— И не уговаривай меня, мама. Я не возьму фамилию Сорокин. Останусь Мельниковой, и точка.
Отцовскую фамилию. Которую ты когда-то так старательно меняла...
— И зачем тебе разные фамилии? В семье и так полно проблем, а тут еще это.
Подумай о детях.
— О детях я и думаю. Не хочу, чтобы они потом, как я, искали свои корни...
В субботу Надежда Степановна Мельникова, как обычно, готовила ужин для своей семьи. Приготовление еды всегда было для нее своеобразным ритуалом. Она лепила пельмени, когда за спиной послышался звонкий голос ее дочери:
— Мама, я замуж выхожу!
Надежда Степановна медленно обернулась, вытирая руки о фартук. Тридцатипятилетняя Валентина, единственная дочь, смотрела на нее счастливыми глазами, словно снова стала той восемнадцатилетней девчонкой, какой была когда-то.
— Прямо так с порога? Даже не поздоровалась, — улыбнулась мать, пытаясь скрыть волнение. — А я-то все думала, когда же ты решишься. Сколько вы с Игорем уже вместе? Года два?
— Два с половиной, мама. И я решилась. Вернее, мы решились, — Валентина присела за кухонный стол и взяла одну из готовых пельменей, за что тут же получила шутливый шлепок по руке.
— Так когда свадьба? И где жить собираетесь? У него однушка, у тебя съемная квартира... Только не говори, что ко мне переедете, у меня и так места мало.
Валентина засмеялась, наблюдая за тем, как мать продолжает ловко лепить пельмени.
— Ничего подобного, мама. Мы квартиру купили. Ну, в ипотеку, конечно. Трехкомнатную, представляешь? В новостройке, правда, на окраине, но своя. Будет куда детишек поселить, когда появятся.
Руки Надежды Степановны на мгновение замерли.
— Детишек? Уже планируете?
— А чего тянуть? Мне тридцать пять, Игорю тридцать семь. Самое время.
Мать кивнула и продолжила готовку, но дочь заметила, как изменилось ее лицо.
— Мама, ты чего? Я думала, ты обрадуешься.
— Я и радуюсь, — поспешно ответила Надежда Степановна. — Просто неожиданно как-то. Вы же никогда о свадьбе не говорили, а тут... Сразу и квартира, и свадьба, и дети.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Валентина. — Игорь давно предлагал, просто я все думала... Ну, знаешь, как это бывает. А потом решила — хватит думать. Жизнь-то идет.
— И правильно, — кивнула мать, стараясь, чтобы голос звучал бодрее. — Тебе давно пора семью заводить. А то все работа да работа.
— Кстати, о работе. После свадьбы меня повышают до начальника отдела. Представляешь? Буду руководить целым коллективом. Прямо как ты когда-то.
Надежда Степановна снова улыбнулась, но на этот раз улыбка получилась грустной.
— Я горжусь тобой, доченька. Ты у меня молодец.
— Ладно, мам, рассказывай, что тебя тревожит, — Валентина подперла подбородок рукой, внимательно глядя на мать. — Я же вижу, что-то не так.
Надежда Степановна вздохнула, вытерла руки и села напротив дочери.
— Просто мне кажется, что вы торопитесь. Вы же толком друг друга не знаете.
— Два с половиной года вместе — и не знаем? — возмутилась Валентина. — Мама, ты что? Мы и живем вместе уже почти год.
— Да я не об этом, — отмахнулась мать. — Знаешь, брак — это серьезно. Люди меняются, когда женятся. Игорь твой... он хороший парень, конечно, но... Кто его родители? Чем занимаются? Ты знаешь?
— Конечно, знаю! — Валентина даже привстала от возмущения. — Его мама — учительница, папа — инженер на заводе. Нормальная семья, работящие люди. Мы к ним ездили прошлым летом, я тебе рассказывала. Они в Рязани живут.
— А родственники его? Дяди, тети, бабушки, дедушки? Кто они, откуда?
— Мама, ты что? Какие дяди-тети? Зачем мне это знать?
Надежда Степановна поджала губы.
