В тот декабрьский день я поняла, что иногда жизнь проверяет нас на человечность самыми неожиданными способами. А началось всё с обычного рабочего дня в нашей районной больнице.
Работаю я медсестрой уже двенадцать лет. Видела всякое, но к некоторым вещам так и не привыкла. Вот и в то утро иду по коридору, слышу крик из душевых. Сердце ёкнуло — побежала на звук.
Картина жуткая: кран с горячей водой окончательно сорвало, и кипяток веером бьёт по всей комнате. В углу пациентка — женщина лет шестидесяти, прикрывается полотенцем, вся красная от пара.
— Стойте там, не двигайтесь! — крикнула я, схватила первый попавшийся таз и поймала основную струю.
Руки обожгло, но кран закрыла. Бабушка цела — слава богу, только напугалась сильно.
— Спасибо вам, дочка, — шептала она, кутаясь в халат. — Сама бы не справилась, боюсь я очень горячей воды.
А тут как раз заведующий подоспел, Анатолий Петрович. И, как назло, с ним какая-то комиссия — мужчины в строгих костюмах, с папками.
— Опять вы, Кузнецова, — говорит заведующий таким тоном, будто я сама кран сломала. — Куда ни глянь, везде вы.
Меня прямо передёрнуло. Столько лет терплю его хамство, а тут не выдержала:
— Анатолий Петрович, я же говорила месяц назад — кран держится на честном слове. А если бы здесь кто помоложе не оказался? Что бы тогда было?
Он побледнел, замотал головой:
— Это... это технические вопросы, не ваше дело.
— Моё дело пациентов спасать, а ваше — условия для этого создавать! — не удержалась я. — Посмотрите, что у нас творится: спирта нет, шприцы больные сами покупают, полы драные. На прошлой неделе дедушка один споткнулся об этот линолеум, ногу повредил. Хорошо хоть не сильно.
Наша старшая медсестра, Галина Ивановна, за сердце схватилась, а один из мужчин в костюмах внимательно на меня посмотрел.
— Кузнецова, следите за языком, — процедил заведующий. — А то по статье уволю.
— Увольняйте, — ответила я, проходя мимо. — Это не работа, а сплошное мучение.
Ушла доделывать свои дела, а сама думаю — ну всё, попала. Куда теперь идти? В городе работы нет, а у меня ведь сын на руках, одна его поднимаю.
К обеду забыла об этой истории — некогда было переживать. Смена заканчивалась, а дома меня ждал семилетний Максим. У него в садике утренник намечался, костюм снеговика я всю неделю шила по вечерам.
Выхожу из больницы — декабрь, мороз собачий, снег хрустит под ногами. Торопилась к остановке, а тут вижу у продуктового магазина картину, которая за душу взяла.
Стоят бабушка с внуком. Старушка в потёртом, но чистом пальто, мальчишка лет семи — худенький, в куртке явно с чужого плеча. И разговор у них такой, что сердце сжалось.
— Лёвочка, ты пойми меня, — говорила бабушка, гладя внука по голове. — Мамочка твоя в больнице лежит, ей лекарства дорогие нужны. Ты ведь хочешь, чтобы она поправилась?
Мальчик кивал, но слёзы по щекам текли:
— Хочу, бабуля. Но почему всем детям Дед Мороз подарки принесёт, а мне нет? Я же хорошо себя вёл весь год.
— Принесёт, обязательно принесёт, — шептала бабушка, но голос дрожал. — Только чуть позже. Когда мама поправится и мы долги отдадим.
— А вдруг он забудет? — всхлипнул ребёнок.
Я стояла метрах в десяти, слушала и чувствовала, как горло перехватывает. Мальчишка смотрел на витрину с игрушками такими глазами... А у меня в сумке лежал подарок для Максима — большая машинка-самосвал, на которую полмесяца копила.
Не помню, как подошла к ним.
— А ты, случайно, не Лёва? — спросила.
Мальчик испуганно посмотрел на меня, кивнул.
— Так я тебя искала! — улыбнулась я. — Дед Мороз просил передать тебе вот это. Сказал, что ты очень хороший мальчик, поэтому он решил подарок пораньше принести.
Протянула ему коробку. Надо было видеть эти глаза! Засветились, как звёздочки.
— Это правда мне? — прошептал Лёва.
— Конечно, тебе.
Бабушка на меня смотрела с изумлением, а мальчик вдруг подбежал ко мне и зашептал на ухо:
— А вы можете Дедушке Морозу сказать, что я подарок назад отдам, а он пусть мою маму вылечит?
