Охотники почти месяц выслеживали добычу. Чудовище, размерами не больше волка, было необычайно сильным, чтобы разорвать целую стаю деревенских бартаруев, огромных сторожевых собак, похожих на небольших мускулистых медведей. Охотник деревни Лерлица по имени Балнут и его тринадцатилетний сын Рист обследовали почти всё северное графство Илленайрс, самые северные земли герцогства, тянущиеся длинной полоской с запада на восток вдоль гор Норгерос. Бестия была неумолима и не давала себя в руки охотников. Но самым страшным было не это.
– Ни одного намёка на логово, отец... – в очередной раз удивился парнишка. – Где же он спит, зверь-то?
– Или она, Рист, – ответил Балнут, склонившись над очередным следом. – Если это древесный волк, то он может быть и самкой. Самки у них охотятся не хуже самцов. Из-за густого меха могут спать где угодно. Тем более холода уже почти отступили.
– А раньше, пап? Месяц зверюгу ищем... Ты с дедом мне столько рассказывал про зверей всяких, я же хорошо помню.
– Как отличить следы старого медведя от молодого? – спросил отец, продолжая изучать округу.
– Никак, – отвечал сын, крутя пальцами стрелу. – Нужно искать следы переваренной пищи. У старого медведя выделения имеют более едкий запах из-за кислот, которые накопились от поедания им ягод в течение всей жизни.
– Молодец, а как отличить винную куницу от серого песца? У них запах выделений и следы лап одинаковые.
– Песцы постоянно метят территорию. Либо скоблят кору деревьев, либо копают норы.
– Неправильно, Рист. Территорию метят хорьки и еноты. Винные куницы и серые песцы отличаются следами линьки. Забыл?
– Точно... – юноша стукнул себя по лбу оперением стрелы. – У этих куниц мех багрового цвета, и линька каждые три месяца. А у серых песцов линьки почти нет. Только если не в брачный период. И, если я правильно помню, только у самцов.
– Хоть что-то помнишь. Молодец. А по поводу логова на зиму... Я бы и сам хотел знать, что за чудо-зверь такой в нашем графстве объявился. Любое животное даже при длительной миграции должно где-то отдыхать. Даже если оно ведёт ночной образ жизни... Так, след более глубокий. Неужели выдохся? Пойдём.
Через полторы итты [итта – единица меры, равная восьми мэррам (1244 метров); в одной мэрре 155,5 метров] следы привели деревенских охотников к небольшому ручейку прямо в глуши Лальянского леса, принадлежащего баронам Бордои, одним из сильнейших дворян графства Илленайрс.
– Смотри, кровь... – сын вперёд отца опустился на колено. – Он тут с кем-то сцепился?
– Следов борьбы не вижу, – заметил Балнут. – Скорее поймал какого-нибудь грызуна. Хотя... Стой.
Из небольшого лесного пруда вытекал ручеек. Охотники обошли бобровую дамбу, взглянули на искусственное озерцо: на поверхности торчала человеческая рука с обгрызенными пальцами.
– Осмотри следы, я займусь телом, – приказал отец, в очередной раз оглянувшись. – И не спорь со мной. Внутренности человека изучать – не то же самое, что внутренности диких лосей или енотов.
Мальчик хотел было возразить, но отец жестом остановил его.
– Рист, не спорь, ради Всеотца. Зверь может быть рядом.
– Хорошо, папа... – сын отправился по дамбе на другой берег пруда.
Балнут, держась за ветку и не снимая перчаток, схватил торчащую руку и потянул к берегу. Тело поддавалось легко, тина ещё не поглотила его.
– Лежит тут недавно... – проворчал охотник.
– Кто это, пап? – сын с другого берега отвлёкся от изучения следов и не удержался от соблазна вернуться к отцу.
– Мужчина... – словно сам с собой, обсуждал зверолов. – Судя по мускулатуре, крестьянин. Нет, вижу повязки. Егерь. О, Всевышний, задрали!.. Это не тот, за кем мы охотимся. У нашего волка-призрака следы клыков другие.
– Это наш с тобой родич по охоте? – сын уже стоял рядом, с удивлением в глазах разглядывая труп.
– Не отвлекайся, изучай следы... Так, а это интересно.
Балнут вывернул карманы убитого: высыпались тина, земля и остатки испорченной еды.
– Ничего ценного, даже следов оружия нет, – заметил отец. – Хотя бы кинжал должен быть... Что-то тут не так.
Лицо зрелого мужчины-охотника опухло от долгого пребывания в воде. Балнут заметил ещё одну важную деталь, всмотревшись в лицо убитого. Гримаса ужаса. Он успел либо испугаться перед своей смертью, либо сильно удивиться.
– Ты осмотрел следы? – спросил зверолов у сына.
– Да. Их очень много, собачьи. И ещё копыта. Наверное, тут человек пять верхом было.
– Подкованные? – отец взглянул на другой берег пруда. – Хмм, вижу, что да... Тогда всё очень просто.
– Пап, что тут случилось?
– Гончие охотились за этим мужчиной. Не знаю, чем баронам мог насолить простой егерь, но его травили собаками. И он удивился своим убийцам. Явно не от них ждал смерти.
– Как ты это понял? – сын ткнул кончиком сапога в содержимое карманов убитого. – Ведь у него лицо застыло от ужаса и болевого шока скорее всего, а не...
– Видишь этот песок? Это трисций. Очень едкий наркотик, притупляющий боль. Иногда его используют лекари, чтобы облегчить боль при нанесении ран. Думаю, бедолага принял его, потому у него такой вид. Или, во что я верю больше, в него засыпали песок насильно...
– Наркотик?.. Как он работает?
– Понятия не имею, – ответил отец, высыпав горсть мокрого песка на тело убитого. – Но я знаю, что принимать его нужно как обычную еду. Растворяется трисций только в кислотной среде, поэтому в воде почти не испортился.
В Лальянский еловый лес продолжало возвращаться стрекотание малых и крупных птиц. Где-то в чаще заливались песнями и сизохвостые глухари, и темнокрылые жаворонки, вернувшиеся с зимовки с юга. Охотники следовали за своей добычей, питаясь шишками, корешками и припасёнными в местных деревнях сухарями. Подстрелить одну из мясистых птиц сейчас, когда почти всю дичь в окрестных лесах истребили егеря дворян, было пределом мечтаний для деревенских охотников.
– А следы, пап? – прервал размышления отца Рист. – Вижу укусы клыков и резцов.
– Какой диаметр клыка у дворянских гончих?
– Зависит от породы, пап...
