Глава 5: Паутина лжи э
Жизнь Луизы раскололась на два берега, разделенные бурной рекой лжи. Один берег – их маленькая квартира, где воздух все чаще сгущался от невысказанных вопросов и тревоги Сулеймана. Другой берег – сияющий, манящий мир Адама Руслановича.
«Работа» над дизайном пентхауса стала удобным предлогом. Встречи в шикарных кафе «для обсуждения концепции», поездки на объект «для замера окон», совместные «выборы тканей» в элитных бутиках. Адам был щедр. Слишком щедр. После каждой встречи в сумочке Луизы оказывалась коробочка: изящные серьги с бриллиантовой пылью, тончайшая золотая цепочка, шелковый платок от известного дизайнера, флакон духов, стоимость которых равнялась месячной зарплате Сулеймана.
— Откуда это, Луиза? — Сулейман как-то вечером взял в руки флакон, который она забыла убрать сразу. Его голос был усталым, но настороженным. — Такие духи… Это же целое состояние.
Сердце Луизы упало. Она заставила себя улыбнуться, отбирая флакон.
— Клиентка! Та самая, для которой я свадебное платье шью. Очень довольна эскизами. Подарила в знак благодарности. Говорит, ей не подходят, — выпалила она, избегая его взгляда. Ложь давалась все легче, обрастая ненужными деталями. — Сказала, аромат слишком… цветочный для нее.
Сулейман смотрел на нее. Долгим, тяжелым взглядом. Она видела тень сомнения в его главах, обычно таких открытых и доверчивых.
— Хорошая клиентка, — наконец пробормотал он, возвращаясь к сметам на столе. — Рад, что у тебя дела идут. Только… — он запнулся, — не перетрудись. Ты какая-то… нервная стала. И усталая.
Он был прав. Нервы были натянуты как струны. Постоянный страх разоблачения, необходимость прятать дорогие подарки на дне шкафа под стопкой старого белья, изматывающие встречи с Адамом, где комплименты и намеки становились все откровеннее, а прикосновения – навязчивее. Она жила в постоянном напряжении. И деньги, которые Адам «платил» за ее «работу» (гораздо больше реальной стоимости), шли на покрытие долгов Сулеймана, на поддержание шаткого семейного бюджета. Это был замкнутый круг: ложь кормила их, но и душила ее.
Однажды, возвращаясь с «замера» (который закончился изысканным обедом), Адам подвез ее почти до самого дома. Он знал границы, но сегодня подъехал ближе, чем обычно, остановив машину в переулке, в паре минут ходьбы от их подъезда.
— Спасибо за компанию и… вдохновляющие идеи, — сказал он, его рука легла поверх ее на дверной ручке, задерживая. — До завтра?
— До завтра, — кивнула Луиза, торопливо выходя, чувствуя, как его взгляд прожигает ей спину.
Она шла, ускоряя шаг, с головой опущенной, стараясь слиться с сумерками. И почти у самого подъезда столкнулась взглядом с фигурой, стоявшей у калитки. Хож-Ахмед. Отец Сулеймана. Старик смотрел на нее. Не на лицо. На дорогую кожаную сумку в ее руке (подарок Адама «для эскизов»), на новый, слишком элегантный для простой прогулки шерстяной жакет (еще один «гонорар»). Его взгляд, мудрый и проницательный, не выражал ни гнева, ни укора. Только глубокую, леденящую душу печаль и… разочарование. Он видел. Видел, откуда она пришла. Видел машину, скрывшуюся в переулке.
Луиза замерла, почувствовав, как земля уходит из-под ног. Губы ее дрогнули, пытаясь что-то сказать, объяснить. Но слова застряли в горле комом стыда. Хож-Ахмед молча отвернулся и медленно пошел к своему флигелю во дворе. Этот немой укор, это разочарование в глазах уважаемого старейшины, человека, который принял ее в семью как дочь, было хуже любой брани. Она вбежала в подъезд, прижавшись спиной к холодной стене, пытаясь перевести дух. Страх сковал ее. Что если он скажет Сулейману?
Вечером за ужином Хож-Ахмед был молчалив, как всегда, но его молчание теперь казалось громовым. Сулейман что-то рассказывал о поисках нового поставщика песка, но Луиза не слышала. Она ловила взгляд свекра, но он упорно смотрел в тарелку. Когда она встала, чтобы убрать со стола, он тихо сказал, обращаясь к сыну, но глядя мимо:
— Сынок, дерево, подточенное червем, может выглядеть крепким, но упасть от первого ветра. Проверяй корни.
Сулейман нахмурился, не поняв намека. Луиза поняла. Ей стало дурно. Она едва донесла тарелки до кухни.
На следующий день, во время очередной «рабочей» встречи в полупустом дорогом ресторане, Адам заметил ее рассеянность и бледность.
— Что-то случилось, Луиза? — спросил он, поправляя идеальный узел галстука. — Выглядите… встревоженной.
