Автобус трясло на разбитой дороге. Катя притихла, уткнувшись лицом в мамин бок. Оля смотрела в темное окно, не видя улиц. В голове крутилось одно: ипотека. Двадцать третьего числа — через неделю. Тридцать тысяч. Где взять? Коммуналка — еще тринадцать. Продукты… Хотя бы на неделю.
Дверь квартиры мамы открылась быстро. Марья Степановна, в старом халате, сразу поняла — беда. Глаза Оли были сухими и огромными, Катя — заплаканная.
— Оленька? Катюша? Что случилось? — Мать отступила, пропуская их. В прихожей пахло лекарствами и пирогами. Уютом, которого не было в их пустой квартире.
— Всё, мам, — голос Оли сорвался. Она поставила сумку. — Всё кончено. Он… он спустил всю зарплату. Отдал какому-то старому знакомому. Солгал. Нам не на что жить. — Она не плакала. Говорила ровно, словно докладывала о поломке стиральной машины.
Марья Степановна ахнула, схватилась за сердце:
— Весь август? Андрей? Не может быть! Он же… казался таким надежным…
— Казался, — отрезала Оля. — Надежным не был. Обманывал. Долги скрывал. Теперь у нас финансовая пропасть. Кате нужны кроссовки, старые развалились. В школе стыдно. А купить не на что. Ни копейки.
Она рассказала все: про пустой холодильник, про картошку, про ложь про бухгалтерию, про его панику и признание. Мать молча слушала, лицо становилось все жестче.
— Сию минуту переодевайтесь, — скомандовал она, когда Оля замолчала. — Катюша, иди в ванну, умойся. Оля, чай пить будем. С пирогом. А потом думать станем. Голова на то и дана.
Начало: — Где твоя зарплата за август?! — жена Ольга в упор посмотрела на мужа, перестав улыбаться (1/4)
Утро встретило Олю звонком на старый мамин телефон. Андрей.
— Оль? Это я. Послушай… — голос хриплый, виноватый.
Оля молчала. Держала трубку.
— Я… я все понял. Ужасно поступил. Клянусь, больше никогда! Я уже ищу, где занять. Верну тебе деньги. Все до копейки! Приведу сегодня же! — Он говорил быстро, сбивчиво. — Вернись, пожалуйста! Катюша где? Скажи ей, папа любит ее очень!
— Где ты возьмешь? — спросила Оля ледяным тоном. — У кого займешь? У того же, кому нашу зарплату отдал? Чтобы потом нам с Катер еще и твой новый долг отдавать?
— Нет! Я… я у коллег попрошу! У Сашки! Он поможет! — запаниковал Андрей.
— Не надо, — Оля говорила четко, словно гвозди забивала. — Твои долги — твои проблемы. Наши пути разошлись. Не звони сюда. Не тревожь маму и Катю. Решай свои финансовые трудности сам.
— Оль, подожди! Не вешай… Она положила трубку. Руки дрожали. Но не от жалости. От злости. От осознания, что он опять врет. Коллега Самка жил в кредитах сам. Никто бы ему просто так тридцать тысяч не дал.
***
Юрист, знакомая Марьи Степановны, Наталья Юрьевна, принимала в крошечном кабинете возле рынка. Бумаги, папки, запах пыли и кофе.
— Ситуация тяжелая, Ольга, — Наталья Юрьевна сняла очки, протекла переносицу. — Супружеские долги. По закону, если долг взят в интересах семьи — общий. Этот твой… ремонт машины после аварии? Был ли он нужен для семьи?
— Машина — его. На работу ездил. Но авария — по его вине. Пьяный был? — спросила она прямо.
— Не знаю. Он говорил — нет. Но кто его теперь проверит.
— Тогда это его личный долг, — резко сказала Наталья Юрьевна. — Особенно если он брал деньги тайно, не ставя тебя в известность. И тем более, если потратил зарплату семьи на его погашение! Распределение долгов при разводе будет на нашей стороне. Но нужны доказательства. Расписка у него есть? Свидетели?
— Не знаю, — Оля сжала руки. — Он боялся, что тот человек в суд подаст или на работу позвонит. Наверное, расписка была.
— Надо выяснить. Имя, фамилия кредитора? Сумму?
— Не сказал. Только «старый знакомый», «с прошлой работы».
Наталья Юрьевна тяжело вздохнула:
— Сложно. Но попробуем. Первое: подача на алименты. Сразу. Пока он официально работает. Процент от зарплаты. Это хоть какая-то гарантия для Кати. Второе: раздел имущества. Квартира в ипотеке? Кто платил первоначальный взнос?
— Я. Мои накопления. И платим… платили пополам. Но его доля платежей ушла на его же долг! — голос Оли дрогнул от несправедливости.
— Фиксируйте все платежи по ипотеке за последние годы. Выписки из банка. Ваши переводы. Докажем его неучастие в семейном бюджете. Третье: супружеские долги. Если найдем старого знакомого — отлично. Если нет — сложнее, но шанс оспорить его долг как личный есть. Главное — не подписывать ничего с ним! Ни расписок, ни соглашений! Особенно о том, что знала о долге! Понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Оля. В голове гудело: алименты, выписки, банк, суд. Юридическая волокита. Ее новая реальность.
***
Магазин у дома. Оля выбирала самую дешевую гречку, макароны, тушёнку. Катя смотрела на полку с йогурта.
— Мам, можно? — спросила она тихо.
— В другой раз, зайка, — Оля потянула ее дальше. — Купим молоко. Сварим кашу. Вкусно будет.