– Не зависит, – хмыкнул Балнут, продолжая выворачивать карманы убитого с целью понять, зачем его загнали. – У гончих порода одна – чёрная борзая. Пора бы и запомнить. Ну?
– Полдюйма в основании. У борзых челюсти смыкаются неравномерно из-за неправильного прикуса, заложенного природой. Поэтому расстояние между клыками нижней и верхней челюстей в районе хватки будет меняться от случая к случаю. Не говоря о том, что мощи верхней челюсти не хватает, чтобы перегрызть варёную кожу или несколько слоёв одежды. Верхние клыки должны...
– Молодец, молодец, Рист, это ты хорошо запомнил, – кивнул отец. – М-да, такая информация у тебя от зубов отскакивает, а вот виды животных ты хреновато помнишь!
– Пап, я ещё учусь...
– Меня не сегодня, так завтра на охоте медведь задерёт. Потому что твоим сестрам, матери или нашим деревенским пытаюсь пожрать достать. Ты, если со мной что случится, должен быть во всеоружии.
– Но я!..
– То, что ты уже стреляешь метче всех мальчишек в деревне, не сулит тебе ничего хорошего, – прервал Балнут, продолжая копаться в карманах мертвеца. – Напротив. Ты слишком самоуверен. Это может подвести тебя. Когда я был в твоём возрасте, то никогда не стремился быть лучшим. Мне было достаточно того, что я попадаю в цель со ста метров. Но быть лучше своего отца или баронского егеря Коритта я никогда не хотел. И ты не должен к этому стремиться. Твоё мастерство должно идти от опыта, а не от шестичасовых тренировок почти каждый день.
Рист молчаливо тыкал кончиком стрелы в стоптанные на земле следы, пытаясь разобрать отцовские среди отпечатков бестии. Отец заметил состояние сына и сказал:
– Не расстраивайся. Твой дедушка постоянно мне напоминал об этом. Это проклятье мы передаём следующим поколениям. И ты своим сыновьям будешь напоминать. А если повезёт, то и внукам успеешь. Если тебя также, как дичь, не загонят...
– Что же этот мужик совершил? – спросил Рист.
– Скорее всего, ничего. Просто не понравился какому-нибудь баронскому сынку. Один косой взгляд и только. Для знати косые взгляды в свою сторону – смертный приговор для нас.
– Не хочу вот так... Не хочу, чтобы меня... Как скот...
– Успокойся, сынок. Подрастёшь, привыкнешь к подобным мыслям. Возможно, тут замешано что-то другое. Дезертирство, например. Наше герцогство ведь, слухи ходят, гражданскую войну в королевстве развязало. Помнишь, мы в начале зимы на росомаху ходили? – Рист кивнул, отец продолжал. – В нашу и соседние деревни глашатай заезжал, собирал крепких воинов и стрелков. Быть может, этого записали в отряд егерей, но он бежал перед отправкой на юг и... Что это?..
Из внутреннего кармана убитого вывалилась позолоченная трубка.
– Настоящее что ли? – удивился юнец. – Золото-то?
– Не понимаю... Если он вор, почему ценное не забрали всадники?
– Давай заберём, продадим на рынке в Гленвуре!
Балнут стукнул трубку о ближайший камень. На ней не осталось ни следа.
– Настоящее... Я и золото-то в жизни не видел, чтобы было, с чем сравнить. Дьявол! – из трубки вывалились черви. – Уже насекомые личинки отложили... Значит, тело лежит тут минимум три дня. Когда зверь обгрыз ему пальцы, неясно. Но следы крови свежие... Что думаешь, Рист?
– Вижу след... Очень чёткий, волчий... Он пошёл вслед за конными.
– Уходит на северо-запад, – пригляделся Балнут. – Когда мы в лес вошли, я видел огромную тучу, идущую в нашу сторону. Следы смоет.
– А что находится на северо-западе, куда поехали дворяне?
– Это не дворяне. Может, один дворянин там мелкий какой и был. Но остальные – солдаты обычные. А на северо-западе два замка. Горестур и...
– Лордар, – закончил сын, – лежащий в шести иттах южнее. Вспомнил.
– Барон Хамурт Киссебейх из Горестура свою семью и подчинённых держит на коротком поводке. А все мужики-дворяне из баронства Ольхейнов ушли на юг воевать. Девки не будут так агрессировать.
– Что будем делать?
– Зверь идёт по следу лошадей. Скорее всего, он уже в пределах какого-то поселения.
– Может, разделимся?
Балнут гневно взглянул на сына, что ничуть не испугался грозного внешнего вида покрытого шрамами отца.
– Ты не думай, я не буду один его брать, – помахал руками юнец. – Пошлю весточку к тебе. Между Лордаром и Горестуром ведь должны люди ходить.
– Нет. Можем потеряться. Не забывай, каждый из замков окружают густо населённые деревни, не говоря об одиночных хозяйствах в подлесках.
Где-то на северо-западе леса послышалось испуганное птичье стрекотание, словно некий хищник спугнул с насиженных мест целую стаю фазанов.
– Двинули, держись рядом.
– Трубка, пап! Давай её...
– Я не хочу ускорить своё появление в таком пруду. К дьяволу её. Мы не настолько голодаем, чтобы себя подставлять. Все окрестные деревни знают, кто вошёл в этот лес. Пойдём.
Балнут засунул трубку обратно во внутренний карман убитого и поклонился телу. Проявлять уважение к человеку, который занимался таким же, как ты, промыслом, – всего лишь внутренний стержень для нас; то, что делает нас человечными. Страшным для зверолова являлось осознание того факта, что в тяжёлые времена люди проявляют друг к другу больше жестокости и неприязни, чем уважения и сострадания.
***
На вторые сутки отец и сын, попав под ливень, добрались до деревушки. Один из местных назвал её Лощиной, Балнут бывал здесь очень редко. Приют нашёлся у добродушного старичка Койбета, что представился старостой деревни.
С первыми лучами солнца зазывала старосты поднял охотников и потребовал бежать во всеоружии в центр деревни. Там собиралась толпа. Вокруг царили крики, истеричный рёв, собачий лай и чьё-то остервенелое шипение. Следопыты проломились сквозь людей и лицезрели, как доходяга пытается поймать рыжий клубок меха, увенчанный чёрным пушком на хвосте. Кто-то представил доходягу как Мирло, местного пьянчугу.
– Не трогай! – крикнул Балнут, натянув стрелу и прицеливаясь. – Не трогай, баран!
Местный не послушался и схватил лису, из пасти которой сочилась пена.
