— Лена, она там была! Она что-то искала!
Ольга металась по своей кухне, как тигрица в клетке. Телефонная трубка была зажата между плечом и ухом, пока она нервно теребила край халата.
— Успокойся! Что значит «была»? Кто был? — голос сестры на том конце провода звучал встревоженно.
— Тамара! Свекровь! Позвонила только что, такая вся невинная овечка! Спрашивает, не брала ли я на даче папочку с «дедушкиными письмами». Врёт и не краснеет! Она искала ту папку, которую мы забрали! Но она упомянула комод… А я вспомнила! Там была книга, на шкафу… и из неё что-то торчало! Бумажка какая-то! Лена, я уверена, она её забрала!
Наступила тишина. Лена обдумывала информацию.
— Так. Значит, старая карга решила сыграть на опережение, — наконец произнесла она. — Хитрая лиса. Поняла, что ты можешь начать копать, и подчистила хвосты. Вопрос — что это была за бумажка?
— Я не знаю! Но если она ради неё специально на дачу поехала, значит, что-то важное! Что-то, что может нам помешать или, наоборот, помочь!
— Надо ехать туда. «Прямо сейчас», —решительно сказала Лена.
— Ночь на дворе! И она могла уже всё забрать!
— Могла. А могла и не найти с первого раза. Или найти, но что-то упустить. Эти старые интриганки часто допускают ошибки, когда думают, что всех перехитрили. У тебя есть второй комплект ключей от дачи?
— Да, у меня на связке.
— Тогда я за тобой заезжаю через пятнадцать минут. Одевайся потемнее. Поиграем в шпионов.
Поездка на дачу под покровом ночи была чистым безумием, но Ольга чувствовала, что это необходимо. Тревога, смешанная с каким-то отчаянным азартом, гнала её вперёд. Пока Лена уверенно вела свою старенькую «Ладу» по тёмному шоссе, Ольга пыталась восстановить в памяти каждую деталь их прошлого визита.
— Книга называлась «Советы по домоводству», — бормотала она. — Толстая такая, в синем переплёте. Стояла на самой верхней полке.
— Будем надеяться, что наша Тамара Павловна в спешке оставила хоть какие-то следы, — мрачно отозвалась Лена, сворачивая на просёлочную дорогу.
Дачный посёлок спал. Лишь редкие окна светились тусклым светом. Их домик стоял тёмный и безмолвный, как склеп. Выключив фары, Лена припарковала машину за поворотом, чтобы её не было видно с дороги.
— Тихо, — прошептала она. — Как мышки.
Они прокрались к калитке. Новый ключ, который Ольга сделала на всякий случай, тихо щёлкнул в замке. Сердце колотилось где-то в горле. Войдя в дом, они не стали включать свет, пользуясь лишь фонариками на телефонах.
Книжный шкаф. Верхняя полка. Книга «Советы по домоводству» стояла на своём месте. Ольга с замиранием сердца взяла её в руки. Она была тяжёлой, пахла пылью и стариной. Она пролистала страницы. Пусто. Никаких закладок, никаких бумажек.
— Ничего, — разочарованно выдохнула она, опускаясь на стул. — Она всё забрала. Мы опоздали.
— Не торопись, — Лена взяла у неё книгу. — Дай-ка я посмотрю.
Она начала медленно, страницу за страницей, перелистывать толстый том. Она не читала, а внимательно осматривала каждую страницу при свете фонарика.
— Знаешь, в криминалистике есть такое понятие — графологическая экспертиза по вдавленным штрихам, — вдруг сказала она. — Когда кто-то пишет на листке бумаги, лежащем на стопке других, на нижних листах остаются следы от нажима ручки. Их можно проявить с помощью специального порошка или бокового освещения.
— Ты думаешь?..
— Я думаю, что если кто-то прятал здесь документ и он пролежал тут много лет, он мог оставить отпечаток. Или, может, Тамара, когда его вытаскивала, случайно оставила какой-то след.
Лена положила книгу на стол, взяла телефон и включила фонарик. Она не светила прямо, а направила луч сбоку, почти параллельно странице, создавая скользящий свет.
— А ну-ка… смотри!
Ольга наклонилась. На одной из страниц, где текст был набран мелким шрифтом, под определённым углом проступали едва заметные вдавленные линии. Это не был текст. Это была подпись. Разборчивая, с сильным нажимом и характерным росчерком. И ниже — ещё одна, более скромная.
