Холодно, сыро, страшновато. Зимой, когда ночи тёмные, наверное, ещё страшнее было бы, но в густых сумерках приятного тоже мало. Старушка провела меня через скрывающий поселение морок, но желания любоваться на местные достопримечательности как-то уже значительно поубавилось. Как и говорил Уголёк, к основной части Брусничного от гостевого домика вела широкая и чистая тропа. Из-за дождя она стала скользкой, поэтому я два раза чуть не растянулась на ней во весь рост. Пришлось сосредоточиться на том, что под ногами, а не на ландшафтных красотах, которых, к тому же, всё равно не было толком видно.
― Входи, ― разрешила Сема, толкнув первую же калитку по левой стороне улицы.
Уголёк говорил, что это её дом ― тот самый, который мне по наследству достанется. Двор я не разглядывала, но два окна сияли характерным для примитивного освещения желтоватым светом. «Внутри они что ли костёр развели?» ― подумала и сразу забыла об этом, поскольку споткнулась о крыльцо и снова чуть не упала.
― Да что ж ты такая неуклюжая-то? ― проворчала ведьма за моей спиной. ― Как будешь ночами тёмными по лесу ходить?
― Ночами тёмными я буду спать, ― уверенно ответила я и поднялась по деревянным ступеням.
― Ну-ну, ― многозначительно прозвучало сзади.
Изба, как и положено, началась с сеней, лишённых окон. Там вообще царила кромешная тьма, поэтому я споткнулась ещё и об ведро, чем оповестила о своём приходе собравшихся. Когда вошла в просторную комнату, освещённую множеством расставленных повсюду свечей, на меня сразу же вытаращились девять пар глаз ― восемь принадлежали членам общины и одна Глашкина, причём последняя сияла искренним подобострастием.
― Добрый вечер! ― поприветствовала я присутствующих.
Они расположились по обе стороны большого стола на длинных лавках. Место во главе дожидалось хозяйку дома, а для меня была приготовлена высокая колода у оставшегося свободным пространства. Не знаю, зачем, но я заглянула под стол и даже испытала странное удовлетворение, когда увидела, что ведьмы тоже сидят на колодах, поверх которых положены голые доски. Наверное, я всё-таки мелочная, если меня способна обрадовать подобная ерунда. А для Самой всё же был приготовлен добротный деревянный стул ― она глава, ей положено. Глашка стояла столбом рядом с этим стулом со смиренным видом вышколенной прислуги.
― Присаживайся, ― разрешила мне старушка и начала по очереди представлять своих подружек, которые не сочли нужным даже ответить на моё приветствие. ― Софью ты уже знаешь. Рядом с ней сидят Веснушка, Малинка и Ветка. А здесь ― Ключница, Ворчунья, Филомена и Каркуша. Места за общим столом всегда распределяются по уровню магической силы.
«Ага. Ветка и Каркуша, значит, самые слабые», ― сделала я вывод и без особого интереса прошлась взглядом по лицам женщин. Одеты в этот раз все были одинаково ― в тёмно-зелёные плащи-дождевики с широкими капюшонами, откинутыми на спину. Только у Самой плащ был ярко-жёлтого цвета, но она ведь глава, поэтому должна выделяться. Что же до лиц… Примечательной внешностью могли похвастаться только Софья из-за её толстенной косы и почтенного возраста, Веснушка ― из-за россыпи веснушек и вьющихся рыжих волос, собранных на макушке в пушистый хвост, и Филомена ― из-за глаз такого же ядовито-зелёного цвета, как кончики моей причёски. Остальные показались мне неинтересными, хотя Ветка отличалась от других очень высоким ростом, а у Ключницы на щеке справа от носа красовалась крупная родинка.
― Для начала ты должна кое-что подписать, ― сообщила мне глава общины, заняв своё место. ― Глашка, дай ей документ.
Ворона в мгновение ока оказалась рядом со мной и положила на стол обычный на вид лист бумаги, в верхней части которого было крупными буквами напечатано: «СОГЛОШЕНИЕ О НЕ РОЗГЛОШЕНИИ». Дальше я даже читать не стала ― отодвинула от себя этот шедевр безграмотности, вопросительно приподняла бровь и уставилась на старушку, сидящую напротив.
― Шутить изволите? Даже если учитывать, что эта бумажка никакой юридической силы иметь не будет, мы вообще-то договаривались, что я смогу использовать всю полученную здесь информацию для дипломной работы. О каком «не розглошении» может идти речь?
― Ещё не прочла, а уже претензии появились, ― сверля меня недобрым взглядом зелёных глаз, произнесла Филомена.
