Найти в Дзене
Бронзовое кольцо

Генка, - замедлила шаг Надя, - ты под ноги не смотри, понял? Ты на небо смотри. Там облака. Там воздух. Земля уже устала, спать собирается.

Друг маленькой Надюшки, огненно-рыжий Генка, напуганный немецкой овчаркой, стал сильно заикаться. От смущения и беспомощности он бледнел, не в силах выговорить ни слова. Его глаза закрывались, веки дрожали, рот открывался, как у выброшенной на берег огромной слабеющей рыбы. Девочка спокойно брала его за руку, накрывала другой маленькой ладошкой, и слегка поглаживала. - Не торопись, - медленно говорила она. - Я никуда  не тороплюсь, и ты никуда не торопись, - приговаривала она, поглядывая на длинноветкую берёзу. Дерево стояло, как девушка, что причёсывает свои густые волосы, перекинув их через одно плечо. Тонкие веточки покачивались от дуновения летнего ветерка, блестящие листочки шевелились и касались друг друга самыми краешками, и тонкий слабый шумок окутывал дерево. - Не нужно торопиться, Генка, - снова повторила девочка свою просьбу. Прозрачная слезинка катилась по мальчишеской щеке, пробираясь между веснушек, плечи смущённо подрагивали. Заикался парень до осенних каникул, заставших
Домик окнами в сад... Фото автора из Ижевского зоопарка.
Домик окнами в сад... Фото автора из Ижевского зоопарка.
  • Внучка ведьмака. Глава 12.
  • Начало Глава 1.

Друг маленькой Надюшки, огненно-рыжий Генка, напуганный немецкой овчаркой, стал сильно заикаться. От смущения и беспомощности он бледнел, не в силах выговорить ни слова. Его глаза закрывались, веки дрожали, рот открывался, как у выброшенной на берег огромной слабеющей рыбы.

Девочка спокойно брала его за руку, накрывала другой маленькой ладошкой, и слегка поглаживала.

- Не торопись, - медленно говорила она. - Я никуда  не тороплюсь, и ты никуда не торопись, - приговаривала она, поглядывая на длинноветкую берёзу.

Дерево стояло, как девушка, что причёсывает свои густые волосы, перекинув их через одно плечо. Тонкие веточки покачивались от дуновения летнего ветерка, блестящие листочки шевелились и касались друг друга самыми краешками, и тонкий слабый шумок окутывал дерево.

- Не нужно торопиться, Генка, - снова повторила девочка свою просьбу.

Прозрачная слезинка катилась по мальчишеской щеке, пробираясь между веснушек, плечи смущённо подрагивали.

Заикался парень до осенних каникул, заставших друзей во втором классе. Травы, растерявшие силы, полегли пёстрым ковром. Остатки зелёных красок размывались жёлтыми, охровыми и коричневыми оттенками. Воздух по утрам был уже звонко-хрустальным, и медленно отгонял от деревни суровые серые тучи.

Надюшка, проснувшись в понедельник, стала деловито одеваться.

- Доченька, ты чего так тепло одеваешься? Дома не холодно. Давай, умывайся, завтракать будем. Папа уже во дворе работает, мы с тобой вдвоём остались.

- Некогда, мама, завтракать. Идти мне надо.

Света смотрела в глубину таких же серых, как у неё самой, глаз, и понимала, что уговаривать дочь бессмысленно. Сказала некогда, значит, некогда.

- Молока стакан хоть выпей, - попросила мать, заранее зная бесполезность начатого разговора.

Дочь улыбнулась, будто подавая сигнал матери, мол, не волнуйся, всё в порядке, и натянула толстые шерстяные носки.

- Куда идёшь хоть, можешь сказать? - Света сняла полотенце, что укрывало пышные жёлтые оладьи, налила себе красновато-коричневый свежезаваренный чай.

- Генку лечить, мам. Я сегодня только поняла, что делать нужно, - она перекинула старую холщовую бабушкину сумку через плечо, деловито подтянула ослабший ремешок. - К обеду буду, не волнуйся за меня.

- Хлеба горбушку возьми, дочь, - Света отрезала от круглого пшеничного каравая изрядный кусок, с размаху полоснув и по разделочной доске.

Надя взяла протянутый ломоть, и положила его в сумку.

- Я ушла, - склонив голову, сказала она матери.

- Иди с Богом, - ответила Света, и проводила её, выходящую за дверь, сосредоточенным взглядом серых глаз. Часто она сама побаивалась свою дочь. Серьёзное задумчивое лицо той, привычка сидеть, выпрямившись в струну, и смотреть в одну только ей видимую точку удивляли её. Зато отец, едва малышка научилась членораздельно лепетать, стал разговаривать с ней, как с равной. Без сюсюканья и заглядывания в миловидное личико.

- Какая, Надя, сегодня погода будет? - спрашивал Никита, кивая на окно.

- Хоосяя, - отвечала девочка. - Соныско сколо плоснёся, и хоосё будет...

Наде было лет пять, когда она удивила маму. Родители сидели за поздним вечерним чаем, рассуждая, что делать с телёнком.

- Как обычно, Свет, оставим на мясо, - сказал Никита, заглядывая в кружку с чёрным-чёрным чаем. Листовая заварка осела на дно, образуя мягкие длинные узоры.

- Будет тёлочка. Когда Зорька заболеет, и мы её зарежем, её дочка нам молоко будет давать. Много молока, - девочка обняла воздух, обняв его обручем длинных тонких рук.

- Но ведь Зорька ещё молодая совсем, ей рано болеть, - сказала Света, придвигая к мужу круглую керамическую вазочку с жёлтым липовым мёдом.

- Это я не знаю, мама, почему. Заболеет, да и всё. А мы без молока не сможем... Надо Зорькину дочку оставлять, - Надя кивнула, пытаясь придать дополнительный вес своим словам.

И точно, едва Милке исполнился год, её мать, Зорька, обезножила. Света сидела на дощатом полу хлева, который она каждый вечер мыла и обдавала кипятком, рядом со своей кормилицей. Корова не могла поднять головы, и только жалобно и коротко мычала. Её блестящая чёрная шкура подрагивала, сгоняя жирных мух. Упираясь передними высокими копытами в пол, Зорька пыталась встать, но лытки подворачивались внутрь, как колени немощного старика. Тогда корова обиженно  мычала, косясь на хозяйку сливово-чёрным глазом.

Несколько следующих дней Света была сама не своя. Она, вытирая руки о кухонное полотенце, замирала, позабыв об окружающей реальности, и уносясь мыслями в другое время. Время, когда Зорька отелилась в первый раз. Когда хозяйка раздаивала её, мягко, но настойчиво массируя вымя, и подбадривая ласковыми словами.

Но время в деревне летит быстро. Нет минуты отдохнуть, полежать, подумать о жизни. Её колесо вращается неумолимо, и человек, с жалостью относящийся к себе, живущий глубокими переживаниями, не станет победителем в этой борьбе. И Света снова с головой ушла в хлопоты и заботы, спрятав в маленький уголок сердечных воспоминаний горькую тяжёлую каплю сожаления об ушедшей Зорьке.

Надя шла по вытоптанной множеством деревенских сапог и сапожков тропинке. Земля была покрыта трещинами, по обочинам вяло свисали стебли тимофеевки и нагло торчал, глядясь репьями в серое небо, чертополох. Даже когда первый снег укроет землю, его колючкам всё будет нипочём.

- Генка, - замедлила шаг Надя, - ты под ноги не смотри, понял? Ты на небо смотри. Там облака. Там воздух. Земля уже устала, спать собирается. Нам до снега ещё многое успеть надо. Тропинка ровная, иди за мной, не бойся.

Парень хотел было ответить, и раскрыл рот. Но судорогой свело нижнюю челюсть, и его голова в тёмно-синей шапочке с помпоном дёрнулась к правому плечу. Тогда он кивнул, соглашаясь, будто девчушка могла увидеть его.

Надя водила его по источникам, на которых местные жители издавна набирали питьевую воду. Её можно было выпить, проходя мимо в жаркий день. Умыться, растворив дорожную пыль и устлалось. Обтереть влажными ладонями шею и руки до локтя, набираясь силы и спокойствия. Девочка набирала в ладони прозрачный холод, пила мелкими глотками, показывая пример Генке.

- Вот так делай. Не спеши, понял?

Парень кивнул, отчего помпон его шапочки кивнул тоже. Вода проходила по горлу, обдавая его холодом. Тотчас начало ломить зубы и щекотать в носу.

- Х-х-х, - начал Генка.

- Холодно, - закончила за него подружка. - Посидим немножко. Ты на воду смотри. Какая она. И быстрая, и медленная. И холодная, и горячая, если руку надолго опустить. Ты, Генка, поправишься скоро. Тебя вода вылечит.

Шесть ручьёв-источников было позади. Больше Надя вспомнить не могла. Её лоб наморщился, руки сжимали холщовую лямку, будто она была виновата в неудаче девочки. Пара друзей подошла к Надиному дому. Показывая на сложенные у ворот брёвна, она сказала Генке:

- Ты посиди, мне подумать надо, - девочка подняла лицо с закрытыми глазами к внезапно просветлевшему небу. Слабая тень от её длинных ресниц чуть заметно подрагивала. Губы были плотно сжаты, спиной она привалилась к воротам.

Вышел Никита, будто почувствовав, что дочка вернулась.

- Надя, - негромко позвал он, потрепав её за плечо. - Ты чего здесь? Идите в дом. Вон, нос уже посинел. Да и Генку всего заморозила.

- Пап, вода нужна. Живая, - она распахнула серые глаза и чуть склонила голову.

- На ключ сходи, - предложил Никита.

- Шесть ключей у нас, пап. Надо семь, - она ничего не объясняла отцу, а он ничего и не спрашивал.

- Возьми из колодца. Ключ подземный, вода живая...

- Правда ведь, - выдохнула Надя, и взяла отца за крепкую руку. - Спасибо тебе. И прадеду Авдею тоже.

Утром Генка проснулся рано, раньше матери. Тёмные шторы скрывали низкое небо и дымчатую серость рассвета.

- Мама, а ты сегодня пирогов напечёшь? С калиной, - он опустился перед широкой деревянной кроватью на колени.

Катя, спросонья прикрыв грудь одеялом, пробормотала:

- Конечно, сынок... - и тут же села, а потом встала, чтобы опуститься рядом с сыном на колени.

- Геночка, ты выздоровел! Конечно, напеку. И с калиной, и с грибами, и с капустой, - материнская рука притянула мальчика к себе. Вторая рука гладила его мягкие волосы и тёплые ото сна, в розовой неге, щёки.

Доброе утро, дорогие читатели!

Рассказ на этом не заканчивается. Публиковать его планирую один раз в неделю. Приглашаю Вас посетить мой канал "Общая тетрадь". Первая публикация будет завтра, 07.08.2025г.

https://dzen.ru/id/64212efe7eb49d4e187ec3e8?share_to=link

  • Продолжение следует в понедельник, 11.08.2025.
  • Путеводитель здесь.