Кукушки. Глава 44
Иному человеку нигде места нет, отец её мотылялся туда-сюда, да и сгинул в огненном чреве спасая чужого сына. А теперь вот и дочь его всё никак места себе не сыщет, хотя внешне всё и благополучно у неё: дом, семья, ребятишки, муж, как полагается, а гляди ж всё неладно да завидки берут.
Глава 43
Возьмём к примеру, Устинью, ни рыла, ни кожи, из всех достоинств только и имеется умение шкуры выделывать, а гляди-ка присох к ней Анфим, враз не оторвать. Злилась Епифарья и злость свою на близких вымещала.
-До чего ж ты невозможная стала, -пеняла ей Пелагея, - чисто пёс цепной на всех бросаешься, не укусишь - день напрасно прошёл. Вот чего ты к мальчонке привязалась? Играется опять где-то.
Епифарья, приложив руку ко лбу высматривала старшего сына Савву, которого отправила с поручением, а того и след простыл. Непослушный пострелёнок всё и норовил, уличив свободную минутку, сбегать к друзьям.
-Вам бы, матушка указания раздавать да советы, чай своя голова на плечах имеется – с досадой бункнула она, подходя к матери, сидевшей на завалинке. Несмотря на жаркий день была она в душегрее и теплых носках, ибо мёрзла постоянно, говоря, что старая кровь и не греет её вовсе.
-Эх смертонька моя, подзадержалась где-то, - вздохнула та, поежившись от ласкового, теплого ветерка, пробежавшегося по двору, - мочи нету эту жизнь терпеть!
-Успеешь ещё в райских кущах порасхаживать, ты вот мне лучше скажи, как человека можно на тот свет извести, да так, чтобы никто не узнал?
-Что ты, Епифарья, - мать даже сидя отшатнулась от неё, словно невидимая сила её отодвинула, - Господь с тобой, разве можно о таком спрашивать? Грех - то какой!
-За грехи ты мне не рассказывай, на службе достаточно об этом говорят, -отрезала дочь, -жизнь длинная, враз не угадаешь, что пригодиться может! Хоть и посильнее я тебя буду в знаниях-то, но кое-что ещё от меня укрыто, словно пеленой какой, вот бы её снять!
-Окстись, ведь лечим мы тело с молитвою и травами, а всё остальное от диявола, а с ним шутки плохи, зазеваешься и в миг душу продашь!
-Сказками этими ты дитёв пужай, а мы пуганные, забыла ужжо, как привораживала, да подклады делала? Как беспутные бабы к тебе бегали, чтобы от нежеланного дитя избавиться, как мужики захаживали, чтобы уд своей потешить? Нет уж, маменька не может далеко от дерева яблочко падать, если отец рыбак, то и дети в воду смотрят, так что будь добра знания свои до конца мне передать! Сестрам моим дара твоего не досталось, а я свой до капли выпью! Хочу, чтобы люди ко мне на поклон ходили, в пояс кланялись, да уважали!
-По делам твоим и награда будет, - тихо сказала Пелагея, ещё сильнее замёрзнув от слов дочери, одному Богу известно, каков результат будет, плохие дела и поступки рано или поздно приведут к ответу и расплате, а хорошие обязательно будут вознаграждены.
-Не вижу я, чтобы ты при дворце жила! Приживалка у родной дочери! Таков твой результат?
-Видать сильно я грешна перед Богом, раз он мне такую дочь дал в наказание, оттого и спешу к нему я, чтобы в царстве небесном отмолить все твои прегрешения. Ох, Епифарья, и длинен твой язык, как бы окараться за него не пришлось! Гляди-ка, а вон и Савва бежит, наигрался малец, -сказала Пелагея, спешно переведя всё внимание на внука, бежавшего по деревенской дороге. Иногда ей очень не хватало Любавы, которая ещё давно увидела червоточинку в её дочери и умела пресекала все её хотелки и разговоры на корню. Слушая, как дочь отчитывает сына, думала с тоскою она, что как только не станет её на этом белом свете, Епифарья развернется по полной, разрушая при этом не только себя, но и всё вокруг.
Феоктиста осторожно выглянула из-за амбара, зорким взглядом пробежавшись по пустому двору, мужики уехали в поля, мать подалась по гостям, а дед, опираясь руками на батожок задремал на завалинке. Никто не мешал маленькой проныре совершить то, что она задумала. Помня недавнюю свою встречу с деревенскими ребятишками и мальчишкой, с легкой руки которого её искупали в дорожной пыли, Феша решилась на побег в деревню.
Не то чтобы девочка никогда не бывала в Кокушках, даже живя в отдалении от неё, вся семья приходила на службы в молельню. Но одну её никогда в деревню не отпускали. Во-первых, жили кокушенцы своими толками и редко меж собой общались, во-вторых, времени для встреч особо и не было и взрослые и детишки с утра и до вечера были заняты делом, в –третьих, отделившихся и преуспевших Костоламовых в деревне откровенно не любили. Им отчаянно завидовали и не упускали случая перемыть косточки всей семье. Но и побаивались тоже.
