Мария всегда просыпалась первой. Даже в выходные, когда можно было бы позволить себе понежиться в постели, она вставала, стараясь не шуметь, и шла на кухню. Ей нравилось, когда утро начинается спокойно: звук кипящего чайника, запах свежеобжаренного хлеба. Но в последнее время утренние минуты перестали быть тихими — в них всё чаще вкрадывалась тревога, сжатое чувство в груди, будто день уже заранее обречён на усталость.
Сергей вставал позже, натягивая футболку прямо на сонное тело, и первым делом жаловался на шум. То дочь что-то спрашивает, то посуда гремит, то радио в соседней комнате звучит «слишком громко». Мария пыталась шутить, сглаживать углы, но внутри всё чаще ощущала, что говорит в пустоту.
Сегодня он спустился на кухню, когда Лиза уже доедала тост. Сергей взял кружку и понюхал кофе.
— Опять не тот, — нахмурился он. — Ты же знаешь, я не люблю этот сорт.
Мария глубоко вдохнула, но промолчала. Она знала: спорить — значит испортить утро окончательно. Но молчание не спасло.
— И хлеб черствый, — добавил он, бросив ломтик обратно в пакет.
— Купила вчера вечером, он ещё нормальный, — осторожно ответила она, продолжая намазывать масло на хлеб дочери.
— Это "нормальный" по-твоему? — фраза прозвучала с оттенком насмешки.
Всё могло бы на этом закончиться, если бы Сергей не вспомнил о деньгах.
— Кстати, я вчера помог Игорю. Он в сложной ситуации, занял у меня немного.
Мария замерла, держа нож в руке.
— Немного? — в её голосе звенело недоверие. — Мы и так едва вытягиваем платежи. У нас уже третий месяц заначка пустая, а ты раздаёшь деньги друзьям?
Сергей пожал плечами.
— Это семья, друзья. Надо помогать.
Она смотрела на него и чувствовала, как слова застревают в горле. И тут он произнёс то, что надолго засядет в памяти.
— Если бы ты была нормальной женой, мы бы не ссорились.
Лиза тихо уронила вилку на тарелку. Мария опустила глаза, чтобы не показать, как больно ей стало от этих слов. Она вспомнила, каким Сергей был когда-то: заботливым, внимательным, готовым мчаться ночью с чаем, если она заболела. Куда всё исчезло?
Вечером она позвонила Ольге, своей школьной подруге. Та слушала недолго.
— Мариш, ты для него — бесплатный сервис. Ему удобно, что ты всё тянешь. Он не собирается ничего менять.
Мария не любила слушать такие вещи, но слова подруги не выходили из головы. На следующий день стало хуже — Сергей привёл домой своего младшего брата.
— На пару недель поживёт, — сказал он, словно это само собой разумеется.
С того дня в доме стало шумно. Брат постоянно занимал кухню, вещи валялись в прихожей, и Мария всё чаще ощущала себя лишней в собственной квартире. Сергей же, будто нарочно, не замечал её раздражения.
Однажды вечером она всё же решилась на разговор.
— Серёж, мне тяжело так жить. Я не отдыхаю ни дома, ни на работе, — начала она, стараясь говорить спокойно.
— Ты всегда чем-то недовольна, — перебил он. — Может, проблема в тебе?
Эти слова ударили сильнее, чем утреннее "нормальная жена".
Позже, уже в детской, Лиза подошла к ней и тихо сказала:
— Мама, ты красивая, когда улыбаешься. А с папой ты всегда грустная.
Мария обняла дочь, и в этот момент поняла — так дальше быть не может.
Вечером, когда брат Сергея в очередной раз привёл друзей и шум стоял до поздней ночи, Мария почувствовала, что её терпение иссякло. Она дождалась тишины, а потом… начала собирать вещи.
Она двигалась тихо, почти бесшумно. Не хотела будить Лизу, которая крепко спала, свернувшись в комочек. Вещи складывались быстро — в голове был чёткий план: забрать самое необходимое и уехать к Ольге. Это не был порыв на эмоциях, как в прошлые ссоры. На этот раз всё внутри было холодным и твёрдым.
Пакеты с одеждой стояли у двери, когда в кухне щёлкнул выключатель. Сергей, в домашней футболке и с телефоном в руке, вошёл, щурясь от света.
— Ты что делаешь? — спросил он, глядя на пакеты.
— Собираюсь уехать, — просто ответила Мария, не повышая голоса.
Он усмехнулся, явно не веря в серьёзность её слов.
— Ну-ну… завтра вернёшься.
— Нет, Сергей, не вернусь. — Она подняла глаза и впервые за долгое время смотрела прямо, без страха и дрожи в голосе. — Я устала жить в доме, где меня не слышат и не уважают.
Он пожал плечами, как будто речь шла о какой-то ерунде.
— Как хочешь.
