Как и предполагала Наташа, мама не спала. Сидя за столом на кухне, женщина обнимала ладонями чашку давно остывшего чая и молча смотрела сквозь не зашторенное окно в полумрак летней ночи. Поцелуй в щёку она почувствовала, вздрогнув. Не заплакала, лишь молча перекрестилась. И вновь Наташа гладила по волосам и плечам, обнимала бедную мать, вновь не могла сдержать слёз. В этот раз ей удалось уложить мать не на диван, а на кровать. Посидев на краешке постели у её ног, она, горько всхлипнув, вышла из дома. Запертые двери не были преградой – она просто входила и выходила, словно не было ни крепких стен, ни тяжёлых дверей, ни стальных замков.
Влад ждал её на поле.
- Быстро же ты сегодня, - удивился он.
- Мама спит – что я ещё могу сделать? Ни в вещах своих порыться, ни альбомы посмотреть. Даже телефон и тот взять не могу. Всё словно чугунное – не поднять.
- Ты сделала великое дело, - Влад положил свою ладонь поверх Наташиной, и девушка ошеломлённо глянула на него, но ничего не сказала – отчего-то рука мужчины была намного холоднее, чем её собственная, кожу просто пронзило ледяными иголочками, и это испугало её, - Сейчас ты ей снишься, и она будет говорить с тобой, угощать оладьями и киселём, улыбаться и радоваться, что ты рядом. До рассвета в её сердце вернётся мир и покой. Да, это немного, но всё же лучше, чем ничего. Нашим близким очень важны эти наши приходы домой в первые дни после см.ер.ти, им надо пережить своё горе, перенести эту непосильную ношу, свалившуюся на них так внезапно. А мы можем им в этом помочь. Пока мы есть, пока есть наша любовь и память – мы можем облегчить их страдания. Разве одного того, что твоя мама смогла уснуть, недостаточно для того, чтобы ты, собрав последние силы смогла ради этого покинуть свою мо.ги.лу и прийти домой? Твои приходы дают ей силы – и это важно.
Они долго говорили обо всём и ни о чём – о мелочах и о самом важном. И казалось, эта ночь никогда не закончится. И всегда будет этот звёздный купол над крестами на холме, и эта меланхоличная, таинственная луна, что льёт на землю печальный свой свет, и эта скамейка у чьей-то давно пустой мо.ги.лы, на которой они сейчас сидели. Но вот мало-помалу тьма стала рассеиваться, отступать и небо на горизонте окрасилось алым, забрезжили первые лучи солнца, наступал новый день. Они не чувствовали усталости от бессонной ночи и спать совсем не хотелось.
- Влад, пойдём к речке, - позвала Наташа, когда окончательно рассвело.
Река неспешно катила свои глубокие свинцовые воды, никуда не торопясь. Берега заросли плакучей ивой и тёмно-зелёной крапивой. Местами густая поросль прерывалась, оставляя крохотный проход к воде и выводил на песчаную отмель. Изгиб русла образовал приличный омут. Тут можно было бы устроить купальню, будь этот извилистый залив ближе к деревне. Однако, до человеческого жилья тут было далековато, да и клад.би.ще, расположившееся на пригорке, не добавляло прелести этому месту, так что омут облюбовали лягушки, жуки-плавунцы и какие-то неизвестные Наташе полупрозрачные создания, похожие одновременно и на рыбку, и на крохотную ящерицу. Они стайками мелькали в толще воды, исчезая в длинных, качающихся нитях водорослей, поднимающихся со дна, как русалочьи волосы.
- Искупаемся? – предложила Наташа, неловко переминаясь на берегу с ноги на ногу. Влад согласно кивнул, и тут же, не мешкая, с разбега бросился в воду. Ни всплеска, ни единого звука не издала вода.
- Ух, ты, как здорово! – радостно закричал он, раскинувшись на водной глади, как на лужайке. Наташа засмеялась и следом за другом плюхнулась в реку. Они баловались, как малые дети, бегали по воде наперегонки, пытались нырнуть, чтобы достать дно. Но это плохо получалось, практически никак. Вода выталкивала их, как поплавки, позволяя лишь слегка погрузиться в свою пучину.
- А я и не знал, Наташа, что после см.ер.ти тело обретает такие забавные свойства! Представляешь, это же так классно! Мы словно космонавты в невесомости! – тараторил возбуждённый Влад.