– Тупорылый! Бестолочь! Дятел! – кричали зеваки, увидев, как озверевшая лиса вцепилась пьянчуге в запястье.
– Папа?! – руки Риста тряслись, из-за количества людей вокруг он не мог прицелиться, прикинул Балнут.
– Бей по животному! – приказал он. – Давай!
Стрела Риста прошла вскользь, прямо в травянистое полотно. Балнут не хотел позориться перед жителями чужой деревни, потому моментально пустил стрелу следом – угодила в спину бешеной лисы.
– У неё бешенство! – крикнул один из селян. – Мирло надо связать!
– Не надо меня связывать! – пытался пересилить толпу пьянчуга.
Лиса получила ещё одну стрелу почти в шею и ещё яростнее впилась в руку истязателя, повалив того на землю.
– Нам здесь ещё вспышки бешенства не хватало! – рявкнул староста. – Застрелите его ко всем чертям!
– Нет, Койбет! – истерично завопила какая-то крестьянка. – Не трогайте моего брата!
Женщина пыталась пробиться к истязаемому, но её немедленно схватили под руки односельчане.
– Эй, чужаки, валите пьянчугу! – приказал Балнуту и Ристу приютивший их плотный мужичок.
– Сдурел что ли, старик?! – ответил зверолов, который, однако, не переставал целиться в дерущихся посреди поляны. – Я в людей не стреляю!
– Он нам полдеревни перезаражает сегодня! – продолжал староста. – Убей его к чертям собачьим!
– Папа!
– Рист, молчи!
– Не трогайте моего брата! – заливалась слезами женщина.
– Убей, дьявол бы тебя побрал! – кричали Койбет и его деревенские подручные.
Балнут медленно оглянулся. Многие жители деревни были напуганы. Но желание увидеть хоть какое-то зрелище пересиливало инстинкт самосохранения, который должен был подсказать людям, что от заражённых нужно прятаться по домам.
Мирло неожиданно вскочил, отбросил лису сильным ударом, увернулся от очередной стрелы Риста и кинулся к односельчанам. За несколько метров до людей прямо в его голову снайперским выстрелом прилетела стрела. Под рёв истеричной женщины тело плюхнулось в траву у изгороди.
– Рист, как ты так быстро перезарядился?.. – удивился отец, глядя на взведённую стрелу.
– Это не я, пап!..
Следующая стрела пробила голову изнемогающей от боли лисы; её мучения прекратились.
Крестьяне удивлённо водили головами, несколько попятившись от конвульсирующих тел. Многие посматривали на испуганных охотников-чужеземцев, которые сами искали глазами того, кто так метко стреляет, да ещё и в толпе народа.
– Девка! – воскликнул кто-то.
– Золка! – вторил ему староста Койбет. – Золка наша, соколица светлая!
От толпы крестьян, повесив лук на плечо, выдвинулась фигура молодой девушки. Её просторную льняную и меховую одежду украшали охотничьи повязки.
– Молодец, девка! – воодушевился старикан. – И кормит нас, и защищает!
– Пап, ты её знаешь? Иногда ведь бываешь тут.
– В последний раз был тут несколько лет назад, – отвечал Балнут, вложив стрелу в колчан. – Впервые вижу...
– Эй, друзья, – к чужакам подошёл староста, – с Золкой нашей вместе зверя выслеживайте! Вдвоём не надо! У нас уже несколько крепких мужиков слегло! Не считая этого охотника на песни и пивные кружки, конечно!..
Окружающие осуждающе посмотрели на остывающее тело Мирло.
– Что за девица? – спросил Рист. – И почему стреляет лучше нас, мужиков?
Балнут с лёгкой усмешкой глянул на сына.
– Золка наша! – выпятил грудь Койбет. – Девочку воспитывал лучший охотник всего запада нашего графства!
– Абард что ли? – удивился Балнут. – У него же детей не было из-за того, что по молодости его барон местный оскопил, так как Абард к дочери его приставал.
– Сие есть чистая правда, дружище, – усмехнулся старик. – Да бастардка она. Папанька её, именитый рыцарь, служит графам нашим, Милленаям. Мамка, которую рыцарь тот вообще ни разу не навестил, умерла, а Абард девочку в лесу нашёл, когда она матери травы целебные искала, чтобы хворь её победить. Никому в деревне не нужен лишний рот был, а Абард всю жизнь ребёнка хотел. Вот за неполные двенадцать лет сделал из неё лучшего охотника всего запада нашего графства! Вырастил-таки себе достойную смену!
– А что с ним самим стало? – спросил Рист. – На охоте пал?
– Да не, малец, от старости скопытился год назад, – отвечал Койбет, жестом разгоняя зевак. – В своей постели. Вся деревня тогда ревела. И Золка больше всех слёз пролила. Неродной, но всё ж отец был. Да упокоит Всеотец его душу, как же нам с ним и с Золкой повезло. Никогда деревня голодная не была, дичь выслеживают даже в самые жуткие холода и распутицу. Чертовка, я думал, она вернулась в лес шкуры заготавливать!.. Эй, а ну пошли вон! Тела нужно оттащить, чтобы дворняги не покусали! Кыш, говорю!
Староста с привратниками продолжал разгонять деревенских, охотников же увлекла отдаляющаяся фигура девицы.
– Познакомимся с ней? – спросил сын. – Может, в три лука проще будет зверя-то выследить?
– Ну пойдём... Только не выпендривайся, малец. Девка старше тебя. Да и мне в дочери годится.
– Ну пап... Я же белке с сотни метров да в глаз!..
– Я только что видел.
Рист несколько обидчиво тряхнул луком на плече.
– Пойдём, она в лес направляется, – призвал отец.
***
В подлеске у деревни они настигли её. Золка сама пригласила их к костру и угощению, коротко поведала о самых громких событиях из жизни, список которых целиком состоял из убийства диковинных зверей и даже чудовищ, выслушала чужаков. Балнуту она понравилась – простая, но со слегка смазливым, отмеченным дворянскими скулами лицом. Нарядив её в платье и дав образование, ничто не могло бы отличить в ней высокородную.
– Вот такая у меня мечта и нечего тут смеяться! – улыбнулась девушка, чьё симпатичное лицо украшали мелкие шрамы.
– Перестань! – усмехнулся Балнут. – Витаешь в облаках, да и только!
– Может и так! – продолжала лучница. – Но, уверена, нашим герцогам мой лук пригодится больше, чем местным крестьянам. Может, в элитные войска какие запишут.
– Хочешь ходить в строю под барабанную дробь?
– И насиловать девок? – неловкой шуткой дополнил отца Рист.
Балнут и Золка удивлённо посмотрели на юношу.
