— Зачем вы пришли в мой дом без приглашения? — Марина стояла в дверях своей квартиры, преграждая путь Валентине Петровне, которая уже успела просунуть ногу в дверной проём.
Свекровь держала в руках какие-то бумаги и улыбалась той особенной улыбкой, которая не достигала глаз. За её спиной маячила фигура незнакомого мужчины в строгом костюме с кожаным портфелем.
— Маринка, милая, не горячись. Мы по делу. Очень важному семейному делу. Пусти нас, не позорься перед человеком.
Марина почувствовала, как внутри всё сжимается от тревоги. Когда свекровь называла её «милой» и говорила о семейных делах, это никогда не предвещало ничего хорошего. Но отказать при постороннем человеке было неудобно. Она неохотно отступила в сторону.
Валентина Петровна величественно прошествовала в квартиру, окинув взглядом прихожую с таким видом, будто оценивала товар перед покупкой. Мужчина прошёл следом, вежливо кивнув Марине.
— Это Виктор Александрович, нотариус, — представила его свекровь, проходя в гостиную без приглашения. — Нам нужно обсудить очень важный вопрос. Где Серёжа?
— На работе, — сухо ответила Марина, чувствуя, как нарастает напряжение. — А что за вопрос такой, что нужен нотариус?
Валентина Петровна расположилась на диване с видом хозяйки. Она неспешно достала очки из сумочки, водрузила их на нос и развернула принесённые бумаги. Нотариус сел рядом, открыв свой портфель.
— Видишь ли, дорогая, — начала свекровь тем тоном, каким обычно разговаривают с не очень сообразительными детьми, — есть одна небольшая формальность, которую нам нужно уладить. Касается она этой квартиры.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она медленно опустилась на стул напротив.
— Какая ещё формальность? Это наша с Сергеем квартира. Мы купили её три года назад.
— Вот именно, — свекровь сняла очки и посмотрела на неё с укоризной. — Купили. На деньги, которые дал мой сын. А откуда у него были эти деньги, ты не задумывалась?
— Он копил. И взял ипотеку, — Марина старалась говорить спокойно, хотя сердце уже колотилось где-то в горле.
— Копил, — фыркнула Валентина Петровна. — Дорогая моя, Серёжа получил от меня в дар триста тысяч долларов на покупку жилья. Это были деньги от продажи дачи его покойного отца. Семейные деньги, понимаешь? И вот тут возникает интересный юридический момент.
Она снова надела очки и ткнула пальцем в один из документов.
— Дарственная была оформлена конкретно на покупку недвижимости. И хотя квартира записана на вас обоих, фактически она куплена на средства, принадлежавшие нашей семье. То есть мне и Серёже. А ты тут, извини, сбоку припёка.
Марина смотрела на свекровь, не веря своим ушам. Три года они с Сергеем жили в этой квартире, три года она вкладывала в неё душу, делала ремонт, создавала уют. И вот теперь эта женщина заявляется с нотариусом и заявляет свои права?
— Валентина Петровна, я не понимаю, к чему вы клоните, — её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева.
— А я объясню, — свекровь отложила бумаги и сложила руки на коленях. — Я старею, здоровье уже не то. Врачи советуют сменить климат, переехать куда-нибудь в тёплые края. Но для этого нужны средства. Существенные средства. И я подумала, что будет справедливо, если часть семейного имущества пойдёт на моё лечение и обустройство.
— Вы хотите продать нашу квартиру? — Марина не могла поверить в происходящее.
— Не продать, дорогая. Просто оформить всё юридически правильно. Виктор Александрович подготовил все необходимые документы. Вы с Серёжей переоформите квартиру так, чтобы моя доля была выделена официально. Одна треть — вполне справедливо, не находишь? А дальше я сама решу, что с ней делать.
Нотариус откашлялся и достал из портфеля пачку документов.
— Собственно, вот соглашение о выделении доли. Всё составлено в соответствии с законодательством. Если супруги подпишут сегодня, можно будет быстро провести через регистрацию.
Марина встала. Её трясло от ярости, но она заставила себя говорить ровным голосом.
— Никаких документов я подписывать не буду. И Сергей тоже. Это наш дом, и никаких долей мы выделять не собираемся.
Валентина Петровна тяжело вздохнула, изображая огорчение.
— Маринка, не упрямься. Ты же умная женщина, должна понимать — если дело дойдёт до суда, всё равно правда восторжествует. Только будет много нервов, денег на адвокатов, грязи… Зачем тебе это? Подумай о Серёже, о том, как это всё на нём скажется. Сын против матери в суде — это же ужасно!
— Выйдите из моего дома, — Марина указала на дверь. — Оба. Немедленно.
Свекровь покачала головой с видом человека, столкнувшегося с непроходимой глупостью.
— Ну что ж, я пыталась по-хорошему. Виктор Александрович, вы всё слышали. Невестка отказывается от мирного урегулирования. Придётся действовать через суд.
Они поднялись. У двери Валентина Петровна обернулась.
— И ещё, дорогая. Серёже я уже всё рассказала. Он в курсе и полностью меня поддерживает. Так что вечером вас ждёт серьёзный разговор.
Дверь за ними закрылась. Марина прислонилась к стене, чувствуя, как подкашиваются ноги. Неужели Сергей знал? Неужели он согласен отдать треть их квартиры матери?
Она достала телефон и набрала номер мужа. Длинные гудки, потом его голос — напряжённый, виноватый.
— Марин, я не могу сейчас говорить. Вечером всё обсудим.
— Ты знал, что твоя мать придёт с нотариусом? — её голос срывался.
— Марина, пожалуйста, не надо по телефону. Я скоро буду дома.
Он отключился. Марина опустилась на пол прямо в прихожей. Слёзы душили, но она не позволила им пролиться. Нет, она не будет плакать. Она будет бороться. За свой дом, за свою семью, за справедливость.
Остаток дня прошёл как в тумане. Марина металась по квартире, не в силах сосредоточиться ни на чём. Она перечитывала документы на квартиру, искала в интернете информацию о дарении и правах на недвижимость, пыталась дозвониться до знакомого юриста. Картина вырисовывалась неутешительная — если свекровь действительно дарила деньги с условием покупки недвижимости, у неё могли быть основания претендовать на долю.
Сергей вернулся около восьми. Марина услышала, как повернулся ключ в замке, и замерла в гостиной. Он вошёл медленно, будто нёс на плечах невидимый груз. Не глядя на неё, прошёл на кухню, налил себе воды.
— Нам нужно поговорить, — наконец произнёс он, всё ещё не поднимая глаз.
— Да, нужно, — Марина старалась говорить спокойно. — Начни с того, почему ты не предупредил меня о визите твоей матери.
Сергей наконец посмотрел на неё. В его глазах читалась мука.
— Она позвонила мне утром, сказала, что зайдёт поговорить. Я не знал, что она приведёт нотариуса. Думал, просто поболтает, как обычно.
— Не ври мне! — Марина не выдержала. — Она сказала, что ты в курсе и поддерживаешь её!
— Я не поддерживаю! — он повысил голос. — Но что я могу сделать? Это моя мать! Она действительно дала деньги на квартиру, это правда. И теперь… теперь она считает, что имеет право на часть.
— А ты что считаешь? — Марина встала и подошла к нему вплотную. — Что думаешь ты, мой муж? Готов отдать треть нашего дома, чтобы твоя мамочка могла путешествовать по курортам?
Сергей отвернулся.
— Я не знаю. Я разрываюсь между вами. С одной стороны ты, с другой — она. Как мне выбирать?
— А выбирать и не надо, — голос Марины стал ледяным. — Ты уже выбрал. Когда не предупредил меня, когда позволил ей прийти сюда с этим спектаклем. Ты выбрал её сторону.
— Это не так!
— Это именно так! И знаешь что? Я тоже сделаю выбор. Я буду бороться за наш дом. С твоей матерью, с тобой, если понадобится. Эта квартира — не просто недвижимость. Это наша семья, наше будущее. И я не позволю никому это разрушить.
Она ушла в спальню, оставив его одного на кухне. Ночь прошла в тяжёлом молчании. Они лежали рядом как чужие, каждый на своём краю кровати. Марина не спала, прокручивая в голове варианты действий. Утром она встала раньше обычного, собралась и вышла из дома, не дожидаясь, пока проснётся муж.
Первым делом она поехала к адвокату — не к знакомому, который мог оказаться недостаточно компетентным, а в серьёзную юридическую контору, которую нашла по отзывам. Пожилой адвокат внимательно выслушал её историю, изучил документы на квартиру.
— Ситуация непростая, — признал он. — Если деньги действительно были подарены на конкретную цель — покупку жилья, и есть документальное подтверждение, свекровь может претендовать на признание сделки дарения условной. Но многое зависит от того, как именно был оформлен этот дар. Нужно смотреть документы.
— У меня их нет. Муж никогда не показывал никакой дарственной.
— Вот это интересно, — адвокат поднял брови. — Если дарение было, должны быть документы. Если документов нет, то и доказать факт целевого дарения будет сложно. Я рекомендую вам для начала потребовать у мужа все документы, связанные с получением денег от матери. И ни в коем случае ничего не подписывайте.
Марина вышла из конторы с чувством, что у неё появилась хоть какая-то опора. Но дома её ждал новый удар. В квартире были Сергей, его мать и ещё какая-то женщина — как выяснилось, риелтор.
— А, Мариночка пришла! — воскликнула Валентина Петровна. — Как раз вовремя. Елена Владимировна проводит оценку квартиры. Нужно же знать реальную стоимость, чтобы правильно выделить долю.
Марина почувствовала, как внутри всё закипает от ярости.
— Какая ещё оценка? Я запрещаю!
— Милочка, ты не можешь запрещать, — свекровь улыбнулась. — Серёжа — собственник квартиры наравне с тобой. И он дал согласие на оценку.
Марина посмотрела на мужа. Тот стоял у окна, ссутулившись, и избегал её взгляда.
— Серёжа дал согласие, — повторила она. — Прекрасно. Сергей, а теперь дай мне, пожалуйста, все документы о дарении денег твоей матерью. Дарственную, расписки, выписки — всё, что у тебя есть.
Он вздрогнул и наконец посмотрел на неё.
— Зачем тебе?
— Затем, что я хочу знать правду. Были ли вообще эти деньги? И если были, то на каких условиях передавались.
Валентина Петровна поджала губы.
— Вот, значит, как. Невестка сомневается в моих словах. Думает, что я вру. Серёжа, ты слышишь? Твоя жена обвиняет меня во лжи!
— Я никого не обвиняю. Я прошу документы. Если всё чисто, в чём проблема их показать?
Воцарилось молчание. Риелтор неловко кашлянула.
— Может, мне прийти в другой раз?
— Да, пожалуйста, — твёрдо сказала Марина. — Оценка не потребуется.
Женщина поспешно ретировалась. Валентина Петровна встала с дивана, всем своим видом изображая оскорблённое достоинство.
— Ну что ж, я вижу, что конструктивного разговора не получится. Серёжа, когда твоя жена образумится, позвони мне. А пока… пока я вынуждена обратиться к адвокату.
Она величественно удалилась. Сергей и Марина остались одни. Молчание длилось несколько минут, становясь всё более невыносимым.
— Покажи мне документы, — тихо повторила Марина.
— Их нет, — едва слышно ответил Сергей.
— Что значит нет?
— Не было никакой официальной дарственной. Мама просто перевела деньги на мой счёт. Сказала, что это на квартиру. Но документов… конкретных документов не оформляли.
Марина опустилась на диван. Значит, вся эта история с целевым дарением — блеф? Попытка свекрови выбить свою долю на пустом месте?
— Почему ты сразу не сказал?
— Потому что… потому что деньги действительно были. И мама считает, что имеет право на часть квартиры. Она моя мать, Марин. Я не могу просто послать её.
— А меня можешь? — Марина посмотрела ему в глаза. — Меня, свою жену, можешь предать ради мамочки?
— Я никого не предаю!
— Предаёшь! Когда позволяешь ей вести себя так в нашем доме. Когда соглашаешься на её условия за моей спиной. Когда не защищаешь нашу семью!
Она встала и пошла к двери.
— Куда ты?
— К маме. Мне нужно подумать.
Марина провела у родителей два дня. Мама, выслушав всю историю, только покачала головой.
— Эх, дочка, сложно тебе. Свекровь — это всегда испытание. Но ты держись. Главное — не поддавайся на провокации и не подписывай ничего.
За эти два дня Сергей названивал десятки раз. Марина не брала трубку. Ей нужно было время, чтобы успокоиться и принять решение. Вечером второго дня она всё же ответила на его звонок.
— Марин, пожалуйста, вернись домой. Нам нужно поговорить. Я… я кое-что понял.
Она вернулась. Сергей встретил её у порога — осунувшийся, с красными глазами. Видно было, что эти дни дались ему нелегко.
— Прости меня, — начал он, едва она вошла. — Я был не прав. Полностью не прав. Я позволил матери манипулировать мной, нами. Но это закончилось.
— Что ты имеешь в виду?
— Я поговорил с ней. Сказал, что никаких долей выделять не будем. Что квартира — наша с тобой, и точка. Она… она очень разозлилась. Наговорила много неприятного. Но я выдержал.
Марина смотрела на него, не решаясь поверить.
— И что теперь?
— Теперь мы вместе. Ты и я. Наша семья. А мама… мама пусть делает что хочет. Если захочет судиться — будем защищаться. Но я на твоей стороне. Полностью и окончательно.
Следующие недели прошли в напряжённом ожидании. Свекровь не звонила, не приходила. Марина и Сергей потихоньку налаживали отношения, учились снова доверять друг другу. И вот, спустя месяц, пришло письмо из суда. Валентина Петровна всё-таки подала иск.
Судебный процесс длился почти год. Свекровь наняла дорогого адвоката, представляла свидетелей, пыталась доказать факт целевого дарения. Но документов у неё не было, а одних слов оказалось недостаточно. Марина и Сергей выступали единым фронтом. Это было тяжело, особенно для Сергея — видеть, как его мать поливает грязью его жену, обвиняет в корысти и манипуляциях. Но он выдержал.
Решение суда было однозначным — в иске отказать. Квартира осталась в собственности супругов. Валентина Петровна покинула зал суда, не сказав ни слова и не взглянув на сына.
— Всё закончилось, — выдохнула Марина, когда они вышли из здания суда.
— Нет, — покачал головой Сергей. — Всё только начинается. Наша новая жизнь. Без манипуляций, без вмешательства извне. Только ты и я.
Они обнялись прямо на ступенях суда, не обращая внимания на прохожих. Их дом был спасён. Их семья выстояла. И хотя цена оказалась высокой — Сергей потерял мать, которая после суда полностью прекратила общение, — они оба понимали, что это был единственно правильный выбор.
Спустя полгода Марина узнала, что беременна. Когда она сообщила об этом Сергею, тот расплакался от счастья.
— Теперь у нас будет настоящая семья, — говорил он, обнимая её. — И я обещаю, что наш ребёнок никогда не узнает, что такое манипуляции и условная любовь. Мы дадим ему то, чего не смогла дать мне мать — безусловную поддержку и уважение к его выбору.
Валентина Петровна так и не узнала о внуке. Сергей несколько раз порывался позвонить ей, но Марина останавливала.
— Если она захочет быть бабушкой, пусть сделает первый шаг. Пусть извинится и примет наши правила. А пока… пока мы справимся сами.
И они справлялись. Их маленькая семья, построенная на взаимном уважении и доверии, оказалась крепче любых родственных уз, основанных на манипуляциях и шантаже. Квартира, за которую они так боролись, стала настоящим домом — местом, где растёт любовь, а не разрушительные амбиции.