Натешившись вдоволь водными играми, парочка двинулась в обратный путь. Уже перевалило за полдень. За разговорами дорога до их нынешнего дома пролетела в секунды. Вот и ворота, и ставшая уже родной оградка. Подходя к своей мо.гил.ке, Наташа увидела букет пионов в синей пластмассовой вазе. На столике лежали конфеты. Вернее, пустые обёртки. Местные вороны давно научились раскрывать упаковки и фантики, доведя своё искусство до совершенства. Несколько целых конфет всё же осталось.
- Мама приходила, - грустно заметила Наташа.
- Уверена? Цветы мог принести кто угодно.
- Конфеты, - ответила Наташа, - Мои любимые, кстати. Это может знать только мама. Хочешь?
Она попыталась взять со столика сладость, но не поднять, ни даже развернуть конфету у неё не получилось. Даже смахнуть со стола пустой фантик не вышло. Да и есть не хотелось. Владу, похоже, тоже.
- Сладкое вредит фигуре и зубам, - усмехнулась Наташа, разведя руки в стороны. Влад рассмеялся в ответ.
Следующую ночь они так же гуляли по клад.би.щу и васильковому полю, смотрели на прибывающую луну, любовались звёздами и падающими метеоритами. Побывали и на речке. Купание ночью – это совершенно иное удовольствие, нежели днём. Вода светится насквозь от отражающихся в её зеркале небесных огоньков, будто дрожат и переливаются в глубине её свечечки, которые кто-то поставил на песчаное дно, как на поминальный столик в храме. И лунная дорожка расстелилась по речной глади, как тропинка в вечность. После купания Наташа и Влад долго сидели на берегу и молчали, думая каждый о своём, отгородившись думами, и наблюдая, как на другом берегу кто-то разжёг костёр, наверное, рыбаки... И всё же одиночество приятно лишь тогда, когда «ключ в запертой двери находится с твоей стороны», потому мысль о том, что рядом есть такая же потерянная душа, ожидающая своего часа, согревала и утешала. Когда друзья решили, что пришло время возвращаться, до слуха неожиданно донёсся рёв моторов. Влад с Наташей переглянулись и бодро зашагали на холм. Вскоре их глазам открылась картина. У ворот клад.би.ща остановилась на мотоциклах компания подростков. Моторы заглохли, в потёмках послышались голоса.
- Ну, Васёк, докажи нам, что ты не трус. Сходи на клад.би.ще.
- Да, ну, стрёмно как-то, - ответил Васёк.
- Поня-я-ятно, - протянул тот же голос, - Не пацан ты после этого. Баба.
- Сам ты баба! – с обидой выкрикнул Васёк. Послышались звуки борьбы, затем всё стихло. Вскоре из темноты вынырнула компания: двое невысоких и коренастых, одетых в чёрное подростков и один щупленький и вытянутый, как шпала, в белой футболке и шортах.
- Костян, зырь, свежая мо.ги.ла, - воскликнул высокий.
- Да это ж Наташку хо.ро.ни.ли, - ответил ему второй в чёрном.
- В натуре. Может, сто.па.рик оставили?
Оба захихикали.
- Пацаны, пойдём отсюда, стрёмно как-то, - испуганно проговорил парень в шортах, вероятно, Васёк. Костян подошёл к нему, обвил рукой шею.
- Слушай, Васёк. Мы тут по.кой.ни.ков сейчас шугать будем. А ты к выходу иди. Там через дорогу осина растёт. Так вот: наделаешь пока колышков из неё. Сломай какую-нибудь ветку и обтеши ножом. Как по.кой.ни.ки выбегать начнут, сразу коли их, только обязательно в сердце. Иначе съедят они тебя. Ножик с собой?
- Д-да, с собой. Но, пацаны…
- Беги отсюда, дурак. Колья готовь, да побольше!
Васёк, озираясь, осторожно двинулся к выходу. Двое в чёрном расхохотались.
- Во он де.б.ил, Андрон, - сказал Костян, - Ну, ничего, сейчас научим смелости.
Они принялись осматривать подножие креста Наташиной мо.ги.лы, пытаясь найти «сто.па.рик». Влад и Наташа молча наблюдали за происходящим.
- Вот у.р.о.ды! – воскликнул, не выдержав, Влад.
- И не говори. Сейчас бы надавать им, чтобы уползти не смогли.
Влад пнул под зад Костяна, только никакого проку это не возымело, тот даже не почувствовал ничего. Наташа тоже попыталась ударить Андрона кулачком – с тем же успехом. Не обращая никакого внимания на девушку, Андрон схватил вазу с пионами и вытряхнул цветы с остатками воды. Поднеся вазу ко рту, малолетний ван.д.ал издал низкий вопль. Пластмасса усилила звук, как микрофон.