Тут я чуть не заплакала. Сглотнула ком в горле:
— Не нужно подарок отдавать. А Дедушке Морозу я обязательно всё передам, он что-нибудь придумает.
Проводила их взглядом — идут, мальчишка машинку к груди прижимает, щебечет что-то бабушке. А я стою посреди улицы и понимаю — господи, что же я наделала? У Максима теперь подарка нет!
Полезла в кошелёк — там рублей триста всего. На такие деньги разве что шоколадку купишь. А в садике все родители с красивыми коробками будут.
Звоню подруге Наташе:
— Наташ, выручи, денег одолжи до зарплаты.
— Света, ну что ты! — вздыхает она. — Сама знаешь, декабрь какой тяжёлый, все на подарки потратились. Да и потом... слышала, что ты сегодня с начальством поругалась. Боюсь, как бы тебе проблем не было.
Опустила руки. Побежала к остановке, в автобусе всю дорогу думала — как Максиму в глаза смотреть буду? Он весь год этот утренник ждал, костюм примерял каждый день.
Влетела в садик за пять минут до начала. Дети уже в костюмах толпились возле актового зала, родители суетились — кто ленточки поправлял, кто снежинки на платьицах расправлял.
— Мама! — подбежал ко мне Максим в белом костюме снеговика. — Ты успела! А я думал, опоздаешь.
— Да что ты, солнышко, — обняла его осторожно, чтобы костюм не помять. — Просто автобусы сегодня медленно ездят, мороз сильный.
— Мам, ты будешь смотреть, как я стихи читаю?
— Конечно буду. И гордиться тобой буду.
Мальчишка довольный убежал к ребятам, а я осталась в коридоре. Все родители уже прошли в зал, у каждого подарок приготовлен. А у меня пустые руки.
Взялась за ручку двери, думаю — ну что же делать? Скажу потом Максиму, что Дед Мороз подарок домой принесёт. А дома что-нибудь придумаю.
— Простите, — услышала знакомый голос.
Обернулась — тот самый мужчина в сером костюме, что с комиссией приезжал.
— Вы не Светлана Кузнецова? — спросил он.
— Я. А что случилось?
— Ничего не случилось. Просто... — он протянул мне красивую коробку. — Возьмите это и идите в зал. Ваш сын вас ждёт.
Смотрю на коробку — а там машинка, ещё больше и красивее той, что я Лёве отдала.
— Я не понимаю, — растерялась.
— Я видел, что произошло у магазина, — объяснил он. — Не мог не помочь.
— Но почему?
— Идите, — улыбнулся мужчина. — Представление начинается, а ваш мальчик расстроится, если мамы в зале не увидит.
В зале я еле сдерживала слёзы. Максим так здорово стихи читал, так старался! А когда подарки раздавали, он подбежал ко мне с такой радостью:
— Мама, смотри какая машина! Дед Мороз сказал, что это за то, что я хорошо себя вёл!
После утренника мы вышли на улицу — уже темнело. Максим не отпускал коробку ни на секунду.
— Мам, а давай в снегу поваляемся! — предложил он. — Смотри, какой пушистый!
— Макс, что ты, нам же ещё домой добираться!
— Ну мам, ну чуть-чуть!
И вот мы лежим в сугробе, хохочем как дети. Снег за шиворот набился, но так хорошо на душе стало — давно так не смеялась.
— Думал, стоит вас подвезти, — услышала я голос. — Мороз сильный сегодня.
Поднимаю голову — рядом стоит тот же мужчина, улыбается.
— Матвей, — представился он, когда мы отряхивались. — Матвей Алексеевич.
— А я Максим! — важно сказал сын, пожимая ему руку. — А вы мамин знакомый?
— Можно и так сказать, — рассмеялся Матвей. — Садитесь в машину, довезу вас.
По дороге он рассказал, что работает в строительной компании, а в больницу приезжал по делам — хотели помещение под медицинский центр арендовать.
— А что с тем мальчиком? — спросила я. — С Лёвой.
— Я узнавал, — ответил Матвей. — Его маму зовут Анна Петровна, она в кардиологии лежит. Операция нужна, но не критично. Деньги, конечно, требуются.
— И что будет?
— А что — поможем. Завтра схожу к лечащему врачу, всё выясню.
Я на него смотрела и удивлялась — неужели ещё остались такие люди?
— А почему вы это делаете? — не удержалась от вопроса.
— Знаете, — задумался он, — иногда видишь что-то такое, что понимаешь — мимо пройти нельзя. А ещё... работаю много, устаю, а смысла особого не вижу. А тут такое дело — сразу понятно, что делаешь правильную вещь.
