё, завороженная этой простой красотой движения. Мечтала когда-нибудь танцевать так же — свободно, красиво, без оглядки.
Николай выбросил шкатулку на второй год нашего брака. "Детские игрушки", — сказал он. "Пора становиться взрослой." Тогда я промолчала. Как и в следующие восемнадцать лет.
— Лара, — тихо окликнула меня Светлана, моя единственная настоящая подруга за этим столом. — А что дальше?
— Дальше? — я отпила глоток вина. — Дальше я лечу в Барселону. Завтра. У меня есть подруга там, она уже пять лет зовёт приехать. Буду изучать испанский, ходить по музеям, есть паэлью на набережной.
Представляете, я всегда мечтала увидеть Саграда Фамилия. Рассказывала об этом Николаю, показывала фотографии из журналов. А он говорил: "Зачем тратить деньги? По телевизору посмотришь."
Двадцать лет я смотрела мир по телевизору.
— На сколько? — спросила Ирина.
— Навсегда.
Это слово повисло в воздухе, как звонкий колокольчик.
За соседним столиком девочка лет семи играла с маленькой музыкальной шкатулкой — точно такой же, как была у меня. Открывала крышку, слушала мелодию, закрывала. И снова открывала. Балерина кружилась, не уставая. Как будто показывала мне: смотри, вот так надо жить. В танце. В движении. В радости.
***
Я сидела и смотрела на эту девочку.
На то, как она улыбается мелодии.
На то, как не боится, что кто-то скажет "хватит играть".
И вдруг поняла — я готова. Готова к тому, что будет дальше.
— Официант! — подняла я руку. — Шампанского всем за мой счёт!
— Лара, что ты делаешь? — прошипел Николай.
— Праздную, — рассмеялась я. — Свою свободу, своё пятьдесят пятилетие, свою новую жизнь!
Шампанское принесли быстро. Я встала, подняла бокал:
— За то, чтобы мы никогда не боялись начинать сначала. В любом возрасте. В любой день. В любую минуту.
Бокалы звякнули неуверенно. Люди пили, но смотрели на меня как на инопланетянку. А может, я и была ею. Пришелицей из мира, где женщины в пятьдесят пять не просят разрешения быть счастливыми.
А потом случилось то, чего я никак не ожидала...
***
После второго бокала вина ко мне подошёл незнакомый мужчина.
— Извините, — сказал он с лёгким акцентом. — Я не могу не сказать — вы излучаете такую энергию! И этот цвет... — он посмотрел на моё платье, — словно вы светитесь алым пламенем изнутри.
Он был лет пятидесяти восьми, с седыми висками и добрыми глазами. В руках держал профессиональный фотоаппарат. Что-то в его взгляде было особенное. Он смотрел так, будто видел не просто женщину в красивом платье. А саму мою душу.
— Я фотографирую здесь корпоратив для журнала, — объяснил он.
— Но когда вы рассмеялись... я понял, что нашёл тот самый кадр, за которым охочусь всю жизнь. Можно сделать пару снимков? Для души, не для работы.
Раньше я бы смутилась, отказалась. "Что подумают люди?" — шептал бы внутренний голос. Но внутренний голос сегодня пел другую песню.
— Конечно, — улыбнулась я.
— Меня зовут Дмитрий, — сказал он, настраивая объектив. — А вас?
— Лариса. Точнее, Лара. Сегодня я официально стала Ларой.
Он рассмеялся — и в этом смехе было столько тепла, что я поняла: эта встреча неслучайна.
— Красивое имя. Подходит к вашему... преображению.
***
Мы проговорили полчаса. Оказалось, он из Москвы, но живёт в Испании уже семь лет, фотографирует для туристических журналов. Переехал после развода, сказал — лучшее решение в жизни.
— А какую Испанию больше всего любите? — спросила я.
— Валенсию, — улыбнулся он. — Там другой ритм жизни. Люди знают, что такое наслаждаться моментом. И апельсиновые деревья прямо на улицах. А вы куда?
— В Барселону! — ответила я. — А это же рядом!
— Это же рядом! — обрадовался он. — Два часа на поезде. Если захотите посмотреть настоящую Испанию, не туристическую — обращайтесь.
— А знаете, что смешно? — добавил он, доставая телефон. — Вчера покупал подарок племяннице в Мадриде. Музыкальную шкатулку с балериной. Продавщица сказала: "Эта игрушка для тех, кто не боится мечтать." Теперь понимаю, что она имела в виду.