Она не удержалась. Шепотом, путаясь, рассказала про Хож-Ахмеда, про его взгляд, про страшные слова о дереве и черве. Адам выслушал, его лицо оставалось бесстрастным. Потом он отпил глоток вина.
— Старики, — произнес он с легким пренебрежением. — Они живут в прошлом. В своих устаревших понятиях о чести и долге. Их страх перед переменами. — Он отодвинул бокал и пристально посмотрел на нее. — Ты зашла слишком далеко, Луиза, чтобы оглядываться назад. Пора выбирать. Его жалкая стройка, вечные долги, жизнь в тени стариковских предрассудков? Или реальная жизнь? Свобода, возможности, признание твоего таланта? Все, что я тебе предлагаю. Здесь и сейчас.
Он положил свою руку поверх ее, лежавшей на столе. Его пальцы сжали ее запястье – не больно, но властно, не позволяя отдернуть.
— Мир жесток. Выживает сильнейший. Ты сильная, Луиза. И красивая. Не позволяй страху и глупым условностям похоронить твою красоту заживо. Выбирай.
Его слова, как яд, просачивались в ее сознание, подкрепленные блеском его часов, дорогим костюмом, властным взглядом. Вспомнился взгляд Хож-Ахмеда – полный немой скорби. Вспомнилось измученное лицо Сулеймана над счетами. И толстые конверты с деньгами, которые решали все их проблемы. Выбор? У нее уже не было выбора. Она была в паутине. И паук был слишком близко. Она не отдернула руку.
Глава 6: Сорванная маска
День рождения Раисы, матери Сулеймана, был одним из главных семейных праздников. Двор их дома наполнился родственниками, запахом шашлыка и гомоном голосов. Луиза нервничала. Она знала, что должна быть здесь, выглядеть счастливой и любящей невесткой. Но ее разрывало. Сегодня Адам назначил ей встречу в пентхаусе «для утверждения образцов тканей». Залина назойливо звонила, напоминая: «Не вздумай отменять! Он ждет!». Луиза солгала Сулейману, сказав, что у нее срочный замер у важной клиентки, но пообещала успеть к началу застолья.
Она опоздала. Когда она впорхнула во двор, все уже сидели за длинными столами. И все взгляды устремились на нее. Луиза почувствовала, как кровь ударила в лицо. На ней было платье. То самое, о котором она мечтала втайне от Адама. Невероятно дорогое, от кутюр, из струящегося темно-синего шелка, идеально подчеркивающее ее фигуру. Подарок Адама за «прекрасную идею с бархатными подушками». Она надела его, поддавшись минутному порыву тщеславия, желанию блеснуть, доказать всем (и себе самой?), что она достойна большего. Теперь она понимала, что совершила роковую ошибку.
— Ух ты, Луиза! — завопила одна из молодых кузин. — Платье – загляденье! Настоящая звезда! Где такое достала?
— Это… это… — Луиза запнулась, чувствуя, как на нее смотрит Хож-Ахмед. Его взгляд был тяжелым, как камень. Сулейман смотрел на нее с немым вопросом и… восхищением, которое лишь усиливало ее стыд. — Клиентка… опять же. Подарила. Не подошло по размеру.
Она поспешно села рядом с Сулейманом, пытаясь стать незаметной. Но платье выделялось, как драгоценный камень среди речного булыжника. Залина, сидевшая напротив, поймала ее взгляд и многозначительно подмигнула.
Застолье шло своим чередом. Звучали тосты, смех, музыка. Но Луиза чувствовала себя как на иголках. Особенно под пристальным взглядом Аслана, младшего брата Сулеймана. Горячий, прямолинейный, он всегда относился к ней с братской теплотой, но сейчас его темные глаза сузились, изучая ее. Он выпил лишнего, и это делало его взгляд еще более колючим.
Луиза невольно поправила волосы, откинув их назад. И в этот момент свет от гирлянды, натянутой над столом, ярко брызнул на ее уши. На бриллиантовые серьги-гвоздики, которые Адам вручил ей вчера со словами: «Просто искорка для твоей красоты».
— Ого! — громко воскликнул Аслан, привстав и тыча пальцем в ее сторону. Все разговоры смолкли. — Братан! Ты что, золотую жилу на стройке нашел? Или Луиза клад откопала в своем ателье?
Луиза похолодела. Сулейман нахмурился.
— О чем ты, Аслан?
— Да о сережках! — Аслан засмеялся, но в его смехе не было веселья. — Такие же точно вчера в журнале видел! Элитные, брендовые! Цена – как за наш старый «Жигуль»! Так что, брат? Ты нам секретишь свои доходы? Или невестка настолько крутая портниха, что клиенты золотом платят?
Все взгляды приковались к Луизе. К ее серьгам. К ее платью. Она почувствовала, как горит лицо. Раиса, именинница, смотрела на нее с тревогой и непониманием. Хож-Ахмед отвернулся. Сулейман вскочил, его лицо покраснело от гнева и смущения за брата.
— Аслан, заткнись! Выпил лишнего – иди проспись! — зарычал он. — Луиза работает не покладая рук! Клиенты благодарят как могут! Имеет право на подарок!