– Чего? – пробубнил он. – Дедушка говорил, что солдаты только и делают, что девок в походах того... Ну...
– Да брось ты! Солдаты воюют, службу несут, страну защищают. Может, и насилуют кого. Но это от дисциплины зависит! – показала пальцем вверх Золка. – Если командир хороший, то и подчинённые его не будут зверствовать!
– Ладно, чёрт с ними, с военными... Значит, ты взяла след бестии? Мы упустили из-за ливней. Как ты нашла его?
– Во время обхода угодий. Сразу смекнула, что непростая зверюга, – отвечала девица. – Слышала, что где-то в соседних баронствах какой-то чудо-волк завёлся, дичь истребляет целыми стаями. Скот грызёт. И следы после себя странные оставляет.
– И место ночлега отлично маскирует, – подметил Балнут. – Следов жизнедеятельности вообще не найти. Что дальше?
– У нас нескольких коров и даже быка кто-то загрыз позавчера, – проговорила девушка, возясь с вертелом. – Меня прямо с лесной стоянки сорвали, так как я всегда говорю о местах своего привала, чтобы меня можно было быстро домой-то призвать. Пока следы искала, тварь загрызла стаю деревенских собак и несколько мужиков. Ещё пастуха, который пытался стадо овец защитить в полуитте к югу от деревни.
– Значит, – задумался Балнут, – староста не соврал, тварь и на людей нападает?
– Да. Вы за бестией месяц охотитесь, неужели она только скот режет?
– Иногда нам попадались обгрызенные да обглоданные человеческие кости, – поделился Рист, возясь с оперением стрелы. – Но там вокруг столько следов было, что это и другие дикие животные могли быть.
– А велика награда-то за него от дворян? Вы за месяц столько шкур бы заготовили, что можно было бы в родной деревне ратушу построить на вырученные монеты!
– Обещают много, – ответил Балнут. – Вплоть до усадьбы. Титул, конечно, никто не даст, но ветхий домишко будет лучше наших развалин, которые ещё прадеда видели.
– Понятно... – кивнула бастардка. – За пристойную хату я бы тоже попробовала выследить зверёныша. Странно, что такая награда за волка. Магический или украл что.
– А, может, вообще аниморф какой, – добавил Рист.
– Чего, чего? – не поняла девица.
– Ну который в животное умеет превращаться.
– Как знать, как знать... – вздохнула она. – Эх, крепкие вы ребята, как мой приёмный папаня Абард... Да упокоит Всеотец его душу.
– Почему крепкие?
– Потому что за месяц след его не потеряли, Рист. Молодцы. Я бы, наверное, потеряла, тем более окрестности редко покидаю. Могу до гор Норгерос иногда дойти. Но в сами горы не полезу ни в жизнь.
– Почему? – спросил юнец.
– Мертвячина на севере.
Троица умолка, продолжая рассматривать тушку кролика над костерком.
– Да брось ты, – прервал молчание Рист, – мертвецов четыреста лет назад побили наши в союзе с империей, эльфами и гномами.
– Дворфами, вообще-то, – осеклась девушка. – Гномы на севере живут, а дворфы на юге. Хотя и те, и другие очень умные.
– Да какая разница, – не унимался он. – Друзья наши с нами мертвецов перебили.
– Мертвецы скоро в сказках только будут встречаться, – Балнут поддержал сына и отрезал кусочек от прожарившейся части мяса. – Хотя в чём-то правда есть. Дичи на севере нет, мертвецы всё сожрали четыреста лет назад. Но в горах точно должен кто-то водиться.
– Старухи по ночам жуткий вой слышат со стороны гор, дорогие мои, – мрачно произнесла девушка, наклонившись над костром. – Наверняка прямо под Великой Норской стеной сотни трупоедов стоят и ждут, когда им ворота откроют! Но наши стражи не пускают их! Целых три баронства держат крепости и башни на севере!
– Чушь это всё, с мертвецами-то... – не соглашался Балнут. – У нас земляк служил конюшим при войске, что на север ходило в прошлом году. Рассказал – за горами какая-то неведомая хтонь живёт, но магического происхождения...
– Я бы хотела переселиться из деревни в какой-нибудь замок, – Золка была невероятно серьёзна, морщины едва не состарили молодое личико. – Вы не живёте так близко к горам, как мы, потому не судите о том, что вам неведомо.
– А что ты чувствуешь, глядя на эти горы? – спросил Рист, отрезав кусок мяса вслед за отцом.
Девушка взглянула на север. Там, в нескольких иттах, лежали труднопроходимые горы Норгерос, отделяющие королевство и его северо-западное герцогство Нортирар от опасных земель Апалаи. Горы было не видно из-за деревьев, но, забравшись на возвышенность, застывшие на целые эпохи бело-серые силуэты разглядел бы даже человек с плохим зрением.
– Тревогу чувствую, – выпалила она. – Ком к горлу подходит, когда приближаюсь к горам. Поэтому я бы и хотела сбежать отсюда куда-то. Было бы здорово зарекомендовать себя местной знати, чтобы они выдали меня герцогам. Не люблю хвастаться, но стреляю я, словно руки мои заколдованы.
– Верю тебе, – кивнул зверолов. – Ты стояла в толпе и застрелила две быстро двигающиеся цели. Скажи, Золка...
– Балнут?
– Ты застрелила своего односельчанина. Этот Мирло... Он ведь хоть и был дураком, но своим. Нам рассказали, что ваших молодых Мирло чему-то учил по хозяйству до того, как пьяницей стать.
– Вот именно, что чему-то, – девушка выпрямила спину, перекинула ногу на ногу. – Ты хочешь знать, гложет ли меня совесть? Нет. Я не в первый раз убиваю человека. Да ещё и из своей деревни.
Чужаки удивлённо переглянулись.
– Приходится подчищать наш тихий уголок... Нет, я не убийца. Я убивала только воров и насильников. Староста и половина деревни лишь благодарили меня за это. И защищали от другой половины деревни, чьих близких я убивала. Но ведь по замыслу Всеотца они были рождены людьми. Как и Мирло.
– Тебе его не жалко? – спросил Рист, прислонившись к бурдюку.
– Я видела, насколько заразно бешенство. И какие последствия оно имеет. Абард учил меня... Быть хладнокровной. Когда я пускала стрелу, то не думала о жалости, – взор девушки увлекал тлеющий костерок с остатками крольчатины на вертеле. – Но, если всё же говорить о жалости, то мне жаль деревенских. Как бы они ко мне не относились.