— Я знаю эту подпись… — прошептала Ольга. — Это подпись Павла Андреевича, отца Игоря. Я видела её на старых открытках. А вторая… похоже на подпись нотариуса. И печать… видишь, круглый оттиск?
Они смотрели друг на друга в полумраке, и одна и та же догадка осенила их обеих.
— Это было завещание, — выдохнула Лена. — Или какой-то другой нотариально заверенный документ. И свекровь его забрала.
— Но что это нам даёт? — растерялась Ольга. — Оттиск к делу не пришьёшь.
— Это даёт нам направление для поиска, — глаза Лены горели азартом. — Мы знаем, что искать. И мы знаем, что Тамара боится, что мы это найдём. А это значит, что этот документ может разрушить всю их оборону.
На следующий день Лена предложила неожиданное решение.
— Нам нужен свой «тяжеловес». Человек со стороны, с опытом и связями. Помнишь дядю Федора? Друга отца?
Ольга смутно помнила. Фёдор Степанович, отставной полковник милиции, суровый, но справедливый мужчина, который иногда заходил к ним в гости, когда отец был жив.
— Он же старенький уже…
— Старый конь борозды не испортит, — отрезала Лена. — Он двадцать пять лет в уголовном розыске отработал. Он таких, как твоя свекровь, насквозь видит. У него нюх на ложь и старые тайны. И у него остались связи. Поверь, один его звонок «старому товарищу» может открыть те двери, в которые наш адвокат будет стучаться месяцами.
Фёдор Степанович жил один в старой «сталинке» в центре города. Он встретил их на пороге — высокий, всё ещё подтянутый, с седыми усами и пронзительными, внимательными глазами. Он долго молча слушал рассказ Ольги, лишь изредка кивая. Потом взял у Лены телефон и долго рассматривал фотографию оттиска на странице книги.
— Павел Андреевич… Помню его, — наконец сказал он, возвращая телефон. — Честный был мужик. Прямой. А вот жену его, Тамару, я всегда недолюбливал. Скользкая была баба. В глаза льстит, а за спиной камень держит.
Он встал, подошёл к окну и закурил.
— Значит, так, девчата. Схема ясна. Семейка Адамс решила кинуть тебя по полной программе. Фиктивная сделка с дачей — это классика жанра. А спрятанный документ — это их слабое место. Раз она его так спешно изымала, значит, он бьёт точно в цель. Скорее всего, это завещание Павла. Видимо, он жене своей не доверял и решил подстраховать внуков.
— Но как нам это доказать? «Как найти это завещание?» —спросила Ольга.
— Все нотариальные действия регистрируются, — объяснил Фёдор Степанович. — Если было завещание, оно должно быть в реестре. Проблема в том, что для получения информации нужно знать имя нотариуса и иметь основание для запроса. Наш адвокат может сделать запрос, но это долго. Мы пойдём другим путём.
Он хитро прищурился.
— У каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. И обычно о них знают соседи. Особенно старые, которые живут там десятилетиями. Тамара с Павлом где жили до переезда?
— На Речном. У них была квартира, потом они её Игорю оставили, а сами в эту переехали.
— Отлично. Лена, твоя задача — съездить на Речной. Найди там самых старых бабушек на лавочке. Прикинься сотрудницей соцслужбы или дальней родственницей, которая ищет корни. Расспроси их про семью Павла и Тамары. Про их отношения, про то, как они жили. Люди в возрасте любят вспоминать. Главное — слушать. Иногда самая незначительная деталь может стать ключом.
— А я? — спросила Ольга.
— А ты, Оленька, готовишься к встрече с мужем. Он ведь завтра за вещами приходит?
— Да.
— Вот и прекрасно. Ты должна показать ему, что ты больше не та забитая овечка, которую он бросил. Но без криков. Говори с ним холодно, спокойно, с лёгким презрением. Как с назойливой мухой. Пусть он увидит, что ты не страдаешь. Это выбьет его из колеи. И, может, он проговорится. А я пока по своим каналам пробью этого нотариуса. Подпись на оттиске не очень чёткая, но фамилию, думаю, разобрать можно.
В субботу ровно в полдень в дверь позвонили. Ольга посмотрела в глазок. На пороге стоял Игорь. Один. Она глубоко вздохнула и открыла дверь.
— Вот твои вещи, — она указала на три большие картонные коробки, стоявшие в коридоре. — Забирай и уходи.
Он окинул её удивлённым взглядом. Она была не в старом халате, а в строгом домашнем платье. Волосы аккуратно уложены, на лице — лёгкий макияж. И никакого намёка на слёзы.