— Затем, что семья — это не только муж и жена. Это род, понимаешь? Корни. А ты ничего об этом не знаешь.
— Господи, мама, — Валентина закатила глаза, — ты прямо как из прошлого века. Какие корни? Сейчас другое время. Важно, что мы любим друг друга, а не то, кем был его прадедушка.
— Ты так говоришь, потому что молодая еще, — вздохнула Надежда Степановна. — А потом поймешь, что я права.
— А сама-то много знаешь о папиных родственниках? — съязвила дочь. — Вы же развелись, когда мне пять лет было. И ты мне никогда о них не рассказывала.
Лицо Надежды Степановны застыло, словно маска.
— Это совсем другое дело, — сказала она тихо. — Твой отец... Это сложная история.
— Вот именно! — подхватила Валентина. — Сложная история, о которой ты молчишь всю мою жизнь. А теперь меня учишь, что надо знать всю родню Игоря до седьмого колена. Странно, не находишь?
Мать промолчала, снова принявшись за пельмени. Валентина поняла, что задела больную тему, и смягчилась.
— Прости, мам. Я не хотела тебя расстраивать. Просто... Знаешь, я действительно люблю Игоря. И хочу быть с ним. А все остальное — это просто детали.
— Конечно, детали, — эхом отозвалась Надежда Степановна. — Когда свадьба-то?
— Через два месяца. Двадцать восьмого июня.
— Так скоро? — удивилась мать. — Успеете подготовиться?
— Да что там готовиться? — пожала плечами Валентина. — Платье купить, ресторан заказать... Мы не хотим пышную свадьбу. Так, самые близкие, человек тридцать.
— Ну да, ну да, — кивнула Надежда Степановна. — А... эти, как их... Ну, эти бумаги, которые перед свадьбой подают... Заявление? Вы уже подали?
— На следующей неделе пойдем, — ответила Валентина, доставая телефон. — Ой, Игорь звонит. Наверное, спрашивает, рассказала ли я тебе новость.
Она отошла в коридор, чтобы поговорить, а Надежда Степановна осталась на кухне, механически продолжая лепить пельмени. Мысли ее были далеко.
Через несколько минут Валентина вернулась, сияя улыбкой.
— Мама, Игорь предлагает встретиться завтра всем вместе. Пообедать где-нибудь, обсудить свадьбу. Ты же не против?
— Конечно, не против, — рассеянно ответила Надежда Степановна. — Только... Валя, подожди. Я хочу тебя кое о чем спросить.
— Да, мам? — Валентина села обратно за стол, глядя на мать с любопытством.
— Ты... Ты же станешь Сорокиной после свадьбы? Возьмешь его фамилию?
— А, ты об этом, — Валентина махнула рукой. — Нет, мы уже обсудили. Я останусь Мельниковой. Так проще с документами, да и на работе меня все знают под этой фамилией.
Надежда Степановна побледнела.
— Но... Но как же... Вы же семья будете. Должна быть одна фамилия.
— Ой, мама, ну что за предрассудки? — засмеялась Валентина. — Сейчас половина женщин оставляет свою фамилию после брака. Это нормально.
— Но дети... — начала Надежда Степановна, но осеклась.
— А детям мы дадим фамилию Сорокины, — спокойно сказала Валентина. — Игорь не против. Он вообще не зацикливается на таких мелочах.
— Это не мелочи! — вдруг резко сказала Надежда Степановна, повысив голос. — Фамилия — это важно!
Валентина удивленно посмотрела на мать.
— Мама, ты чего? Какая разница, какая у меня будет фамилия?
— Большая! — Надежда Степановна встала из-за стола, нервно сжимая в руках полотенце. — Ты должна взять фамилию мужа. Так правильно.
— Почему это? — теперь уже Валентина начала раздражаться. — Это мое решение, мама. Моя фамилия. Я привыкла к ней. Я Мельникова с рождения, и хочу ею остаться.
— Но ты... ты же... — Надежда Степановна запнулась, не находя слов. — Это неправильно, вот и все!