Сердце ёкнуло. Шкатулка. Снова шкатулка.
Он дал мне свою визитку. Тёплую, ещё пахнущую типографской краской. На ней было написано: "Дмитрий Солнцев. Фотограф. Валенсия."
— Солнцев — какая красивая фамилия, — сказала я.
— А знаете, что смешно? Я её сменил, когда переехал в Испанию. Раньше была Кузнецов. Но там, под солнцем, понял — пора стать тем, кем хочешь быть.
***
В половине одиннадцатого Николай подошёл ко мне. Лицо было серым, как его костюм.
— Лара, я изменюсь. Мы можем всё начать сначала. — голос дрожал.
— Коля, — впервые за вечер я назвала его по имени мягко. — Мне не нужно твоё разрешение покупать одежду. Мне не нужно твоё разрешение жить. Понимаешь?
Дом. Помню, как мы его выбирали. Я хотела квартиру с большими окнами на южную сторону, чтобы было много света. А он выбрал северную — "экономичнее, не так жарко летом". И мебель. Я мечтала о ярком диване, а купили коричневый — "практичнее".
Двадцать лет я жила в практичности. А хотела жить в красоте.
— Квартиру продам, дачу тоже. Деньги поделим по закону. А двадцать лет... — я помолчала. — Из них лет пятнадцать я не была собой. Хватит с меня чужой жизни на всю оставшуюся.
Он смотрел на меня, как на чужую. А я и была чужой — для него, для этой компании, для той покорной Ларисы, которая терпела и молчала. Новая Лара им не принадлежала.
***
В одиннадцать вечера я танцевала. Да-да, танцевала в ресторане под медленную музыку. Сначала одна, потом ко мне присоединилась Светлана, потом ещё несколько женщин.
Мы кружились между столиками, смеялись, и я чувствовала себя семнадцатилетней. Нет, не семнадцатилетней — я чувствовала себя пятидесятипятилетней женщиной, которая наконец-то позволила себе быть счастливой.
Алое платье развевалось при каждом движении, и я вспомнила ту балерину из детской шкатулки. Вот так она кружилась — легко, красиво, без страха. И сегодня, глядя на своё отражение в окне ресторана, поняла — я наконец стала ею.
Николай сидел за своим столиком и смотрел на меня с таким выражением, будто видел призрак. Возможно, так и было. Призрак той Ларисы, которую он похоронил двадцать лет назад под грузом "как надо" и "что скажут люди".
— Лара! — окликнул меня Дмитрий. — Разрешите последний танец?
Мы танцевали под "Вальс-фантазию" Глинки. Он вёл уверенно, и я доверилась ему так естественно, словно мы знакомы сто лет. Было ощущение, что я парю, как та балерина из детской шкатулки.
— Завтра улетаете? — спросил он.
— Завтра начинаю жить, — ответила я.
— А знаете что? — тихо сказал он. — У меня есть предложение.
***
В полночь я собралась уходить. Гости разъезжались, официанты убирали со столов. Николай подошёл к гардеробу одновременно со мной.
— Лара, — он выглядел растерянным и каким-то маленьким. — Я же не знал... не понимал, что тебе так тяжело.
— Я и сама не понимала, — честно сказала я. — Думала, так и должно быть. Что любовь — это когда терпишь. А оказалось, любовь — это когда дышишь свободно.
Он помог мне надеть пальто. Последний раз. Руки дрожали.
— Коля, через год твоя бывшая жена будет пить сангрию на террасе в Барселоне и изучать каталонский язык. А ты найдёшь женщину, которая не против серых костюмов и молчаливых ужинов. Поверь, нам обоим будет лучше.
На улице меня догнал Дмитрий.
— Лара, подождите! — он слегка запыхался. — То, о чём я говорил... у меня есть предложение.
— Какое?
— Я завтра утром лечу в Валенсию. У меня там небольшая студия, снимаю свадьбы, портреты местных жителей. Очень нужен помощник — кто-то, кто понимает людей, умеет с ними говорить. Работа не пыльная, но интересная. И зарплата позволяет снимать милую квартирку у моря.
Я стояла под фонарём и смотрела на этого странного человека. Три часа назад мы были незнакомы. А сейчас он предлагал мне новую жизнь. Просто так. Без гарантий, без обещаний, без "если ты изменишься".
— Дмитрий, мы же почти не знаем друг друга...
— А что мы теряем? — улыбнулся он. — Вы завтра летите в никуда, к подруге, которую не видели годы. Я предлагаю лететь в никуда, но с работой и человеком, который уже знает, что вы невероятная.