Её это задело сильнее, чем крик или попытка удержать. Значит, всё, что между ними было, для него не стоит даже пары попыток поговорить.
Она разбудила Лизу. Девочка сонно спросила:
— Мы куда-то едем?
— Да, к тёте Оле, — мягко ответила Мария, погладив её по волосам. — На время.
В лифте Лиза крепко прижалась к матери, а Мария впервые за долгое время почувствовала, что дышит полной грудью. Не потому, что впереди ждали лёгкие времена, а потому что она переступила через страх остаться одной.
Ольга встретила их с пледом на диване и тарелкой горячего ужина.
— Оставайтесь, сколько нужно, — сказала она без лишних вопросов.
На следующий день Мария проснулась от детского смеха. Лиза бегала по кухне с чашкой какао, рассказывая Ольге что-то про школу. Впервые за долгое время Мария увидела её такой беззаботной.
Но облегчение быстро сменилось тревогой. В телефоне было несколько непрочитанных сообщений от Сергея. Все короткие: "Когда вернёшься?", "Ты забрала мой ноутбук?", "Не думай, что тебе будет легко".
Она закрыла экран и положила телефон в сторону. Ей было страшно, но вместе с тем внутри росло чувство, что это первый день её новой жизни.
Вечером они с Ольгой сидели на кухне. За окном медленно падал снег, на столе стоял чайник.
— Знаешь, Мариш, — тихо сказала Ольга, — иногда лучше потерять того, кто тебя не ценит, чем всю жизнь терять себя рядом с ним.
Мария кивнула, глядя, как Лиза раскрашивает рисунок за столом.
— Я больше туда не вернусь, — произнесла она, и на этот раз была уверена в каждом слове.
Прошло несколько дней, и Сергей перестал писать. Но Мария знала — он ещё появится. Не потому, что скучает, а потому что привык, что она всегда рядом. На этот раз он ошибётся.
Однажды утром Лиза принесла ей листок, на котором кривыми буквами было написано: "Мама, я тебя люблю". И Мария поняла — ради этого стоило уйти.
Она не знала, каким будет завтра, но впервые за долгое время чувствовала: всё, что впереди, она выберет сама.
Прошла неделя. Жизнь у Ольги текла в своём ритме: спокойные вечера, простые разговоры, иногда тихий смех на кухне. Мария постепенно переставала оборачиваться на каждый звук, как раньше дома, когда любое движение Сергея могло обернуться новой ссорой.
Но вместе с этим в почтовом ящике начали появляться письма без конвертов, сложенные пополам, с его почерком. Одни были пустые, с одним-единственным словом "Вернись". Другие — колкие, с намёками, что она "ничего без него не сможет".
Ольга предлагала выбрасывать их не читая, но Мария откладывала в ящик стола. Не потому что надеялась — просто хотела помнить, почему ушла.
В один из вечеров он позвонил. Голос был усталым, но всё таким же холодным.
— Лиза мне даже не звонит, — начал он. — Ты настраиваешь её против меня.
— Я никого ни к чему не настраиваю, — тихо ответила Мария. — Просто у неё сейчас спокойная жизнь.
На том конце повисла пауза, а потом Сергей сказал то, что когда-то умел бить в самое сердце:
— Ты пожалеешь.
Мария отключила звонок. Она сидела несколько минут в тишине, пока Лиза не подбежала обнять её.
— Мам, а мы пойдём завтра гулять в парк? — спросила она.
— Конечно, пойдём, — ответила Мария, улыбнувшись.
На следующий день в парке Лиза смеялась, катаясь на качелях, а Мария сидела на лавке и смотрела, как снег медленно ложится на детскую площадку. Она чувствовала, что постепенно оттаивает изнутри.
Через пару дней Сергей всё же появился у Ольги. Стоял в дверях, высокий, в своей тёмной куртке, и говорил:
— Я пришёл поговорить.
Мария пропустила его внутрь, но уже с порога чувствовала, что разговор не изменит ничего. Он снова говорил, что она "слишком эмоциональная", что "любая другая жена давно бы забыла старые обиды".
И тогда Мария сказала:
— Любая другая жена — это не я. И я не собираюсь больше жить, словно меня нет.
Он долго смотрел на неё, будто пытаясь понять, шутит ли она. Но в её взгляде было слишком много решимости.
Через несколько минут дверь за ним закрылась. Это был не громкий хлопок, а тихий, почти мягкий звук — но именно он стал для Марии последним штрихом.
Вечером, когда Лиза уснула, Мария села на кухне с чашкой чая. Она думала о том, что впереди будут трудности: искать жильё, разбираться с документами, привыкать к новой реальности. Но она знала главное — она вернула себе право на уважение и на то, чтобы жить без постоянного страха обидеть кого-то одним словом.
В этот момент она почувствовала, что её жизнь, наконец, снова принадлежит ей.