Довёз он нас до дома, попрощался. А я думаю — странный какой-то день. Утром чуть работу не потеряла, потом подарок отдала, а теперь вот незнакомый человек помогает.
Через несколько дней Матвей позвонил, рассказал, что с Лёвиной мамой всё устроилось — операцию сделали, она идёт на поправку. А ещё предложил вместе съездить к ним, узнать, как дела.
Поехали. Лёва нас встретил в больничном коридоре — весёлый, с машинкой в руках.
— А это та самая тётя! — закричал он, увидев меня. — Мама, это она мне подарок от Деда Мороза передала!
Анна Петровна — женщина лет тридцати пяти, бледная ещё после операции, но глаза благодарные.
— Как вам спасибо сказать? — шептала она. — И за подарок сыну, и за то, что помочь с лечением помогли найти.
— Да что вы, — смутилась я. — Матвей Алексеевич всё организовал.
— Мы вместе, — поправил Матвей. — Светлана первая протянула руку помощи.
Домой ехали молча. Я всё думала о том, как хрупко всё в жизни. Утром была обычная медсестра с обычными проблемами, а к вечеру... Даже не знаю, как это назвать.
— О чём задумались? — спросил Матвей.
— Да так... о жизни. Странная она какая-то.
— Согласен. Но иногда странная в хорошую сторону.
С тех пор мы стали общаться. Сначала просто встречались, говорили о всякой всячине. Матвей оказался человеком интересным — много читал, путешествовал, умел слушать. А главное — он был настоящим. Без масок, без игр.
К Новому году он предложил встретить праздник вместе. Я сначала сомневалась — всё-таки знакомы недолго. Но Максим его уже полюбил, да и сама... в общем, согласилась.
Праздник получился тёплым, домашним. Матвей подарков привёз целый мешок — и Максиму, и мне. Не дорогих каких-то, а продуманных, подходящих. Максиму — конструктор, о котором он мечтал, мне — книгу стихов, которую я когда-то в разговоре упомянула.
А в феврале он сделал предложение. Не на коленках с букетом роз, а просто, по-человечески:
— Света, а давайте попробуем пожить вместе. Семьёй. Я вас люблю, Максима тоже. Думаю, у нас получится.
Подумала я недолго. Когда человек показал себя с лучшей стороны, когда видишь, что он надёжный, добрый, зачем тянуть?
Сейчас мы женаты уже три года. Максим называет Матвея папой, хотя родного отца помнит. У нас родилась ещё дочка, Анечка. Живём дружно, без особых потрясений, но счастливо.
Лёву с мамой навещаем регулярно. Анна Петровна устроилась на работу, они сняли квартиру получше. Мальчишка подрос, в школу пошёл, но про ту машинку не забывает — до сих пор играет.
А в больнице, кстати, кое-что изменилось. Анатолий Петрович меня так и не уволил — побоялся, видимо. Зато ремонт в душевых сделали, новые краны поставили. И спирт появился, и оборудование новое завезли.
Матвей говорит, что это неслучайно — его компания теперь с больницей сотрудничает, помогает с ремонтами и поставками. За свой счёт, как благотворительность.
— Зачем? — спросила я как-то.
— А затем, что правильно, — ответил он просто.
Иногда думаю о том дне, когда всё началось. Что было бы, если бы я прошла мимо того мальчика? Если бы побоялась отдать последний подарок?
Наверное, жила бы как прежде — одна с сыном, от зарплаты до зарплаты. Не плохо, но и не особенно хорошо. А так... у меня теперь семья, любимый муж, двое детей. И чувство, что живу правильно.
Не знаю, есть ли в этом какая-то мистика или просто совпадение. Но уверена в одном — добро возвращается. Может, не сразу, может, не так, как ожидаешь. Но возвращается обязательно.
Главное — не бояться его делать.
*****
А у вас были в жизни моменты, когда случайная доброта меняла всё к лучшему? Поделитесь в комментариях своими историями — очень интересно узнать, как добро возвращается к людям!
*****
От всей души благодарю вас за внимание и участие 🙏
☺️ Если такие истории трогают вас за живое — обязательно не забудьте подписаться, чтобы мы не потерялись.
📅 Я публикую рассказы каждый день, и каждая история — будто кусочек настоящей жизни.
📚 А вот ещё несколько рассказов от моей подруги Стефании. Она пишет очень душевно — про женщин, мужчин, семью, и то, о чём часто молчат: