Первая подработка нашлась быстро — кассиром в круглосуточном мини-маркете у метро. Ночная смена. Работа без опыта. Оля молча кивнула хмурому хозяину, когда тот сказал про черную зарплату и вычет за порчу товара.
— Смена с десяти вечера до шести утра. Касса, полки, уборка. За опоздание — штраф. За недостачу — вычет из зарплаты. Знаешь — уволю сразу, — бубнил он, открывая ей кассу. — Документы не нужны. Наличными в конце недели. Поняла?
— Поняла, — ответила Оля. Надела неудобный, грязный фартук. Трудоустройство матери-одиночки начиналось здесь. Среди полупустых полок и запаха дешевого пива.
Ночь тянулась мучительно. Ноги гудели. Глаза слипались. Покупатели — редкие, мутные от ночи или выпивки. Оля механически пробивала чеки, выдавала сдачу, следила за камерами. Мысли крутились вокруг цифр: пени по ипотеке росли. Алименты Андрей пока не платил. Старый знакомый Андрея молчал. Это пугало больше всего.
Под утро, когда город только начинал шевелиться, в магазин ввалился мужчина. Крупный, в спортивном костюме, с золотой цепью на шее. Явно не за покупками. Подошел прямо к кассе. Оля почувствовала холодок страха.
— Ты Семенова? — спросил он тихо, но так, что мурашки побежали по спине. — Ольга. Жена Андрея.
— Да, — еле выдавила Оля. Рука сама потянулась под прилавок, к тревожной кнопке. Хозяин предупреждал: воры, хулиганы.
— Передай своему бывшему, — мужчина положил ладони на прилавок. Крупные, с белыми шрамами на костяшках. — Что срок его долга истёк. С процентами теперь полтораста. Он знает. Или… — он наклонился чуть ближе, — или мы сами с ним поговорим. Жестко. И не только с ним. Понятно? Дочка у тебя, говорят, есть. Школа рядом?
Сердце Оли упало в пятки. Угрозы коллекторов. Реальность, пахнущая потом и дешевым одеколоном.
— Я с ним не живу. Не общаюсь. Его долги — не мои, — проговорила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — По закону. У меня судебное решение о разделе имущества и долгов. Вот копия. — Она протянула бумагу из папки под кассой. Наталья Юрьевна настояла: носить с собой. Мужчина лениво глянул, усмехнулся.
— Закон? — Он скомкал бумагу, бросил на пол. — Мне твой закон как собаке пятая нога. Деньги нужны. Твои проблемы, где их взять. От мужа или от тебя — мне все равно. Через неделю приду. За деньгами. Или… — он кивнул в сторону школы, видимой из окна магазина, — сама понимаешь. Встречу дочку после уроков. Передай Андрею.
Он развернулся и вышел. Оля стояла, вцепившись в край прилавка. Пальцы побелели. Опасность для ребенка. Худший кошмар. Надо звонить Наталье Юрьевне. И в полицию. Но что они сделают? Слово против слова. А этот человек… он не блефовал.
Приемная службы судебных приставов. Очередь. Духота. Оля заполняла бумагу о розыске доходов должника — Андрея. Для взыскания алиментов.
— Работает официально? — спросила пристав, женщина с усталым лицом, просматривая заявление.
— Да. Инженер в «ТрансСтройПроект».
— Адрес прописки? Там живет?
— Нет. Живет… не знаю точно. Снимает комнату, кажется.
— Номер счета в банке? Карты?
— Не знаю. Он все менял после… нашего разрыва.
Пристав вздохнула, поставила печать.
— Исполнительный лист на алименты вынесен. Будем работать с его работодателем. Удержат по закону. Но… — она посмотрела на Олю, — если он сменит работу, скроется, будет получать зарплату в конверте — это усложнит взыскание. Уклонение от алиментов — уголовка, но это долго. Будьте готовы, что деньги придут не сразу и не полностью. Ищите его сами. Фиксируйте доходы, если узнаете.
Оля вышла, сжимая копию постановления. Помощь приставов была формальной. Надежда только на себя. И на то, что Андрей не опустится до полного уклонения от алиментов.
Вечер. Мамина квартира. Катя делала уроки. Марья Степановна штопала носки. Оля считала деньги — первую, черную зарплату. Гроши. Хватит на гречку, макароны, дешевое мясо на котлеты. На коммуналку — только часть. На ипотеку — ничего. Просрочка по кредиту превращалась в снежный ком.
— Мам, — Катя отложила тетрадь. — Сегодня… ко мне подошел дядя возле школы. Спросила, как меня зовут. И чья я дочка. Я испугалась. Побежала.
Оля побелела. — Какой дядя? Описывай!
— Большой. В синей куртке. С золотой цепочкой. Голос хриплый…
— Кредитор Андрея. Или его люди. — Оля вскочила, схватила телефон. Надо звонить в полицию. Писать заявление. Защита ребенка от коллекторов. Теперь это главное.
— Бабушка, — Катя прижалась к Марте Степановне. — Они плохие?
— Плохие, внученька, — мать Оли обняла девочку, гневно глядя на дочь. — Но мы тебя не отдадим. Никому. Оля, что будешь делать? Надо Катю из школы забирать. Одну не пускать!
— Знаю, мам. Завтра пойду к директору. Объясню ситуацию. Пусть посторонних не пускают. А после уроков буду встречать сама. Всегда. — Оля набрала номер участкового. Рука дрожала не от страха, а от ярости. Андрей втянул их в свою долговую яму. Теперь угроза касалась Кати.
Андрей стоял у подъезда маминого дома. Пьяный. Шатался. Увидев Олю, идущую с Катей, бросился к ним.
— Оль! Катюша! — запах перегара ударил в нос. — Слышал… эти… к тебе приходили? К Кате? Я их разорву!
Оля оттолкнула его, прикрыв дочь.
— Отойди! Твои проблемы стали нашими! Твои долговые обязательства — теперь угроза моему ребенку! Где деньги? Отдал им? Нет? Тогда чего ты орешь?
— Я не знал, что они так… к детям… — он заплакал, пьяными слезами. — Я решу! Зарплату за сентябрь получу — все отдам! Я устроился на вторую работу! Гружу вагоны!
— Твоя сентябрьская зарплата уже должна уйти на алименты, — холодно сказала Оля. — По решению суда. Через приставов. А твои долги — твоя головная боль. Уйди. И если эти люди еще раз подойдут к моей дочери, я подам заявление не только на взыскание алиментов, но и за угрозы жизни ребенка. С твоими показаниями о долге. Тебя посадят. Или они тебя сломают. Выбирай. Убирайся с глаз долой.
Она увела Катю в подъезд. Дверь закрылась на кодовый замок. Андрей бил кулаком в железо, что-то хрипло кричал. Потом стих. Слышно было, как он сполз по стене, всхлипывая. Последствия его поступков настигли его самого. Но Оле не было жалко. Только страх за Катю и злость. Финансовое выживание усложнилось криминальной угрозой.
Звонок от Натальи Юрьевны прозвенел, как набат.
— Ольга, плохие новости. Банк подал иск о взыскании задолженности по ипотеке. И о принудительной реализации залога. Проще говоря — продажа квартиры с торгов. Суд через месяц. Шансы… минимальны. Если не погасим долг и пени до суда — потеря жилья неизбежна. Твои действия?
Оля смотрела на Катю, спящую на диване. На мать, молящуюся в углу. На пустой холодильник. На свои руки, потертые от ночных смен в магазине. Ипотечный кошмар стал явью.
— Бороться, — тихо, но четко сказала она в трубку. — До конца. Искать все варианты. Реструктуризация долга, отсрочка платежей, помощь соцслужб. Продать все, что можно. Кровь из носу, но квартиру не отдам. Это наш дом. Единственный. — В голосе не было паники. Борьба за жилье стала вопросом жизни. Не было выбора. Только вперед.
Начало: — Где твоя зарплата за август?! — жена Ольга в упор посмотрела на мужа, перестав улыбаться (1/4)