Он защищал ее. Яростно, неистово. Но в его глазах, мельком брошенных на серьги, Луиза прочла тот же немой вопрос: «Откуда?». Она хотела провалиться сквозь землю. «Просто искорка», — эхом звучали слова Адама. Искорка, которая подожгла пороховую бочку.
— Простите, — прошептала Луиза, вставая. — Мне… плохо. Сейчас вернусь.
Она почти побежала в сторону сада, за дом, где густые кусты сирени давали укрытие от любопытных глаз. У нее дрожали руки. Она схватилась за холодный ствол яблони, пытаясь унять дрожь и приступ тошноты. Какой идиотизм! Надеть это! Эти серьги!
— Луиза! — Шепот за спиной заставил ее вздрогнуть. Это была Залина. — Ну ты даешь! Платье – огонь! Все ахнули! А этот дурак Аслан… не обращай внимания. Пьяный идиот.
— Уходи, Залина, — тихо сказала Луиза, не оборачиваясь. — Пожалуйста.
Но Залина не уходила. Она что-то говорила про зависть, про то, что Луиза теперь звезда. Вдруг за кустами послышался шум двигателя. Мощного, бархатистого. Луиза замерла. Не может быть…
На дорожку сада, ведущую от калитки к дому, выехал черный «Мерседес» Адама. Машина плавно остановилась. Дверь открылась, и он вышел. Безупречный, как всегда, в светлом летнем костюме, с непринужденной улыбкой. Он оглядел столы, переполненные гостями, нашел глазами Раису и направился прямо к ней, игнорируя остолбеневших родственников.
— Извините, что вторгаюсь без приглашения, — его голос, громкий и уверенный, перекрыл гул голосов. — Проезжал мимо, увидел огни, услышал музыку… Решил заглянуть, поздравить виновницу торжества. Добрый вечер, Раиса Исаевна! Примите скромные дары в честь вашего праздника!
Он сделал знак водителю, который вынес огромную, шикарную корзину, ломящуюся от экзотических фруктов, дорогого шоколада и бутылки коньяка. Раиса растерянно встала, ее лицо выражало полную неловкость.
— Спасибо… — пробормотала она. — Вы очень… любезны. Но мы не знакомы…
— Адам Русланович, — представился он, слегка склонив голову. — Я… партнер вашей прекрасной невестки по бизнесу. Луиза – гений дизайна! — Он обвел взглядом столы, и его взгляд на мгновение задержался на Луизе, стоявшей бледной как смерть в тени сирени с Залиной. Взгляд был властным, торжествующим. — Поздравляю вас с таким днем! Желаю здоровья, благополучия и чтобы дети радовали!
Хож-Ахмед медленно поднялся. Его лицо было каменным.
— Спасибо за поздравление и дары, Адам Русланович, — произнес он холодно, четко выговаривая каждое слово. — Но наше скромное застолье – для семьи. Не для чужих людей. Мы вас не ждали.
Тишина повисла гробовая. Адам не смутился. Его улыбка лишь стала шире, жестче.
— Понимаю. Не смею мешать семейному очагу. Еще раз с праздником! — Он кивнул Раисе, бросил последний, долгий, оценивающий взгляд в сторону Луизы и развернулся. — Луиза, — добавил он громко, так, что слышали все, — завтра в десять. Не опаздывайте. Ваши эскизы – шедевр. Жду с нетерпением.
Он ушел так же внезапно, как и появился, оставив после себя дорогую корзину, тяжелое молчание и море вопросов в глазах у всех. Сулейман стоял, сжимая кулаки, его взгляд метался между удаляющимся «Мерседесом» и Луизой. Аслан мрачно смотрел на нее. Раиса беспомощно опустилась на стул. Хож-Ахмед смотрел в землю.
Луиза не могла пошевелиться. Ее предало собственное тело. Адам сделал это нарочно. Публично. Унизительно. Чтобы все знали. Чтобы Сулейман знал? Она чувствовала, как почва уходит из-под ног.
Вечер был безнадежно испорчен. Гости начали поспешно прощаться. Луиза, как автомат, помогала Раисе убирать со столов. Когда она вынесла пустые тарелки на кухню, кто-то тихо вошел сзади. Она обернулась. Адам? Нет. Его водитель. Молча, он сунул ей в руку маленький холодный предмет – ключ от квартиры. И шепнул на ухо, пахнущее табаком:
— От хозяина. Его квартира. Завтра. Восемнадцать ноль-ноль. Не заставляйте ждать. Или… — водитель сделал многозначительную паузу, — вашему мужу станет известно ВСЕ о наших «особых скидках» на стройматериалы. Всё.
Он исчез так же бесшумно, как и появился. Луиза сжала в ладони холодный металл ключа. Он жёг кожу как раскаленное железо. Шантаж. Открытый, наглый шантаж. Или встреча. Или крах всего. Выбора не было. Только бездна, на краю которой она стояла, держа в руке ключ от собственной погибели.