— Господи, мама, — Валентина покачала головой, — я не думала, что ты такая консервативная. Ты же всегда была за женскую независимость, сама меня так воспитывала. А теперь вдруг фамилия тебя волнует?
Надежда Степановна молчала, отвернувшись к окну.
— Или дело в чем-то другом? — вдруг спросила Валентина, пристально глядя на мать. — Это как-то связано с папой? С его фамилией?
— Нет! — слишком быстро ответила Надежда Степановна. — Просто... просто я считаю, что у семьи должна быть одна фамилия. Это правильно.
— Мама, — Валентина подошла к матери и положила руку ей на плечо, — я чувствую, что ты недоговариваешь. Что случилось? Почему тебя так волнует моя фамилия?
Надежда Степановна глубоко вздохнула, словно собираясь с силами.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Я расскажу. Но не сейчас. Завтра, когда встретимся с Игорем. Я хочу, чтобы он тоже это услышал.
— Мама, ты меня пугаешь, — Валентина нахмурилась. — Что такого важного в этой фамилии?
— Завтра, Валя. Завтра все узнаешь.
Валентина хотела возразить, но, увидев решительное выражение лица матери, только кивнула.
— Хорошо, завтра так завтра. Игорь сказал, что заедет за мной в час, а потом мы вместе заберем тебя.
— Договорились, — кивнула Надежда Степановна. — А теперь помоги мне закончить с пельменями. Разговор разговором, а ужин сам себя не приготовит.
Следующий день выдался на удивление солнечным для середины апреля. Валентина и Игорь заехали за Надеждой Степановной ровно в два часа. Когда она села в машину, то сразу заметила, что дочь нервничает.
— Здравствуйте, Надежда Степановна, — улыбнулся Игорь, высокий светловолосый мужчина с открытым лицом. — Как настроение?
— Здравствуй, Игорь, — кивнула она. — Настроение... рабочее.
— Мама, — не выдержала Валентина, — давай сразу к делу. Что ты хотела нам рассказать о фамилии?
— Валя, — мягко одернул ее Игорь, — давай сначала доедем до ресторана, пообедаем спокойно...
— Нет, — перебила его Надежда Степановна. — Валя права. Давайте сначала поговорим. Только не здесь, в машине. Может, в парк заедем? Там скамейки есть, можно посидеть.
Игорь пожал плечами и направил машину к ближайшему парку. Через десять минут они уже сидели на скамейке под цветущей яблоней. Вокруг было малолюдно — будний день, все на работе.
— Ну, — нетерпеливо начала Валентина, — рассказывай.
Надежда Степановна сложила руки на коленях, глядя куда-то вдаль.
— Валя, ты знаешь, что я не твоя родная мать?
Повисла тяжелая тишина. Валентина смотрела на мать так, словно та вдруг заговорила на иностранном языке.
— Что... что ты такое говоришь? — наконец выдавила она.
— Правду, — тихо ответила Надежда Степановна. — Я тебя удочерила, когда тебе было три года.
— Но как... почему... — Валентина запнулась, не находя слов. Игорь молча взял ее за руку.
— Твоя биологическая мать, — продолжила Надежда Степановна, — была моей младшей сестрой, Верой. Она умерла от пневмонии, когда тебе было два с половиной года. А через полгода твой отец попал в аварию и тоже погиб.
— Подожди, — Валентина подняла руку, словно пытаясь остановить поток информации. — Если ты моя тетя, то почему у меня фамилия Мельникова? Это же твоя фамилия.
— Нет, — покачала головой Надежда Степановна. — Мельников — это твой настоящий отец. Иван Мельников. А моя девичья фамилия — Крылова. Когда я вышла замуж за Сергея, то стала Соколовой. А когда удочерила тебя, взяла фамилию твоего отца, чтобы у нас с тобой была одинаковая фамилия.
— То есть... — Валентина запнулась, пытаясь осмыслить услышанное. — То есть, ты не была замужем за моим отцом? А кто тогда тот мужчина, которого я помню? Тот, кого я называла папой?