Какое-то время троица молчаливо доедала кролика, заедая его свежим деревенским хлебом и запивая ягодным морсом. Солнце медленно покатилось по небосклону, прячась за кронами деревьев.
– Дело к полудню, заговорились мы с вами, – заметила девушка. – Пойдёмте. По местным лесам я вас буду вести, но вы проверяйте следы всё равно. Бестию ведь дольше меня выслеживаете.
– Золка, погоди...
– Чего, Балнут?
– Хладнокровная или жестокая?
– А какая разница?
***
След взяли быстро в местах, не затронутых ливнем. Бестия рвалась на северо-запад, в сторону глухих гор. Всю дорогу бывалый зверолов и зоркая лучница обменивались опытом, Рист внимательно слушал. Говорили как об обычных животных, так и о редких чудовищах, что иногда встречаются в глухих местах, будь то болотная виверна, саблезубый василиск или гарпия-матрона.
В безымянной чаще нашлись иные отпечатки. Какое-то существо либо следовало за бестией, либо пыталось убежать от неё. В недоступной человеку глуши, вспоминал Балнут свою охотничью жизнь, природой правили другие законы.
– Золка, хорошо этот лесок знаешь? – спросил зверолов.
– Как свои пять пальцев, – девушка поправила большим пальцем повязку на лбу и продолжила водить по кустам остриём стрелы. – Второй след очень похож на бестию вашу. Хмм... Да, это кошка. Причём хромая. Видите?
– Левая лапа глубже в пласт уходит, значит, правая ранена. Редкие следы крови, – оглянулся мужчина. – Рысь или барс, верно?
– Рысь, – кивнула девушка. – Барсы водятся ближе к горам. Судя по клочкам меха и тёмным пятнам на снегу и мху, кошке не повезло. Найти бы тело только...
– А вон тот след кому принадлежит? – юноша указал кончиком стрелы на крохотный обрыв.
Глубокий, чёткий след. Существо оказалось незнакомо охотникам, Балнут заметил:
– Он спрыгнул с обрыва, словно напал на бестию... Да, дальше мох и густая трава с нерастаявшим снегом, вот почему сразу не заметили. Смотрите: здесь они сцепились, вижу следы когтей, много. Запёкшаяся кровь, более свежая... Бестия не ожидала нападения, когти её. Отбивалась она яростно. Значит, бестия сцепилась с рысью, но на неё напало неизвестное существо.
– Сколько охотилась здесь, никогда таких больших существ не видела, – заметила девушка, продолжая осматриваться по сторонам. – Кто это был? Пальцы лап толстые, судя по всему, нападавший встал на задние конечности и бросился на бестию всем весом.
– Будем искать, – насторожился Балнут, ибо в глубине леса раздался незнакомый свист. – Следы расходятся в разные стороны, бестия на северо-запад, а здоровяк крутился на месте и... Да, двинул на юг.
– Бестия никуда не денется, а этого, который ранен, может догоним? – спросила девушка, не снимая пальцев с оперения стрелы. – Моя деревня в двух днях пути. Мало ли что случится, пока нас рядом не будет.
– Рист? – спросил отец.
– Раненые животные часто наведываются в поселения, – согласился сын. – Наверняка он недалеко ушёл, пап.
Двигались по следу долго, изучая округу. С каждой пройденной мэррой следы неизвестного становились глубже и тяжелее. В конце концов он встал на задние конечности и двинулся дальше, обтирая мехом кору деревьев. Балнут в очередной раз принюхался и шепнул спутникам:
– Волколак, поэтому следы с бестией похожи.
– О, пощади нас Всеотец! – у девушки, казалось, дрогнула рука. – Серебро есть?
– Мутантов обычное оружие берёт, – хмыкнул мужчина, водя наконечником стрелы по сторонам. – В три лука поборем.
Впереди показалась покрытая деревьями лощина. Следы вели в само углубление между двух лесных холмиков. Следопыты разделились: Балнут и Золка двигались по бокам, Рист шёл по центру. Внезапно из углубления раздалось нечленораздельное мычание. Сливаясь с деревьями, на свету показалась серо-коричневая грузная косматая туша – гуманоид, судя по человеческой походке. Суставы нижних конечностей выгнуты назад; пальцы верхних венчали серповидные когти; на вытянутой клыкастой морде – взъерошенная чёрная грива.
Чудище хотело взреветь, но три стрелы почти одновременно попали ему в брюхо и шею. Волколак рассвирепел и кинулся на Риста. Тот бросил оружие, кувырнулся в сторону. Зверя занесло, он схватился за ствол дерева и, подпрыгнув, буквально влетел в кусты, где затерялся юнец. Ни следующие стрелы, ни громкие крики не останавливали его. Рист закричал.
Балнут и Золка осыпали чудовище стрела за стрелой, голова его оказалась прошита, словно решето, но монстр не унимался. Риста схватили за грудь мощные зубища и принялись метать из стороны в сторону, как рыбу. Балнут достал кинжал, подбежал и, увернувшись от удара лапой, всадил остриё в самую шею монстра. Кинжал Золки вошёл с другой стороны; хотя девушка была ниже, ей удалось попасть до того места, где должен находиться мозг. Оборотень ослаб, выронил из пасти юношу и рухнул навзничь, издав тихий рык.
– Завалили вашу тварь! – не выдержала девица.
Балнут кинулся к сыну, косо оценил следы оборотня и разочаровал напарницу:
– Нет, точно не те следы!.. У бестии лапы меньше!.. Рист, держись! Мы отнесём тебя к лекарю!
***
Молодой охотник хромал. Местный знахарь быстро поставил его на ноги, но не обещал, что юноша сможет самостоятельно охотиться. По крайней мере – в ближайшие недели.
Они вернулись на тропу и следовали за бестией, предполагая, что отстают на несколько дней. Балнут во время очередного привала взглянул на поникшего сына: тот тоскливо смотрел за танцующими огоньками костерища. Золка решила прервать молчание:
– Все эти несколько дней думаю, друзья мои... Что может бестия с нами сделать, если ей удалось отбиться от такого здорового волколака? Мы победили только из-за того, что он уже ранен был.
Отец и сын молчали.
– Балнут, ты говорил что-то об усадьбе... – не унималась девица. – Может, награда не стоит того? Вернёмся домой, а эта тварина пускай режет скот в других землях. Мы ведь почти в диких предгорьях, тут только отшельники коз пасут.
– Согласен с ней, папа, – поддержал Рист, лицо его источало молчаливый гнев, руками он оглаживал перевязанный живот. – Мы уже далеко от родной деревни. Если бестия набедокурит тут, пусть местные хозяева займутся ею. Помнишь, когда мы первый след взяли, по нашим пятам приехали всадники в цветах графства?