― Про силу документа я объяснить могу, ― подала голос Ключница. ― Он не юридический, а магический. Составлен, может, и не по всем правилам, но отпечатан на зачарованной бумаге. После того, как подпишешь, за нарушением немедленно последует наказание. Может чесотка начаться беспричинная, волосы выпадут, зубы болеть начнут, волдыри по всему телу…
― Достаточно, ― оборвала её вдохновенную речь глава ковена. ― Не запугивайте девочку, она и так в ужасе.
― Что-то не заметно, ― проворчала себе под нос Ворчунья.
Глава посмотрела на неё строго, а потом обратила свой взор на меня и по-директорски сцепила пальцы рук на отполированной до блеска столешнице в замок.
― Ты прочти до конца-то.
Я ответила ей долгим взглядом, придвинула листок и начала вслух:
― Мы, Некоммерческое партнёрство «Ковен Девяти», настоящим соглОшением…
Каркуша выдернула документ из моих рук, пробежала глазами по строкам и одарила меня негодующим взглядом.
― Нет здесь ничего такого. Завязывай придуриваться, Твоё Высочество. Не в цирк пришла.
«Соглошение» снова вернулось ко мне. Ведьмы хором вздохнули и недовольно поджали губы. А у меня внутренний протест, я ничего с собой поделать не могу.
― Не хочу я ни читать это, ни подписывать, а заставить меня вы не можете, потому что на всё нужно моё добровольное согласие.
― Вот тут ты ошибаешься, принцесса, ― снова подала голос Филомена, а её зелёные глаза начали неприятно светиться. ― Добровольное согласие нужно только на вступление в общину. Оно даже на передачу силы не требуется, не говоря уже о принудительном расширении и открытии магических каналов. После пыток, например, человек согласен на всё, лишь бы его больше не мучили. Это тоже изъявление доброй воли, ведь выбор всё ещё остаётся.
― Именно так, ― пробубнила Ворчунья себе под нос.
― Ну хватит, ― снова осадила злобных подружек Сама. ― Так мы до рассвета ничего не сделаем. Тайна касается только обрядов, рецептов, магии как таковой и прочих внутренних дел. Ежели Царевна не желает её хранить, то можно ведь пока и не раскрывать ничего. Слуха и зрения лишим на время, чтоб в тайны наши не проникла, а подпись и потом поставить можно. На обряд-то согласие устное есть.
― У неё же травма, ― вмешалась Софья. ― Вряд ли вмешательство в чувства на пользу будет. А ну как на всю жизнь глухой и слепой останется?
― Если вдобавок немой станет, я возражать не буду, ― вставила своё слово Филомена.
Вот ведь змеюка какая! Прав был Уголёк ― я ей ещё ничего плохого не сделала, а она уже на меня бочку катит.
Пока тётки решали, можно ли меня оглушить и ослепить, и не помешает ли это обряду, я всё-таки прочитала «соглошение» и, повинуясь инстинкту самосохранения, спросила:
― Кровью подписывать?
Ветка сбоку насмешливо фыркнула. Другие присутствующие уставились на меня, как на безумную. Глашка услужливо положила передо мной на стол обычную шариковую ручку. Ну да. Зачарована ведь бумага, а не текст. И магия, небось, такая, что и электронная подпись сработала бы. В этот раз победа на их стороне, ладно.
― И ещё вот это… ― подсунула мне ворона другие документы.
Ведьмы дружно зашикали на неё и начали махать руками, жестами давая понять, что необходимости в заверении моей подписью других клятв и обещаний пока особой нет.
― Не нужно? ― удивилась она.
― Убери это, ― распорядилась Сама и сокрушённо покачала головой, глядя на меня. ― Как же с тобой всё сложно-то. Обещанное получишь в полной мере, не сомневайся. Уголёк сказал, что у тебя телефон разрядился, а ты фотографии сделать хотела. Мы и это обеспечить можем. Утром завтра возьмёшь у Ключницы под роспись фотокамеру и батарейки. Вернёшь потом, как с делами своими мирскими управишься. Аппарат новый, с него можно снимки на компьютер перекинуть. Информацию для работы твоей тоже дадим. Историческую, фольклорную ― какую хошь. Ежели старые чёрно-белые фотоснимки интересны, то и они имеются, но немного. Я ничего не упустила?
― Вы мне ещё кота обещали, ― напомнила я.
― Уголька я тебе обещала за учёбу прилежную, ― прозвучало в ответ. ― Хоть и старая уже, но с памятью у меня пока всё в порядке. Ежели учиться откажешься, то и кота не получишь. Дар у тебя с Филомениным схожий, так что от её слова всё зависеть будет.
Ясно. Котик мне не светит. Не очень-то и хотелось, если честно. Если я оборотня домой притащу, а Эдик это чудо в человеческом облике увидит, как объясняться буду? Интересно, конечно, говорящего кота в прислуге иметь, но я в нормальном мире живу, Угольку там не место.
― Теперь о том, что должна сделать ты, ― продолжила старая ведьма. ― До восхода луны ещё время есть, поэтому сейчас тобой займётся Софья. Обряд простой, но нужно, чтобы ты могла свою собственную магическую силу с корнем общины связать, а у тебя все нужные каналы закрыты. Сила травника и алхимика от знаний и стараний происходит, поэтому нужно задействовать голову и кончики пальцев.
― Это как? ― подозрительно сощурилась я.
― Акупунктурой, ― охотно ответила Софья. ― Не бойся, у меня всё стерильно.
― Это больно? ― на всякий случай уточнила я.
― Сама процедура безболезненная, но в принудительном открытии каналов приятного мало, ― сочувственно прозвучало в ответ.
Ну и попала! Их десять, включая ворону, а я одна. Силы не равны ― скрутят и всё равно по-своему сделают. А особо злобные ещё и попинают от души. И что делать?
― После я покажу тебе, как энергию в нужное русло направлять, ― продолжила Сама. ― Ничего сложного в этом нет, нужно будет просто сосредоточиться и фантазией воспользоваться.
Ветка осторожно тронула меня за вспотевшую руку и сообщила:
― На самом деле, когда Софья каналы открывать будет, достаточно полностью расслабиться. Так вообще ничего не почувствуешь, кроме лёгкой тревоги.
― Спасибо, ― поблагодарила я её за заботу.
― Обряд в особом месте проводится, поэтому Глашка выдаст тебе калоши и дождевик, ― закончила глава ковена и недовольно поморщилась. ― Погода подкачала, конечно. Придётся жидкость для розжига использовать, чтоб костёр развести. Невелика беда, но не по традиции. Нехорошо это.
― А вы разве силой воли огонь создавать не умеете? Ведьмы же, ― с видом знатока поинтересовалась я в надежде на очередную порцию убийственно-снисходительных взглядов, но в ответ услышала:
― Сейчас в общине нет таких умельцев. Дар управления стихиями самый редкий. Наставница Каркуши была такой, но передать, увы, смогла только силу без умений.
Каркуша выпрямила спину и гордо подтвердила:
― Чистая правда. Мышаня и тучи разогнать умела, и град вызвать, и пламя без спичек разжечь. Жаль, что преемницу с нужным даром найти не смогла.
― А почему Мышаня? ― спросила я.
― Она крыс любила, ― ответила мне Веснушка. ― Белых таких, с красными глазками-бусинками. Крысы долго не живут, поэтому приходилось в городе у заводчиков время от времени новых покупать. Когда Мышаня умерла, Уголёк её последнюю питомицу слопал.
Кто бы сомневался. Он сам говорил, что в лесу за мышами и ящерицами охотится.
― М-да… ― с ностальгическим выражением лица произнесла Сама. ― Прежде община наша сильнее была. Мельчают ведьмы. Ни барьерной магии теперь нет, ни стихийной, ни предметной. Даже амулеты слабыми получаются. Ладно, девоньки. Охами и вздохами не вернёшь ничего, а у нас каждая минута на счету. Отойдите все, чтоб Софье удобнее было, а ты, Царевна, на стол ложись. Ежели сама не ляжешь, помощников, как видишь, в избытке. Ветка, запри дверь, чтоб за Ее Высочеством по лесу опять гоняться не пришлось.
Я уколов с детства стараюсь избегать. Не боюсь, но и любви особой к таким процедурам тоже не испытываю, а они в меня иголками тыкать собрались. Софья на словах объяснила, что нужно задействовать пальцы и какие-то три точки на голове. Пальцы ― это ж самое чувствительное.
― У меня лидокаиновый спрей есть, ― доверительно сообщила целительница. ― Просроченный, правда, но ещё работает. Я проверяла. Ложись, не бойся.
Не драться же с этой толпой чокнутых, правильно? Но и в руки им без страха и сомнений даваться тоже было бы странно. Я мешкала. Ведьмы ворчали недовольно. Софья и Сама пытались меня подбодрить и заверить в том, что никакую инфекцию не занесут, а мой внутренний голос настоятельно рекомендовал бежать. Куда бежать? В окно? Одна шишка у меня на лбу уже есть, достаточно. Уповая на то, что образование фельдшера не позволит Софье совершить непоправимое, я разлеглась на столе, вытянула руки вдоль тела ладонями вверх, закрыла глаза и попыталась расслабиться, когда явственно услышала голос Филомены:
― Хоть бы кроссовки свои грязные сняла, когда на стол лезла. Никакого воспитания.