— Ты даже в дом меня не пригласишь? — усмехнулся он.
— А зачем? Ты здесь больше не живёшь, — она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.
— Я вообще-то отец этих детей. Хочу их увидеть.
— Дети гуляют с моей сестрой. И в ближайшее время они с тобой увидятся только в присутствии моего адвоката.
Игорь побагровел.
— Ты что устроила, Оля? Адвокаты, суды… Нельзя было по-человечески разойтись? Я же тебе всё оставляю! Квартиру!
— «Всё» — это как? — она изогнула бровь. — Квартиру, в которой прописаны твои дети, и которую ты и так по закону не можешь у них отнять? А дачу, которую мы вместе строили, ты решил по-братски продать и поделить? Щедрый какой.
— Мы строили на моей земле! — рявкнул он.
— Ах, на твоей? На той, что ты якобы купил у какого-то дедушки? Интересная история. Мой адвокат считает её очень перспективной для судебного разбирательства.
Игорь опешил. Он не ожидал, что она знает про землю.
— Что ты несёшь? Какая разница, у кого я её купил?
— Разница большая, Игорь. Особенно когда выясняется, что земля на самом деле была подарена твоей маме твоим отцом. И сделка купли-продажи была фиктивной. Это называется мошенничество, дорогой.
Он смотрел на неё, и его самоуверенность таяла на глазах.
— Откуда ты…
— Мир не без добрых людей, — туманно ответила она. — И не без старых документов, которые твоя матушка так неосмотрительно хранила в комоде.
В его глазах мелькнул страх. Он понял.
— Так это ты… это вы с сестрой украли документы с дачи!
— Украли? — Ольга рассмеялась. — Мы просто забрали то, что имеет прямое отношение к нашему общему имуществу. А вот твоя мама, кажется, действительно что-то украла. Или, скажем так, спрятала. Очень важный документ, который её покойный муж оставил в старой книге. Не подскажешь, что это могло быть?
Он молчал, лишь тяжело дышал, глядя на неё с ненавистью.
— Ладно, можешь не отвечать. Мы и так скоро всё узнаем. А теперь забирай свои коробки и проваливай. И передай своей Светлане, что делить ей придётся не половину дачи, а половину долгов по судебным издержкам.
Она развернулась и пошла вглубь квартиры, оставляя его стоять на пороге. Он что-то злобно прошипел, схватил коробки и, громыхая, поволок их к лифту. Ольга закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце бешено колотилось, но это был не страх. Это была эйфория победы.
Через два дня позвонила Лена, её голос дрожал от возбуждения.
— Олька, ты сидишь? Сядь! Я нашла клад!
— В смысле?
— Я поговорила с бабками на Речном! Одна из них, баба Нюра, оказалась бывшей лучшей подругой матери Павла Андреевича! Ты представляешь? Она рассказала всё!
Лена перевела дух и продолжила:
— Во-первых, Тамара всегда ненавидела отца Игоря. Вышла за него по расчёту. Он был из профессорской семьи, а она — лимитчица. Во-вторых, земля под дачу — это не просто земля! Это был родовой участок семьи Павла, его родители там жили. Он его оформил на Тамару, потому что в те годы были какие-то сложности с налогами, а она имела льготы. Но он всегда говорил, что это земля для внуков! А теперь самое главное! Баба Нюра клянётся, что за год до смерти Павел Андреевич составил завещание. Он приходил к ней советоваться! Он боялся, что Тамара и Игорь после его смерти всё промотают и оставят внуков ни с чем. Он пошёл к старому семейному нотариусу и всё оформил на Машу и Кирилла! А копию, для верности, спрятал в своей любимой книге!
— В «Советах по домоводству» … — прошептала Ольга.
— Именно! Он сказал бабе Нюре, что, если что, она должна будет тебе рассказать. Но потом вы переехали, связи оборвались, и она думала, что у вас всё хорошо.
В тот же вечер позвонил Фёдор Степанович.
— Нашёл я вашего нотариуса, — без предисловий начал он. — Вернее, его архив. Сам он уже десять лет как на пенсии. Но архив цел. И мой старый товарищ помог в него заглянуть. Завещание есть. Составлено на имя Марии Игоревны и Кирилла Игоревича. Всё имущество, принадлежавшее Павлу Андреевичу на момент смерти, включая его долю в совместно нажитом с Тамарой Павловной имуществе, он завещал внукам.