– Сын, послушай, что я скажу, – Балнут наклонился над костром, вид его был слегка пугающим. – Мы, охотники, не только кормим свои семьи, но и защищаем их от дикого мира. Этот волк порезал нам два стада и загрыз десять человек до того, как начались слухи о господской награде. Вопрос нужно решать кровной местью. Мудрые и повитухи говорят, что так поддерживается равновесие в природе. Ты убиваешь, потом рано или поздно убьют тебя. А если не убьют, то твоя задача – поделиться опытом, дать что-то следующим поколениям. Решение о поимке бестии принял не староста нашей деревни, а наш род. Мы не вернёмся домой с пустыми руками. Либо с черепом волка, либо сложим свои рядом с ним.
Золка задумалась, посмотрела на юношу. Взгляд его был стеклянным, словно от бессонницы.
– Ты уже не столь ловок, как прежде, – отец взял в руки кинжал и начал обтачивать его о лежащий под ногами камень. – Я могу отправить тебя с Золкой обратно, из своей деревни она отошлёт тебя домой с возницей.
– Не вздумай, – не дал вскочить девушке Рист; кажется, он начал оживать от своей апатии. – Папа, вместе ушли из дома, вместе вернёмся. Месяц в дороге, нужно будет, я ещё три месяца в дороге буду. Я не обуза... Нет, не обуза!..
Юнец поднялся с бревна и осмелился выпрямиться. Балнут услышал, как хрустнули его косточки. Сын встрепенулся, размялся – взгляд его прояснился, налился пламенем. Отец добродушно кивнул:
– Тот, кто прикрывает, никогда не будет обузой.
Двигались дальше. Рист всячески отказывался от помощи, стараясь не хромать и не подавать виду о своём здоровье. Балнут не настаивал: именно так мальчик превращался в мужчину. Превозмогая боль и рассчитывая только на себя.
Вдалеке показалась невысокая горная гряда, за которой скрывалось солнце. Во время привала Золка покинула сторожевой пост в подлеске и вернулась к спутникам.
– Знаешь, Балнут? – спросила она, скрестив руки на груди. – Долго размышляла, но в голове путаница. Почему бестия почуяла охоту и бежала прочь, а не затаилась? Даже кочевые животные для безопасности прячутся в укрытиях. Обычные волки себя так не ведут, как тот, за которым мы охотимся.
– Подумывал об этом, – кивнул зверолов. – Рист слышал от друзей, а те подслушали от баронского квартирмейстера, что давал объявление о награде за поимку зверя: бестия вырвалась с поводка самих герцогов и бросилась куда-то на север, в наши земли. Говорят, что это зачарованное животное, потому что какой-то отшельник поймал зверя и несколько месяцев держал взаперти втайне, пока бестия не выбралась и не загрызла его, о чём доложил староста ближайшей деревни. Простой зверь не выберется из хорошей клетки.
– Ты эту клетку не видел... – махнула рукой девица.
– Но я не верю в зачарованность, – словно не слышал Балнут. – Следы вполне обычные. Не за призраком же мы охотимся.
– След идёт от вашей деревни... – Золка поводила пальцами по горизонту. – Кажется, на север... Нет, на северо-запад, точно!
– Подожди, – Балнут поднял вверх указательный палец. – Мы с вами мыслим, как охотники, а его представляем жертвой. Но что будет делать охотник, за которого возьмётся другой охотник, посильнее?
Девушка и юноша переглянулись и пожали плечами, не зная ответа. Балнут посмотрел на едва скрывшееся солнце за гордой грядой на западе и продолжал:
– Все следы убийства, какие мы видели, принадлежали не голодному зверю. Беглецу. Он убивал не ради пропитания, а ради самозащиты. Инстинктивно. Мы находили растерзанный скот, перебитых диких птиц и зверей. Рысь явно порвали до появления волколака, а после боя он забрал добычу в логово.
Девушка и юноша задумались. Рист спросил:
– Так что ты думаешь, пап? Мы будем преследовать бестию, пока не сойдут снега?
– Нет, если не поставим себя на её место. Я прикинул в голове примерный путь, что проделан нашей добычей: на север, через леса и речушки. В нашем баронстве бестия поменяла курс, направилась на северо-запад. Почему? Река Эльра. Бестия искала мост ниже по течению.
– Да, раньше ты предполагал, что она не умеет плавать, – кивнул Рист.
– Её тянуло на север. Но как только она увидела очертания отдалённых гор, что высятся непроходимой стеной, то ей пришлось искать обходной путь. В твоих землях, Золка, бестия свернула на запад, – продолжал зверолов. – Некоторые животные при безумстве или изгнании из стаи часто стремятся догнать уходящее солнце. Если наш волк зачарованный, то есть не совсем обычный, а как раз сродни изгнаннику или больному, можно судить, что его ведёт инстинкт. Если он упёрся в горы на севере, то теперь его цель – догнать закат на западе. А на западе – водная гладь океана. И десятки рыбацких деревушек.
– Тупик, – кивнула Золка. – Он идёт к заходящему солнцу, но какое-то время будет бродить по долинке, ища путь дальше через гряду-полумесяц. Мы загоняем его в карман.
– Неужели оттуда не выбраться? – спросил Рист.
– Нет, я была там несколько раз, – отвечала девушка. – Гряда, за которой скрылось солнце, полумесяцем окружает небольшую долинку с редколесьем. Там очень крутые склоны, крупного зверья нет, только дикие козы. Пойдём по следам и загоним тварёныша в угол. Но нужно спешить. Кто знает, быть может, он раскопает какой-нибудь подземный ход, если магическое чутьё спасает его. Старухи говорят, что под горами древние прорыли сотни итт туннелей. Мы его тогда никогда не настигнем.
– Собираемся, – согласился Балнут.
***
До «кармана» добрались к ночи. Горная гряда окружала их мрачной стеной с тупыми вершинами. Балнут напомнил спутникам, что в таком месте нужно сохранять предельную бдительность. «Спать нельзя вовсе», поддержала лучница.
Следы начали двоиться на выходе из подлеска. Охотники с помощью фонаря и факелов изучали округу, стараясь не шуметь. Ветер подвывал, опускаясь в долину грохочущим рокотом. Кажется, вдалеке подливало. В непогоду вести охоту на бестию было куда опаснее.
– Очень много следов, – проговорил мужчина. – Кажется, волк даже не пытался подняться в гору. Бродил на одном месте, искал, куда ему идти.
– Несколько дней что ли бродил? – шепнула лучница.