- Бу-у-у! – ревел Андрон. Костян в это время принялся лупить ногами по кресту, пока не расшатал тот, затем выдернул его и стал бить распятием по ближайшей сосне.
- Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – закричал Влад, сжимая кулаки, и бросаясь на хулиганов. Его удары прошли сквозь воздух. Он продолжал остервенело молотить кулаками, бил и с разбегу, и ногами. Наташа тоже не осталась в стороне, разъярённой фурией она набросилась на аг.рес.со.ров, лупила и царапала их, как маленькая отважная кошка, бросившая в стаю злых псов, но те не обращали на неё никакого внимания. Андрон ревел на все голоса в вазу, Влад хлестал крестом по ограде, не забывая для острастки подвывать.
И тут вдруг оранжевая искорка упала с венка, привязанного, чтобы не унесли ветра, что часто бушевали здесь, на вершине холма к оградке. За ней вторая. Третья. Наташина мо.ги.ла разгоралась, точно костёр: вспыхнув сначала оранжевым, а затем голубоватым, сияющим светом.
- Зырь, Костян, по.кой.ни.ца гневается, - радостно, но с тревожной ноткой в голосе сообщил Андрон.
- Это фосфор. Не обращай внимания.
- Прикольно же, - восторгался зрелищем Андрон.
Меж тем мо.ги.ла разгоралась всё сильнее. Влад прыгнул на неё. Пламя тут же охватило его со всех сторон. Невидимый ранее, он вдруг стал зримым и осязаемым. Пламя приняло форму человека. Увидев это, Наташа вслед за другом прыгнула на могилу, но тут же провалилась в гр.об.
Подростки на мгновение замерли, наблюдая за происходящим, затем с криками ужасами бросились назад. Влад, объятый пламенем, бросился за ними, но хулиганы оказались проворнее. Страх придавал им ускорение. Через несколько секунд они уже скрылись за воротами клад.би.ща. По ту сторону ограды крики ужаса сменились воплями боли и отборным ма.то.м – Васёк, вероятно, выполнил приказ, тщательно подготовившись ко встрече с «упырями». Затарахтели мотоциклы, унося возмутителей спокойствия прочь из царства спящих вечным сном.
Наташа выбралась наружу. Вернулся Влад – возбуждённый и пылающий гневом, но не огнём.
- Какие мер.зав.цы! Ты знаешь их?
Наташа отрицательно помотала головой. Влад ещё долго выражал своё негодование. Наташе же было жаль цветов, заботливо срезанных мамочкой: самые лучшие ведь выбирала. Ей было жутко даже представить, что завтра мама придёт, а тут такое. Настроение было испорчено. Она слушала приятеля вполуха, наблюдая сквозь слёзы, как догорает и тухнет неопалимое пламя на её мо.ги.ле.
- А мы, оказывается, вот что можем! - Влад всё же был доволен, несмотря ни на что.
- Эх, сейчас бы у настоящего костра посидеть, - мечтательно пробормотала Наташа, выдавив улыбку.
- А у меня дома гитара есть, - вздохнул Влад, - Я бы тебе сыграл что-нибудь, окажись инструмент сейчас в моих руках.
- Тогда, просто спой, - предложила Наташа.
Влад замялся.
- Ну, без гитары… Как-то…
- Стыдно?
- Непривычно.
- А ты попробуй.
И Влад запел. Сначала неуверенно, будто пробуя ноты на вкус, потом всё громче и чище, и вот голос его обрёл силу. Оказалось, у него неплохие вокальные данные. Он пел про несчастную любовь девушки, про пацанов, не вернувшихся из боя, про жизнь, во всех её проявлениях. Многое Наташа услышала впервые. Потом пошли частушки. Она хохотала, Влад сыпал народным юмором, становящимся всё острее и пикантнее. Когда Влад замолк, Наташа попросила его показать мо.ги.лу жены. Они остановились у такого же холмика из жёлтого песка. Венки, цветы, фотография. С неё смотрела улыбающаяся девушка, совсем девчонка с соломенной косой, закинутой на плечо. Весёлые васильковые глаза светились радостью и счастьем.
- Красивая, - заметила Наташа. Влад промолчал, с невыразимой тоской глядя на ту, что была ему дороже всех на свете. Повеяло ветерком и свежестью с реки. Защебетали в лесочке птицы. Наступало утро.