Один Дмитрий Иванович чего стоил, жилистый старик легко мог не только ответить обидчику славами, но и наподдать на дорожку под мягкое место. При встрече ему кланялись и улыбались, пряча кукиш за спиной и старались как можно быстрее закончить с ним разговор, опасаясь умного и цепкого его взгляда. Кое-кто помнил ещё его висельницы и людей на них болтающихся, а кто-то не забыл, что был он когда-то стрельцом.
Не оглядываясь бежала Феша по дороге, шедшей по степи от их дома к Кокушкам. Мягко шлепали босые пятки по пыли, пачкающей край её сарафана. Заливались в небесной сини птицы, яркое солнце ласкало степные травы и макушки берез, прозрачной рощицей растущих возле деревни. Взрослых на пустых улицах не было и только громкие детские голоса разносились с берега Бешкильки.
Здесь собрались те, кто был оставлен по присмотру за малышами, да и они тоже были тут, игрались на песочке в тени высокого, обрывистого берега. Старшаки купались, прыгая в воду с плотиков, резались на песке в ножички и просто валялись в прохладе речных кустов. Это была их временная передышка, ведь уезжая из дома родители раздавали им кучу поручений, помимо того, что они должны были присматривать за своими меньшими братьями и сестрами.
Осторожно ступая, притормаживая на крутом спуске ногами, Феша спустилась к реке. Ребятня вмиг замолчала, десятки удивленных глаз уставились на девочку.
-Гляньте кто к нам явился! Поперешница! Помните, как она в прятки с нами играла? Трупёрда, никого разыскать не могла! Чего тебе надо? –Савва, а это был он, ухмыльнулся, видя её растерянность.
-Поиграться с вами пришла, пока дедка спит, -ответила ему девочка, по привычке поправляя волосы, постоянно выпадавшие из-под платка.
-Ишь ты, игрунья какая нашлась! А ведь мы абы кого в игру не берём! Только если нам подарок принесут, тогда да с превеликой душой! – сказал он, оглядываясь на других ребятишек, полукругом выстроившихся за ним на берегу.
-А что принести? –спросила Феша.
-Дай -ка подумать, - мальчик сделал вид что задумался, хмурил брови, чесал голову, уводил глаза к небу, и наконец, выпалил:
-Туес меда, краюху хлеба, пряников побольше, пирогов и булок.
-А если принесу всё это, возьмете меня в сотоварищи? –Феша очень боялась забыть что-то из перечня и мысленно его повторяла вновь и вновь.
-С таким-то богатством, да и не взять? Как можно? Когда ждать –то тебя? Сейчас сбегаешь или завтра придёшь? –спросил Савва.
-Завтра, -прошептала девочка, с тоской глядя на резвящихся в воде детей, -в это же время приду, -пообещала она, разворачиваясь и карабкаясь по склону наверх.
Всем запасы семьи хранились в амбаре. Здесь, в темноте и прохладе стояли туеса с медом, хранилась мука, висело под крышей вяленное мясо и ещё много чего вкусного и нужного для большой семьи. Распоряжалась всем этим богатством Устинья, она, как большуха, вела подсчет и оценивала запасы. Ключ от амбара всегда находился при ней, но в случае необходимости и Анфим и Дмитрий Иванович имели в амбар доступ.
Хоть и мала Феоктиста, но умна и изворотлива, уж очень ей хотелось к деревенским ребятишкам в игру попасть. Ночью, когда родители спали, выкрала она тихонько ключ от амбара, лежавший поверх сарафана маменьки, да тихонько, крадучись вышла из избы.
Худым делам сам черт помогает, потому что Дмитрий Иванович, мучавшийся стариковской бессонницей, спал беспробудным сном, не ведая, что добавила ему в кашу внучка макового отвара. Туес с медом благополучно перекочевал в огород, укрытый на гряде с репой. Темно во дворе, хоть глаз выколи, страшно, а тут ещё волк под ногами путается, тенью скользит в ночной тиши.
-Тьфу на тебя! –выругалась Феша, совсем как взрослая, увидев его, -разлямзя этакая, испужал-то как! Волк тихо фыркнул, словно отвечая на бранные слова и сопроводил девочку до крыльца. Отжав мокрый подол сарафана, она погладила его по голове и поднялась по крыльцу.
Пряники, хлеб и булочки хранились в ларе, в сенках. Летом топили печь не часто, как правило раз-два в неделю, разом выпекая запас хлеба на несколько дней. Калачи укрывали тканью, мелкие изделия прятали в плетенных корзинах с крышками.
С утра Костоламовы засобирались на покос. Находился он на дальних угодьях, поэтому выехали они ранным- рано, оставим на хозяйстве лишь Фешу и Дмитрия Ивановича. Тот, едва продрав глаза от беспробудного ночного сна опять закемарил в тени сараев, оперевшись головой на его стену.
Довольная Феша нагрузив корзинку хлебом и пряниками, подхватив тяжелый туес с медом поспешила в деревню. Рвался за ней предусмотрительно закрытый в стайке волк, царапая когтями дверь, но усыпленный новой порцией отвара Дмитрий Иванович ничего не слышал.