— Это был мой муж, Сергей Соколов. Твой приемный отец. Мы с ним развелись, когда тебе было пять лет. Он... он не смог принять тебя как родную дочь. Это было сложно для него.
— А почему ты мне никогда не рассказывала? — в голосе Валентины звучала обида. — Почему скрывала?
Надежда Степановна вздохнула.
— Поначалу ты была слишком маленькой, чтобы понять. Потом... потом я все никак не могла найти подходящий момент. А потом решила, что, может быть, это и не нужно. Ты считала меня своей матерью, и я... я действительно стала тебе матерью, Валя. Я любила тебя не меньше, чем если бы родила сама.
— Но это же... это же обман! — Валентина вскочила со скамейки. — Всю жизнь... всю мою жизнь ты мне врала!
— Я не врала, — тихо возразила Надежда Степановна. — Я просто не говорила всей правды.
— А в чем разница?! — крикнула Валентина, привлекая внимание проходящей мимо пары. — Ты лишила меня знания о моих настоящих родителях! О моих корнях! О которых сама вчера так красиво говорила!
— Валя, — вмешался Игорь, вставая рядом с ней, — давай не будем...
— Помолчи, — оборвала его Валентина. — Это не твое дело.
— Вообще-то мое, — неожиданно твердо сказал Игорь. — Я твой жених, и все, что касается тебя, касается и меня.
Валентина посмотрела на него удивленно, но промолчала.
— Надежда Степановна, — продолжил Игорь, — я понимаю, что вы рассказали нам это не просто так. Это как-то связано с нашей свадьбой, верно?
Надежда Степановна кивнула.
— Да. Видишь ли, Игорь, когда Валя сказала, что не хочет брать твою фамилию... Что хочет остаться Мельниковой... Я поняла, что должна рассказать правду. Потому что фамилия Мельников — это единственное, что у нее осталось от настоящего отца. И если она так дорожит ею, то должна знать, откуда она.
Валентина медленно опустилась обратно на скамейку.
— А что с моими настоящими родителями? — спросила она тихо. — Что ты о них знаешь?
— Твоя мама, моя сестра Вера, была учительницей музыки. Твой отец, Иван, работал архитектором. Они очень любили друг друга. И тебя очень любили, — Надежда Степановна достала из сумки старый конверт. — Вот, я принесла фотографии. Думала, ты захочешь увидеть.
Валентина взяла конверт дрожащими руками. Внутри было несколько пожелтевших от времени фотографий. На одной из них молодая женщина, удивительно похожая на саму Валентину, держала на руках маленького ребенка. Рядом стоял высокий темноволосый мужчина, обнимая женщину за плечи.
— Это мои родители? — прошептала Валентина.
— Да, — кивнула Надежда Степановна. — Это Вера и Иван. А на руках у них — ты, тебе здесь около года.
Валентина молча перебирала фотографии, на глазах у нее выступили слезы.
— А родственники? У меня есть еще какие-то родственники по их линии?
— Дедушка с бабушкой, родители Веры и мои, умерли давно. У твоего отца была сестра, Марина. Она живет в Саратове. У нее двое детей, твои двоюродные брат и сестра. Мы... мы не общались все эти годы. Сначала из-за того, что твой отец не оставил завещания, и были некоторые... разногласия по поводу наследства. Потом как-то так сложилось.
— То есть, — Валентина подняла взгляд на Надежду Степановну, — у меня есть целая семья, о которой я ничего не знала?
— Да, — тихо ответила Надежда Степановна. — Прости меня, Валя. Я должна была рассказать тебе раньше.
Валентина молчала, глядя на фотографии. Игорь сидел рядом, тихо поглаживая ее по спине.
— Почему ты решила рассказать сейчас? — наконец спросила Валентина. — Из-за фамилии?
— Да, — кивнула Надежда Степановна. — Когда ты сказала, что хочешь остаться Мельниковой, я поняла, что ты должна знать, чья это фамилия на самом деле. И... и еще я подумала о ваших будущих детях. Они должны знать свою настоящую историю.