— То есть… дача? — с надеждой спросила Ольга.
— И дача тоже. Вернее, его супружеская доля в ней. По закону, даже если земля была оформлена на жену, дом, построенный в браке, — это совместная собственность. И свою половину он имел полное право завещать кому угодно. Тамара это знала. Поэтому и провернула аферу с продажей, чтобы дом выглядел так, будто построен на личной земле Игоря. А когда запахло жареным, она выкрала копию завещания, надеясь, что про оригинал в архиве никто не узнает. Глупая женщина.
Суд был похож на театр. Игорь и Тамара Павловна наняли юркого адвоката, который пытался доказать, что Ольга — мстительная, брошенная жена, пытающаяся обобрать несчастного мужа. Игорь рассказывал, как он «вкалывал на трёх работах», чтобы построить эту дачу для семьи. Тамара Павловна плакала и жаловалась на неблагодарную невестку.
А потом адвокат Ольги, Марк Борисович, представил суду завещание Павла Андреевича.
В зале повисла тишина. Тамара Павловна побледнела и вцепилась в руку сына. Их адвокат растерянно листал копию документа.
Затем Марк Борисович вызвал свидетеля — бабу Нюру. Старушка, опираясь на палочку, твёрдым голосом рассказала всё, что знала о семье, о последней воле Павла и о его страхах.
Последним ударом стала дарственная на землю, доказывающая, что участок изначально принадлежал семье, и показания эксперта о фиктивности сделки купли-продажи.
Игорь и его мать были раздавлены.
Суд признал сделку купли-продажи дачного участка недействительной. Дом был признан совместно нажитым имуществом Павла и Тамары. Половина дома, принадлежавшая Павлу, по завещанию отошла его внукам, Маше и Кириллу. Вторую половину, принадлежавшую Тамаре, суд обязал выставить на продажу для выплаты Ольге компенсации за её долю вложений, подтверждённую чеками.
Игорь остался ни с чем. Его новая пассия, Светлана, присутствовавшая на первом заседании, на второе уже не пришла. Узнав, что вместо богатого наследника её ждёт скандальный развод и финансовые проблемы, она быстро исчезла с горизонта.
Через неделю после суда Игорь позвонил Ольге. Он плакал в трубку.
— Оля, прости меня. Я был дураком. Я всё понял. Мать меня обманывала, эта Светка — пустышка… Давай начнём всё сначала? Ради детей…
— Нет, Игорь, — спокойно ответила она. — Детей ты можешь видеть по выходным. А «сначала» уже никогда не будет. Ты свой выбор сделал. Ты сам разбил нашу семью. Живи теперь с этим.
Она повесила трубку и заблокировала его номер.
Через месяц, когда все формальности с разводом были улажены, Ольга поехала в центральный офис лотереи. Она купила новую трёхкомнатную квартиру в хорошем районе, рядом с парком и хорошей школой. Оставшиеся деньги положила на счета, открытые на имена детей.
Тамара Павловна продала свою квартиру, чтобы расплатиться с долгами и выплатить Ольге компенсацию. Она осталась одна в маленькой съёмной однушке на окраине города. Игорь, потеряв всё, пытался устроиться на новую работу, но слухи о скандальном разводе бежали впереди него.
Следующим летом на даче было шумно. Пахло свежей краской и шашлыком. Ольга, Лена и Фёдор Степанович сидели на новой веранде, наблюдая, как Маша и Кирилл носятся по идеально подстриженному газону. Дача теперь полностью принадлежала им. Ольга выкупила долю свекрови.
— А всё-таки, удивительная штука — жизнь, — сказал Фёдор Степанович, выпуская колечко дыма. — Твой свёкор, Царствие ему Небесное, как будто всё предвидел. Хотел внуков защитить. И защитил.
— Он защитил, а мне просто повезло, — улыбнулась Ольга, глядя на своих счастливых детей.
— Это не везение, Оленька. Это справедливость, — поправила её Лена. — Ты заслужила это счастье. Ты за него боролась.
Ольга посмотрела на свой дом, на свою семью — сестру, детей, верного друга, заменившего им отца и деда. И впервые за долгие годы почувствовала не просто облегчение, а настоящее, глубокое счастье. Она была дома.
А ведь и правда, как причудливо иногда тасуется колода судьбы.
От автора:
Спасибо за внимание к моему рассказу. Если судьба героев вас зацепила, я буду рада прочитать ваши комментарии и увидеть лайк. Желаю вам искренних улыбок и тёплых моментов.