-Пришла? –довольно сказал Савва, глядя, как взмокшая от ноши девочка выкладывает на траву принесенное угощение.
-Налетай, братва! –скомандовал он и тут же прикрикнул на рванувших к еде ребятишек, -а лоб перекрестить? Забыли?
Феша смотрела как исчезают в весело жующих ртах принесенное ею угощение и всё ждала, когда же и её пригласят к импровизированному пиру, но этого не произошло.
-Хорошо пополдничали, -довольно сказал Савва, черпая ладонью воды из реки и выпивая её, -теперича можно и поиграться, эй ты, дочь скорняка, подойди-ка! –скомандовал он и продолжил, когда Феша подошла к нему поближе:
-Купаться с нами пойдёшь?
-Пойду! –согласилась та.
-Давай так, мы искупнемся, а ты за дитями на берегу присмотришь? –предложил он, -а опосля нас, ты купаться пойдешь и мелюзга с тобою? Согласна?
Девочка мотнула головой, чувствуя некое беспокойство, чудился ей в этом предложении некий обман, но покорно согласилась, радуясь, что ребятишки приняли её в свою кампанию. Сидя на берегу, смотрела она как полощутся в реке девчата, прячась от мальчишек в воде, поближе к кустам, а те ныряют с плотков в прохладную воду, демонстрируя друг другу своё мастерство. Она же вытирала подолом сарафана сопливые носы своих подопечных и лепила куличики из песка, развлекая малышню.
Девочке тоже хотелось купаться, прыгать в воду или хихикать с девчонками, похожими на русалок с распущенными волосами. День неумолимо шагал к ночи, когда наконец, накупавшись ребятня вновь собралась на берегу.
-Можешь искупаться, -милостиво разрешил ей Савва, -только мелюзгу с собой возьми, пусть на мелководье побразгаются, а мы вещи твои посторожим. Оставшись в белой, нательной рубахе Феша, собрав вокруг себя голопузых малышей ступила в мелководье у берега.
Про купание пришлось забыть, ребятишки расползлись в воде, как водоросли и ей пришлось смотреть за ними, тогда как Савва и компания, повернувшись к ним спиной, вновь трапезничали. Она сама не заметила, как один мальчишечка, подхваченный волной, от поднявшегося ветра вдруг оказался на середине реки, которая несла его прямо в воронку закрутившейся в воде. А увидев, вскрикнула страшно и всплеснув руками, не задумываясь, бросилась за ним. Плавала она неважно, но так как росла с братьями, всё же умела и из последних сил, подплыв к воронке, успела схватить за волосы уходившегося водой ребенка. А дальше силы девочки закончились и её потащило течением, она то видела зеленую муть воды, то мелькало голубое небо, слышала крики, метавшихся по берегу детей.
Рука, державшая малыша за волосы, онемела, но тут кто –то с силой потащил её прочь, вцепившись в подол нижней рубахи. У берега её перехватил бледный Савва, помогая выбраться на землю. Волк, рыча и скалясь отряхивал с себя воду, а запыхавшийся от бега Дмитрий Иванович пытался разжать её руку.
-Отпусти, дитя свою ладонь, малышу треба помочь. Он подхватил ребенка, пальцем проверил рот, нет ли в нем песка или тины и перекинув через колено, принялся стучать того по спине, выгоняя из его легких воду. Пришедшая в себя Феша, дрожа от холода села на песке, наблюдая за тем, как её дед спасает ребенка.
Бледный Савва ревел, ведь это был его младший братик, за которым он должен был смотреть. Глядя на него разревелись и другие. Ребенок всё не дышал и не дышал и казалось, что воздух вокруг уплотнился, не давая никому сделать и вздоха, как вдруг он шевельнулся и громко заплакал.
-Слава тебе, Господи, живой, -сказал Дмитрий Иванович без сил валясь на песок. Все вокруг закричали, радуясь тому, что обошлось, а волк облизывал израненные дверями, которые он пытался открыть, лапы, уйдя подальше от людей.
-Деда, как ты меня нашёл? –бросилась к нему Феша, пытаясь помочь ему встать.
-Волк привёл, вырвался из стайки и разбудил, ежели не он, лежать бы тебе на дне, а мне не жить, раз за тобой не усмотрел.
-Прости меня, деда, -заплаканная Феша прижалась к нему, и они начали подниматься по тропинке наверх.
-Благодарствую! –крикнул им вслед Савва, но никто из них не обернулся, -завтра придешь? – спросил он.
-Нет, -ответила ему, обернувшись девочка, -не хочу я с вами больше играть!
-Ну, Куёлда, играйся тогда одна!
Плелись по дороге три фигуры: дед, девочка, прижимающаяся к нему и хромающий на передние лапы волк. Солнце неспешно шагало на запад, суля теплую ночь и россыпь звезд на ясном небе. Расправляли свои крылья над рекой комары, протяжно мычали возвращающиеся с пастушни, пышущие жаром коровы, ехали с полей домой кокушенцы.