***
Дома я села за кухонный стол с чашкой чая. В квартире стояла странная тишина — тишина дома, из которого ушла вся прежняя жизнь.
Чай пила из красивой чашки с розочками — той, которую Николай считал "слишком нарядной для будней". А сегодня был будний день моей новой жизни. И он заслуживал красивой чашки.
На столе лежали два билета. Один в Барселону, к подруге Наташе. Уже отменённый. Второй — в Валенсию, к совершенно незнакомой жизни.
Я взяла телефон и написала Наташе: "Дорогая, планы немного изменились. Прилечу не завтра, а через неделю. Хочу сначала посмотреть Валенсию. Встретила человека... расскажу при встрече. Целую."
Потом набрала номер Дмитрия: "Принимаю ваше предложение. Завтра в девять утра буду в аэропорту."
Ответ пришёл через минуту: "Отлично! Увидимся у регистрации. Готовьтесь к приключениям."
Приключения в пятьдесят пять. Кто бы мог подумать?
***
Утром я проснулась в алом платье. Заснула прямо в нём, не раздеваясь. Первый раз в жизни. И знаете что? Оно совсем не помялось. Словно и само понимало — сегодня особенный день.
В аэропорту мы встретились с Дмитрием у стойки регистрации. Он был в джинсах и белой рубашке, с той же доброй улыбкой.
— Готовы к приключениям, сеньора Лара?
— Готова, сеньор Дмитрий.
В самолёте он рассказывал про Валенсию — про апельсиновые деревья на улицах, про рынок с самыми красивыми цветами в Европе, про старый город, где можно заблудиться и найти себя.
— А вы не жалеете, что уехали из России? — спросила я.
— Знаете, что я понял? — он посмотрел в иллюминатор. — Родина — это не место. Это состояние души. Можно всю жизнь прожить в одном городе и быть чужим. А можно оказаться за тысячи километров и понять — вот оно, твоё место.
Самолёт взлетал в солнечное небо, а я смотрела в иллюминатор на город, который становился всё меньше. Где-то там, в серой квартире, остались мои серые платья, серые дни, серая покорность.
А здесь, на высоте десяти тысяч метров, рядом со мной сидел человек, который за один вечер поверил в меня больше, чем муж за двадцать лет.
— Лара, — тихо сказал Дмитрий, — а вы не жалеете?
Я посмотрела на него и рассмеялась — звонко, искренне, как смеются дети:
— Жалею только об одном. Что не сделала этого двадцать лет назад.
***
Через полгода я прислала Светлане фотографию: я стою на берегу Средиземного моря в лёгком белом платье, за спиной старинная набережная Валенсии, в руке бокал вина. Загорелая, счастливая, живая.
Подпись была короткой: "Я научилась танцевать фламенко. И это только начало."
А ещё я купила новую шкатулку с балериной. Такую же, как в детстве. Она стоит на моём столе у окна и напоминает каждый день: никогда не поздно начинать кружиться под музыку своей души.
На прошлой неделе гуляла по Валенсии и увидела женщину лет пятидесяти в сером деловом костюме. Она стояла у витрины магазина и смотрела на яркое красное платье такими потухшими, тоскующими глазами...
Я узнала в ней себя прежнюю. Подошла и сказала: "Купите его. Оно создано для вас." Она испуганно покачала головой и поспешила прочь. Но я знаю — семя посеяно. Рано или поздно она вернётся за этим платьем.
Это могла быть я. Но я выбрала другой путь.
Знаете, иногда свобода приходит не постепенно, а сразу. Одним решением, одним платьем, одним "хватит". И тогда вся жизнь разворачивается, как веер. Яркая, большая, полная возможностей.
Мне потребовалось пятьдесят пять лет, чтобы это понять. Но лучше поздно, чем никогда.
А Дмитрий? Мы до сих пор работаем вместе. И живём. И смеёмся. И планируем поездку в Марокко на следующий месяц. В пятьдесят пять лет я открыла для себя, что мир огромен, а жизнь только начинается.
И каждое утро я просыпаюсь в платье того цвета, который выберу сама.
А вы бы решились?
Алое платье развевалось над Средиземным морем, а я кружилась, как та самая балерина из детской шкатулки.
***
Давайте поддерживать друг друга в праве быть счастливыми.
Подписывайтесь если верите что жизнь не заканчивается в 50 а только набирает обороты.
***