— А папа… он нам денег не пришлет? Обещал же…
— Папа… решает свои проблемы, — Оля набрала воздуха. — А мы с тобой справимся. Вот купим хлебушка свежего. И домой.
У кассы она отсчитал последние бумажные деньги — сдачу с маминой пенсии. Карта лежала пустая. Отсутствие денег на еду — это было физически. Как удар под дых.
***
Звонок в дверь маминой квартиры вечером. Андрей. Бледный, помятый, в той же рубашке. В руках — пакет с яблоками и шоколадкой.
— Оль… Катя… — он попытался заглянуть в квартиру. — Пустите? Поговорить. Хотя бы с дочкой.
Оля вышла на лестничную площадку, прикрыв дверь.
— Говори. Быстро.
— Я… я устроился на подработку. По ночам. Грузчиком. Начну завтра. Обещают платить сразу, наличными. Часть — тебе. На Катю. На еду, — он протянул пакет. — Возьми, пожалуйста. Хотя бы это.
— На подработку? А твоя основная работа? Зарплата там когда?
— В пятницу… должны. Но я отдам им часть сразу, за прошлый долг перед ними… а остальное… — он запутался.
— Остальное — опять на свои нужды? На сигареты? На пиво с теми же грузчиками? — Оля не взяла пакет. — Нет, Андрей. Это не решение. Ты не понял главного. Дело не только в деньгах за август. Дело в доверии. Его нет. Ты уничтожил его. Как семья мы больше не существуем. Кредит доверия исчерпан. Алименты через суд — вот твой путь участия в жизни Кати. Больше ничего мне от тебя не нужно.
— Оль, дай шанс! — он схватил ее за руку. — Пойдем к психологу! На семейную терапию! Я изменюсь!
Оля резко освободила руку.
— Терапия нужна была тогда, когда ты впервые задумал скрыть долг и соврать о зарплате. Сейчас поздно. Уходи. И не приходи без повестки из суда. Или вызова от пристава по алиментам.
Она повернулась и закрыла дверь. Защелкнула замок. Прислонилась к косяку. Слушала, как он еще минут пять стоит за дверью, потом медленно уходит. Катя смотрела на нее из комнаты большими глазами.
— Это папа?
— Да. Ушел. Не бойся, он больше не придет просто так.
Попытка примирения провалилась. Оля знала — будут уговоры по телефону, слезные СМС. Надо менять номер. Еще одна задача.
***
Банк. Окно «Ипотечное кредитование». Молодой менеджер с безразличным лицом смотрел на выписку.
— Просрочка по июньскому платежу, гражданка Семенова. Три дня уже. Пени капают.
— Я знаю, — Оля вздохнула. — У меня… семейные обстоятельства. Муж скрыл зарплату. Мы расходимся. Я подала на алименты, но это не сразу. Есть ли программа… отсрочки? Реструктуризация?
— Реструктуризация — при подтверждении потери дохода. У вас есть справка об увольнении? Или о снижении зарплаты?
— Я… я уволилась. Сейчас ищу. Но у меня ребенок! Ипотека на двоих оформлена! Он должен платить свою часть!
— По закону, банку все равно, кто платит, — менеджер отодвинул бумагу. — Платеж должен вноситься полностью и в срок. Если плательщики не справляются — продажа квартиры с торгов. Чтобы погасить долг. Варианты: платите, продаете квартиру сами и погашает кредит, или ждете изъятия жилья. Или… — он посмотрел на нее оценивающе, — ищите способ. Быстро. Пени растут.
Оля вышла на улицу. Солнце слепило. Угроза потери жилья висела тяжелым грузом. Продать квартиру? Куда идти с Катер? К маме в однокомнатную? На что купить новое жилье? Ипотечный тупик. Надо искать работу. Любую. Официальную. Срочно. Трудоустройство матери-одиночки — единственный выход.
***
Катя сидела на мамином диване, теребя подол платья. Лицо было серьезным.
— Мам, а мы теперь бедные? — спросила она вдруг.
Оля, составлявшая резюме на стареньком ноутбуке, вздрогнула.
— Почему ты так думаешь?
— У бабушки мало еды. И ты все время грустная. И папа не приносит денег. И кроссовок новых нет. Я в старых хожу, они дырявые. Девочки смеются.
Оля закрыла ноутбук. Подошла, обняла дочь.
— Мы не бедные, зайка. Мы… в сложной ситуации. Папа поступил плохо. Но я найду работу. Купим тебе и кроссовки, и все, что надо. И свою квартиру не отдадим. Обещаю. Просто нужно время. И терпение. Ты поможешь мне?
Катя кивнула, прижалась к ней.
— Помогу. Я рисовать могу. Картинки продавать? — она показала на свой детский рисунок — яркое солнце над домом.
Оля засмеялась, первый раз за много дней. Искренне.
— Пока не надо, солнышко. Учись хорошо. Это твоя главная работа. А деньги… я заработаю. Финансовые проблемы семьи — это моя забота. А ты будь просто ребенком.
Она снова открыла ноутбук. Вбила в поиск: «Вакансии офис-менеджер срочно». Потом: «Работа с ежедневной оплатой». Потом: «Помощь матерям-одиночкам». Поиск выхода только начинался. Впереди были звонки, собеседования, отказы, возможно, унижения. И борьба. За квартиру. За достоинство. За будущее Кати. Бытовая борьба после развода стала ее новой работой. Смены — круглосуточно. Зарплата — выживание. Но назад пути не было. Только вперед. Шаг за шагом. С пустым кошельком, но с полной решимостью. Жизнь после финансового предательства требовала железной воли. И Оля собрала ее в кулак. Всю, до последней капли.