– Думаю, я ошибся. Некоторые следы свежие и... Слышите?
– Да, козы, – отвечала девушка. – К северу от нас. Идём к ним? Может, их потревожили.
– Идём. Рист, прикрывай.
Перед леском простиралась голая полянка. На полянке посапывали небольшие животные. Нерастаявший снег хрустел под ногами людей. Их появление пробудило коз и заставило искать другую полянку для ночлега – снег захрустел сильнее. Балнут призвал спутников к тишине: среди хруста слышалось постороннее сопение. Незнакомое, опасное. Где-то в стороне деревьев, откуда они пришли, мелькали два крохотных красных огонька.
– Крупная тварь, – прошептал мужчина за спину. – Справа от меня.
– Там кусты, – тихо заметил Рист. – Пап, я легче, меньше шума. Пойду проверю.
– Не вздумай! – слегка повысил голос отец и сам отправился к постороннему источнику шума.
Балнут погасил фонарь, принюхался. Помимо запаха шерсти, каким обладали дикие козы, чувствовался чужеродный запах, отдалённо отдающий могилой или гнилью. Охотник выставил вперёд кинжал, а левой рукой прикрывался погашенным фонарём: незнакомое сопение было близко. Снег захрустел за спиной, козы уже находились далеко, значит, спутники окружали цель.
Тень мелькнула. Жёсткий хруст. Тварь приземлилась. Балнут определил на слух, что существо, хотя и было крупным, но весило не очень много. Не волк, всё же рысь или снежный барс. Слишком быстрое животное, нельзя подставлять Риста и Золку.
Свистнули стрелы, спутники успели среагировать, но Балнут почти не успел. В последний момент он пригнулся, его задело по касательной. Бестия прыгнула из ниоткуда и повалила зверолова на снежное полотнище. Балнут нащупал рядом фонарь, зажёг и направил туда, где пропала тварь. В кустах вечнозелёного дикого тиса показалось самое страшное, что он мог представить себе и чего точно не мог ожидать: голый череп, покрытый рубцами и потёртостями. Пустые глазницы наполнял магический красный огонь, наполненная клыками пасть с треском перекусила пойманную стрелу пополам. Балнут кувырнулся, тварь пролетела следом. Раздался дикий крик: заливался сын. Отец бросился на выручку, в свете фонаря увидел, как Золка пытается схватить волка-мертвеца за шею и оттащить от шеи Риста. Мёртвая хватка осталась при животном и после смерти.
Девушка ловко отскочила от клацнувших в её сторону клыков, Балнут с размаху врезал сапогом по черепу и успел вонзить кинжал в теменную часть головы. Бестия сверкнула глазами в его сторону, хватанула ногу, но из последних сил Рист, держась за кровоточащую шею, вонзил свой кинжал в шейный отдел твари. Подлетела Золка: втроём охотники с трудом, справляясь с болью, страхом и отвращением обездвижили мертвеца, а Балнут со всей мочи отделил череп от позвоночника мощными ударами, едва не сломав стопу. Рубиновые огоньки в глазницах потухли.
Отец кинулся к сыну, оборвал ткани охотничьего кафтана, попытался обвязать шею. У Риста не осталось сил ни сказать слова, ни пожать ему руку. Юноша истёк кровью на руках. Золка села рядом на колени, с трудом оторвала руки Балнута от покрытой кровью головы. Закалка сурового зверолова не выдержала, он взревел. Рёв его эхом отразился от горной гряды, и никто из большого мира не слышал всей горечи, что насыщала безымянную долинку в этот момент.
***
Графские гончие из ближайшего замка за неделю довезли охотников до столицы герцогства. Приехали на закате. Белокаменная громада, окружённая Снежной пущей, впечатляла Золку обилием фонарей, башен и шпилей, о чём она не помянула сообщить спутнику. Город был поистине огромным, здесь крутилась жизнь всего герцогства. Однако Балнута не волновало ничего. Он с трудом управлял конём, держа волчий череп, укутанный в плащ, при себе, а лук сына за спиной.
По городским улицам деревенских вели быстро, к самому дворцу. Внутри Золка не скрывала удивления от богатого убранства: вездесущих картинных галерей, статуй рыцарей и киноварного цвета занавесей под самый потолок. Гончие передали охотников местному вельможе, разодетому юнцу в шапочке и камзоле. Тот отвёл гостей в помещение цирюльников, где их разоружили, наскоро привели в порядок и отпустили дальше. Балнут ни на минуту не отпускал злополучный череп.
За огромными дверями юноша поклонился кому-то, что-то объявил, кажется, имена охотников. В ответ из глубины зала провозгласили своё, спутников позвали вперёд. Золка от нетерпения вцепилась в предплечье Балнута. Зубы девушки стучали так, словно она попала на зверский холод. Ни балконы-галереи слева над головой, ни стрельчатые окна справа, ни украшающие их узорчатые портьеры с вышитым символом герцогства – снежной розой – ничто не удивляло поникшего зверолова. Даже целая вереница застывших фигур в конце зала. Лишь центральная – молодая девица с необычайно аккуратным и живым лицом, тёмные локоны едва показывала накидка из кисеи – сидела на некоем подобии трона. Глашатай, что жестом остановил гостей у невидимой линии, представил присутствующим свою госпожу, Балнут даже не слушал. Взгляд его был стеклянным, смотрел он в пол перед собой.
– Поклонись! – прорычала Золка, склонившись и ткнув его локтем. – А ну!
Бывалый охотник опомнился, склонился. Дама посередине, которую Золка полушёпотом представила верховной герцогиней, выпрямилась и начала:
– Мы, дом Саргиноров, признательны вам за оказанную помощь в поимке и уничтожении опаснейшей бестии, что пробралась в сердце нашего герцогства из ужасных земель севера. Нам, верховной герцогине Нортирара, доложено: у вас есть доказательства, верно?
Балнут нехотя развернул плащ, положил череп на ковёр. Один из слуг владычицы – перепуганный вояка в гербовых доспехах – подошёл к черепу, перевернул его носком сапога, облегчённо вздохнул и доложил герцогине:
– Это он, ваша светлость. Я сколы на его клыках на всю жизнь запомнил.
Высокородная призвала подданного вернуться на своё место и продолжала:
– Как и было объявлено, за поимку или уничтожение бестии полагается высокая награда. Титул и земля. Мы, верховная герцогиня, замещающая на время отсутствия своего старшего брата, выносим...
Балнут начал приходить в себя. Он не выдержал и откашлялся. Девушка прекратила речь, обратив взор серебристых кошачьих пуговиц на гостей. Золка побледнела.