— И не уговаривай меня, мама, — вдруг сказала Валентина, поднимая взгляд. — Я не возьму фамилию Сорокин. Останусь Мельниковой, и точка. Отцовскую фамилию. Которую ты когда-то так старательно меняла...
— И зачем тебе разные фамилии? — вздохнула Надежда Степановна. — В семье и так полно проблем, а тут еще это. Подумай о детях.
— О детях я и думаю, — твердо ответила Валентина. — Не хочу, чтобы они потом, как я, искали свои корни. Хочу, чтобы они знали, кто они и откуда. И я хочу знать больше о своих настоящих родителях. О их семьях. Хочу найти ту тетю в Саратове, познакомиться с двоюродными братом и сестрой.
— Я могу помочь, — тихо сказала Надежда Степановна. — У меня есть адрес Марины. И телефон, наверное, правда, старый уже.
— Спасибо, — кивнула Валентина. Она помолчала, а потом вдруг обняла Надежду Степановну. — Спасибо, что рассказала. Что бы там ни было, ты вырастила меня. Ты моя мама.
Надежда Степановна крепко обняла дочь в ответ, не скрывая слез.
— И еще кое-что, — сказала Валентина, отстраняясь и вытирая глаза. — Я хочу, чтобы наши дети носили двойную фамилию. Сорокины-Мельниковы. Чтобы помнили обе линии своих предков.
Игорь, сидевший рядом, кивнул.
— Я только за. Главное, чтобы ты была счастлива.
— А ты, — Валентина повернулась к Надежде Степановне, — почему ты не вернула свою девичью фамилию после развода? Почему осталась Мельниковой?
Надежда Степановна грустно улыбнулась.
— Потому что мы с тобой были семьей. И я хотела, чтобы у нас была одна фамилия. Как у настоящей семьи.
Валентина снова обняла мать.
— Мы и есть настоящая семья. И всегда будем ею, независимо от фамилий.
Они еще долго сидели в парке, разговаривая. Валентина расспрашивала о своих настоящих родителях, о том, какими они были, что любили. Надежда Степановна рассказывала, иногда запинаясь, иногда с улыбкой вспоминая какие-то эпизоды из прошлого. Игорь сидел рядом, крепко держа Валентину за руку, словно обещая, что всегда будет рядом, что бы ни случилось.
Когда они наконец пошли к машине, Валентина вдруг остановилась и повернулась к матери.
— Знаешь, я все-таки хочу найти тетю Марину. И ее детей. Хочу узнать больше о папиной семье. О Мельниковых.
— Я помогу тебе, — кивнула Надежда Степановна. — Мы сделаем это вместе.
— И еще, — добавила Валентина, — я хочу отложить свадьбу. Ненадолго, на пару месяцев. Хочу, чтобы на ней были все мои родственники. И по маминой линии, и по папиной.
— Конечно, — сразу согласился Игорь. — Я все понимаю.
— Спасибо, — Валентина улыбнулась ему, а потом снова повернулась к Надежде Степановне. — И спасибо тебе, мама. За правду. Пусть и запоздалую.
Надежда Степановна кивнула, не в силах говорить от нахлынувших эмоций. Она смотрела, как ее дочь и будущий зять идут впереди, держась за руки, и думала о том, что фамилии — это, конечно, важно, но гораздо важнее то, что связывает людей на самом деле. Любовь, забота, верность. Именно это делает нас семьей. Настоящей семьей.
А Валентина думала о том, как много нового ей предстоит узнать о себе, о своих корнях. И о том, как важно не терять связь с прошлым, чтобы уверенно идти в будущее. Она крепче сжала руку Игоря и улыбнулась. Впереди их ждала новая жизнь, полная открытий. И она была готова к ней. Со своей фамилией, со своей историей, со своей семьей. Со всем тем, что делает нас теми, кто мы есть.
Спасибо, что дочитали эту историю до конца! Если вам понравился рассказ, поставьте лайк и поделитесь своими мыслями в комментариях - мне всегда интересно узнать ваше мнение о персонажах и их поступках.
Пожалуйста подписывайтесь и прочитайте другие истории:
Истории про любовь