― Не обращай на неё внимания, она всегда занудой была, ― шепнула мне Софья.
Это я могу, но расслабиться всё равно не получалось довольно долго. Пока целительница пшикала мне на пальцы обезболивающее и возилась с руками, было ещё терпимо, а когда дело до головы дошло, я разволновалась.
― Смирно лежи, а то всё заново начинать придётся, ― прозвучал строгий приказ.
Глава общины шикнула на своих подружек, чтобы их болтовня не мешала моему магическому усовершенствованию. «Ты сама на этот ужас подписалась, так что расслабь булки и терпи», ― сказала я самой себе, прислушиваясь к ощущениям. Когда иголками в голову тычут, приятного мало.
― Чувствуешь прилив силы к рукам и голове? ― спросила Софья.
― Чувствую, что надо было посетить отхожее место, прежде чем идти сюда, ― ответила я.
― С этим придётся немного потерпеть, ― усмехнулась целительница. ― Другие посторонние ощущения есть?
― Нет.
― Хм… Странно.
Странность привлекла внимание других присутствующих. Вокруг меня собрался целый консилиум. Из взволнованной болтовни я поняла только, что отсутствие реакции организма на изменение магической составляющей ― явление ненормальное. С технической точки зрения всё прошло идеально, нужные каналы раскрылись, но при этом я должна была вспотеть, покрыться мурашками, покраснеть, начать жаловаться на плохое самочувствие или ещё что-нибудь. Любой отклик тела был бы естественным, но у меня не обнаружилось вообще никакого.
― Может, это из-за удара головой? ― предположила Софья. ― У меня в таких делах опыта немного. Сама, что думаешь?
― Думаю, что переживать не о чем, ― положила глава конец всеобщему волнению. ― Все люди разные. Пусть сходит в нужник, и приступим к обучению.
А меня внезапно осенило. Уголёк говорил, что магическому корню общины нужно девять источников. Ровно девять ― не больше и не меньше. Допустим, я в это верю. Если я сегодня свяжу свою магическую суть с корнем, то кто-то должен будет «отвязать» свою. Теоретически этим человеком должна стать моя наставница, ведь я её вроде как заменю. Но это же означает, что старушка фактически выходит из ковена. Преемница Софьи уже прошла через этот процесс. Получается, Софья может просто развернуться и уйти отсюда? Или не может?
Должно быть, те документы, которые мне Глашка на подпись подсунуть пыталась, именно такие моменты и регламентируют. Это всё логично, но силы-то магической у учеников с гулькин нос. В корень поступает меньше энергии, чем было задумано. Для того, чтобы устранить этот недостаток, наверное, и нужна связь «ученик-наставник».
― Так и будешь лежать? Не уписаешься? ― удивлённо осведомилась моя наставница.
Я открыла глаза и поняла, что на меня снова все таращатся. Слезла со стола, обнаружив при этом, что кончики всех пальцев на моих руках заклеены маленькими бактерицидными пластырями. Если есть магия, зачем пластырь расходовать? Или ко мне сейчас нельзя постороннюю силу применять?
Всё происходящее казалось чистой воды безумием. Глашка выдала мне тёмно-зелёный плащ-дождевик и проводила туда, куда хотелось уже нестерпимо. Путь она освещала обычным фонариком, хотя было ещё не слишком темно.
― Зачем фонарик? ― спросила я без особой надежды на логичный ответ.
― Чтоб Твоя Светлость на ежа не наступила. Их тут по вечерам тьма-тьмущая бегает.
Что ж, вполне логично и разумно. Когда мы вернулись в дом, стол уже был сдвинут к стене, как и колоды с лежащими поверх них досками. В комнате сразу аж просторнее стало, но сидящие в рядочек у стены тётки начали вызывать у меня раздражение.
― Стань вот тут, смотри на меня внимательно и повторяй каждое движение. Пока без концентрации, просто технически, ― указала мне Сама на середину комнаты.
Я сняла плащ и отдала его вороне. Встала там, где было велено. Сконцентрировала всё своё внимание на руках наставницы. В точности повторила всё, что она показала.
Шарахнуло так, что меня отшвырнуло к двери и знатно приложило головой об косяк ― теперь затылком. Свечи погасли. Оконные стёкла со звоном вылетели на улицу, местами вместе с рамами. Сидящих вдоль стены дамочек расплющило по брёвнам в забавных позах. Только Сама осталась там, где стояла, но облачко седых волос вокруг её головы исчезло. Я старательно проморгалась, прогоняя из поля зрения назойливых цветных мушек и осторожно спросила:
― Я то-то сделала не так?
Старушка медленно подняла руку, провела её по своей лысине и многозначительно изрекла:
― М-да… Весьма неожиданно.