– Вам есть что сказать? – спросила герцогиня.
– Ваша светлость, – поклонился зверолов, – не велите наказывать. Нет нужды в высокой награде для меня. Прошу лишь... Оставить череп убиенного существа мне. Титул и земля послужат лучше сильному воину, а не слабому охотнику.
Золка удивлённо взглянула на него. Балнут продолжал смотреть в пол.
– А вы, девушка? – спросил камергер, получив кивок от госпожи. – Какую награду хотелось бы вам?
– Служба, ваша светлость, уважаемые млорды и мледи... – лучница согнулась в поклоне. – Я бы хотела стать вашим егерем. У меня нет семьи, я ничем не рискую, отправляясь сюда. Готова учиться и манерам, и поведению.
– Статная внешность, однако, – промурлыкала светловолосая дама в чепце рядом с герцогиней. – Вы бастард, девушка?
– Отец рыцарь, мледи, – ещё глубже поклонилась Золка. – Буду служить верой и правдой.
– Моя госпожа? – дама в чепце повернулась к юной деве.
Та сузила серебристые бусины и отвечала:
– Будем признательны, Зол... Золлана. Вы ведь будете не против благородного имени?
Балнута окончательно вырвало из оцепенения. Он косым взглядом ждал реакцию спутницы. Та словно помолилась про себя, но вновь склонилась в поклоне и сказала:
– Ваша светлость, я в вашем распоряжении.
– Господин... Гхм... – обращалась благородная к простолюдину явно впервые в жизни. – Балнут. Ваше желание о награде принято нами во внимание. Но, быть может, ещё что-то требуется вам?
– Разве что помощь вашего верного слуги, – зверолов поклонился и кивнул на камергера. – Более я не смею ничего просить у великой госпожи.
Герцогиня позволила себе легонько улыбнуться. Балнут старался не смотреть в её глаза – невероятно красивые, живые, но чужие, игриво-алчущие. Казалось, будто она насмехается над ним, будто знает о его горе.
– Из-за них... – проговорил Балнут спутнице после окончания приёма, уже в коридоре. – Это они привезли эту тварь с севера. Каждые несколько лет герцогство ходит в земли мёртвых, теперь у них сбежала дорогая игрушка. Значит, мертвецы существуют...
– Балнут, нет никаких доказательств...
– Золка... То есть Золлана, – осёкся охотник, глядя на переговаривающихся придворных вокруг, – я прочитал доказательства на её лице. Она была несказанно рада гибели чудовища. Я старше тебя, научился за жизнь читать эмоции животных. Эмоции людей для меня – не эмоции вовсе.
Она отмолчалась, опираясь спиной о колоннаду.
– Родная кровь утеряна, предки на том свете изведут меня... У меня остались три дочери, – продолжал зверолов. – Если я осмелюсь зачать ребёнка, если Всеотец смилостивится и дарует мальчика, то в годы его зрелости учить его будет старик.
– Меня то же учил старик! – выпалила она.
– Тебя учил лучший охотник из всех, кого знало герцогство, – сказал он, прижимая к груди укутанный плащом череп.
– И после его ухода должен остаться кто-то другой. Другой, что станет лучшим.
Балнут отмолчался, глядя на богато разодетых придворных. Многие кивали на них, на чужаков. Но ему было всё равно, ни одна сплетня не могла задеть разбитое сердце.
– Не могу сказать, что моя история окончилась хорошо, – заговорил он. – Но твоя – да. Поверь, я рад за тебя. Надеюсь, ты не допустишь, чтобы из дворцовых застенок сбежало ещё одно чудовище. Прощай. Если будешь на охотах в родных землях, заглядывай в Лерлицу. Надеюсь, старший придворный егерь сильнейшего дворянского рода королевства не забудет простого охотника.
– Но я только поступаю на службу... – не поняла она.
– Звание – не всегда бумажка. Иногда – это поступки, иногда – правильные слова.
Он поцеловал её в лоб, она его в щёку. Обнялись ещё раз и расстались. Казалось, навсегда.
У камергера Балнут на выходе из зала попросил принести особую часть награды. Статный мужчина в сюрко по возвращении не выдержал и спросил:
– Зачем вам дорогие свечи, мессир? Непростые, у них пламя отливает рубиновым светом.
– Только так я справлюсь с утратой. И приму важное решение в будущем, господин, – отвечал охотник, приняв коробочку с даром. – Гончие отвезут меня домой?
– Утром. Для вас подготовлена комната среди придворных. Следуйте за мной.
***
Дочери проводили удивлёнными взглядами уехавших всадников с гербами на туниках. Балнут обнял и поцеловал каждую, но когда они осознали, что брат не задерживается, то бросились в страшные слёзы. Вирра встретила мужа у печи. Увидев, что Балнут положил второй лук на постель Риста и помолился про себя, слёзы настигли и её.
Очередным днём после возвращения, когда женщины понемногу начали привыкать к отсутствию в доме второго мужчины, охотник сидел на лавке и разглядывал свой трофей. На стене между двух окон висел волчий череп. На ниточках к его пасти охотник привязал обломки стрелы, а в глазницы вставил свечи. Вокруг черепа дочери помогли соорудить нечто, похожее на висячий сад. Именно таким Балнут запомнил первую встречу с чудовищем.
В тот же день жена сообщила, что у соседского «ребёнка» отца недавно задрал медведь. В отсутствие лучшего охотника и его сына живность вокруг деревни Лерлица начала вести себя агрессивно. Балнут отмалчивался, когда Вирра уговаривала взять «дитя» на воспитание, выучить, подготовить к защите деревни. Однажды муж выпалил:
– Чужое дитя не возьму!
Жена перестала донимать.
Две глазные впадины волка пылали ядовито-кровавым закатом довольно долго. Хозяин регулярно менял свечи до тех пор, пока запас не подошёл к концу. Однако одним из летних дней, когда Балнут в очередной раз собрался на охоту, приехал гонец с целой коробкой новых свечей и словами от благодетеля:
– Не позволяй пламени потухнуть, дорогой друг. Скоро заеду.
Когда всадник уехал, Балнут, держа подарок в руках, поймал взглядом соседскую дочь. Моложе его самой младшей. Семилетняя девочка неуверенно держала в руке лук и удивлённо разглядывала то уехавшего всадника, то охотника.
– Всеотец, не дай мне сплавить ещё одно «дитя» к герцогам... – выдохнул мужчина, пригласив девочку в дом.
Автор: Константин Романов
Источник: https://litclubbs.ru/writers/8966-pokolenijam.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: