По́ляк Елизавета

Ключи от сейфа лежали прямо на столе — небрежно, словно кто-то торопился и забыл их спрятать. Татьяна замерла в дверях кабинета мужа. Сердце гулко стукнуло. Этот сейф в углу комнаты всегда был закрыт. Виктор говорил, что там хранятся рабочие документы, старые договоры, какие-то бумаги из налоговой. Скучные вещи, которые жене знать необязательно. Она верила. Шесть лет брака научили её доверять. Виктор никогда не давал повода для сомнений — заботливый, надёжный, любящий. Идеальный муж. Вот только в последние месяцы что-то изменилось...

Пятьсот тысяч рублей исчезли со счёта ровно в тот момент, когда Марина принимала экзамен у студентов — она даже не услышала звук уведомления о переводе. Телефон лежал в сумке, беззвучный и равнодушный к тому, что сейчас происходило катастрофа. Деньги, которые они откладывали три года на первоначальный взнос за квартиру, испарились одним движением пальца. И этот палец принадлежал не мошеннику, не хакеру, не случайному сбою системы. Этот палец принадлежал её мужу Виктору. Марина узнала об этом только вечером, когда вернулась домой и по привычке открыла банковское приложение...

Свекровь улыбалась так ласково, когда забирала наши деньги, что я даже не сразу поняла — меня только что ограбили. Марина стояла у кухонного окна и смотрела на пустую детскую площадку во дворе. Качели покачивались от ветра, словно невидимые дети раскачивали их в сумерках. Три года назад они с Костей переехали в эту квартиру с одной мечтой — заполнить пустые комнаты детским смехом. Телефон в руках показывал банковское приложение. Счёт «На первый взнос» светился нулями. Семьсот тысяч рублей испарились за одну ночь...

Ключи от квартиры лежали на столе — но не те, что Марина помнила. Она стояла в прихожей собственного дома и смотрела на связку, которую только что достала из сумки. Три ключа вместо четырёх. Латунный от подъезда, серебристый от почтового ящика, и один — совершенно незнакомый, с синей пластиковой головкой. А где ключ от их с Андреем спальни? Тот самый, с маленькой царапиной, который она носила с собой все шесть лет? — Андрей? — позвала она в тишину квартиры. Ответа не было. Но из кухни доносился запах — жареная картошка с луком...

Документы выпали из рук Натальи, рассыпавшись по полу веером белых листов, и она поняла — последние семь лет её жизни были красиво срежиссированным спектаклем. Свекровь стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди, и впервые за все годы знакомства не улыбалась. Маска слетела. Под ней обнаружилось лицо совершенно чужого человека. — Нашла всё-таки, — произнесла Зинаида Фёдоровна ровным голосом. — Я думала, ты поглупее будешь. Наталья опустилась на корточки, собирая бумаги непослушными пальцами. Выписка из Росреестра...

Марина застыла на пороге своей мастерской, не веря собственным глазам. Дверь, которую она всегда запирала на два замка, была распахнута настежу. Внутри царил хаос. Три года назад она арендовала эту крохотную комнатку в подвале их многоквартирного дома. Здесь, среди швейных машинок и манекенов, рождались её платья на заказ. Здесь она строила своё дело по кирпичику, ночами просиживая над выкройками, пока муж Олег спал наверху. Сейчас манекены валялись на полу, словно жертвы какого-то побоища. Рулоны дорогой итальянской ткани были раскатаны и измяты...

Торт рухнул на пол прямо посреди кухни, разбрызгивая белый крем по свежевымытому кафелю. Марина стояла, сжимая в руках пустой поднос, и смотрела на осколки своего трехдневного труда. Свекровь даже не попыталась изобразить сожаление. Она стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле, и на её губах играла едва заметная улыбка. — Ой, Мариночка, какая неприятность. Я случайно задела локтем. Неудобно поднос поставила, вот он и... Марина молчала. Она смотрела на размазанные по полу розы из масляного крема, которые она выводила три вечера подряд, пока свекровь смотрела свои сериалы в соседней комнате...

Когда свекровь положила передо мной на стол документы на квартиру, я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Только не от радости, как можно было бы подумать. От страха. Потому что в глазах Зинаиды Петровны я увидела что-то такое, от чего по спине пробежал холодок. — Вот, Мариночка, — она постучала пальцем по бумагам. — Дарственная. На Антошу. Трёхкомнатная квартира в центре города теперь ваша. Живите, радуйтесь, детишек рожайте. Антон сидел рядом и сиял, как начищенный самовар. Он сжал мою...

Когда свекровь объявила, что переезжает к нам на месяц, я не сразу поняла, что это ловушка. Раиса Фёдоровна стояла в прихожей нашей трёхкомнатной квартиры, победно улыбаясь и держа в руках два огромных чемодана. За её спиной маячил Сергей, мой муж, с виноватым выражением лица и опущенными глазами. — Натусенька, милая! — защебетала свекровь, протягивая мне щёку для поцелуя. — Ну вот я и приехала! Сергей всё рассказал, как вы тут одни мучаетесь. Ремонт затеяли, работа, дети. Я подумала — нет, не могу...

Марина нашла эти бумаги случайно — искала свидетельство о браке для налоговой, а наткнулась на толстую папку с надписью «Для мамы», спрятанную под стопкой старых журналов в нижнем ящике комода. Её руки дрожали, пока она перелистывала страницы. Выписки с банковского счета. Переводы. Каждый месяц — пятьдесят тысяч. Иногда семьдесят. Один раз — сто двадцать, с пометкой «на зубы». За три года набежала сумма, от которой потемнело в глазах. Марина села прямо на пол, прислонившись спиной к холодному боку комода...

Свекровь стояла посреди кухни и методично, с хирургической точностью, выбрасывала из холодильника всё, что Марина купила накануне. — Это что за отрава? — Нина Васильевна брезгливо держала двумя пальцами упаковку греческого йогурта, разглядывая её, как вещественное доказательство преступления. — Химия сплошная! Андрюша такое есть не будет. Я ему творожок домашний привезла, от Зинаиды Михайловны с рынка. Вот это настоящий продукт, а не ваша столичная дрянь. Марина застыла в дверном проёме, не успев даже снять пальто после работы...

Ключи от квартиры лежали на столе, но это были не те ключи, которые Татьяна ожидала увидеть. Она замерла посреди кухни, держа в руках конверт из нотариальной конторы. Письмо пришло сегодня утром, и содержание его перевернуло всю её жизнь за одну минуту. Квартира, в которой они с Олегом жили уже четыре года, квартира, за которую они платили ипотеку, экономя на всём, квартира, которую они считали своей — принадлежала свекрови. Татьяна перечитала документ ещё раз. Буквы расплывались перед глазами. Галина Ивановна Соловьёва указана как единственный собственник...