Когда Лена выходила замуж за Максима, она думала, что это — новая жизнь. Молодой, весёлый, чуть ленивый, но добрый парень. Влюбился, затащил в загс, обещал горы и звёзды. А через два дня после свадьбы оказалось — жить они будут с его родителями.
— Всего на пару лет, — говорил Максим, жуя на кухне мамины котлеты. — Поживём, накопим на первоначалку, а потом — своё возьмём. Зато не надо на аренду тратиться. Ну, удобно же?
Удобно — это было для него. Для Лены это означало вставать на час раньше, чтобы успеть приготовить завтрак всем — себе, мужу, свекрови Светлане Ивановне и свёкру Геннадию Петровичу. Затем — мыть посуду, убраться, купить продукты по пути с работы. И, конечно, выслушать:
— Ты бы картошку не жарила, а варила. Так полезнее.
— Почему у тебя носки на батарее опять валяются? Мужу приятно будет приходить в бардак? — это уже Геннадий Петрович.
— Ты зарплату получила? Оплати, пожалуйста, электричество.
Муж в эти моменты либо втыкал в телефон, либо кивал матери:
— Лен, ты не обижайся, они же по-доброму. Просто хотят, чтобы нам лучше жилось. Слушай, давай ты продукты будешь брать сама? Мама говорит, у тебя скидки всякие, ты в этом лучше разбираешься.
Лена терпела. Идти всё равно было некуда. Терпела и копила деньги. С каждой получки откладывала. Считала: вот, ещё год, ещё чуть-чуть, и можно будет…
— Макс, — начала она как-то вечером, сидя на краешке дивана, — ты когда-нибудь думал, сколько мы уже здесь живём?
— Ну… два с половиной года вроде? — оторвался он от игры.
— А ты копишь что-то? Деньги?
Он удивился:
— Пока не получается. То туда, то сюда. Подарок вот на годовщину еще взял. Он кивнул на новую игровую приставку
Лена молчала. В этот момент ей показалось, что он — не муж, не партнёр, а просто случайный сосед по комнате. Она копила — он тратил. Она готовила — он ел. Она вкладывалась — он существовал. А мама с папой только поддакивали.
— Макс, я не хочу так жить. Мне тяжело. Мы взрослые люди, а я чувствую себя… служанкой у твоих родителей.
Максим вздохнул:
— Ну ты же знала, куда шла. Не надо истерик. Я с мамой поговорю.
Через неделю Светлана Ивановна неожиданно пригласила Лену в банк.
— Мне Максим объяснил ситуацию. Сказал, что тебе тяжело. Мы всё понимаем, и вот решение. Оформляем ипотеку, — бодро сказала она, — на хорошую квартиру. Двушка, рядом с метро, 20 минут до центра. Вот, Максим покажет тебе фото.
Лена посмотрела на мужа — тот кивал и улыбался.
— Смотрите, — продолжала свекровь, — первоначальный взнос — миллион. У вас вроде что-то отложено? Оформим на тебя. Ипотеку тоже на тебя. А потом пойдём к нотариусу и подпишем брачный договор: в случае развода, ты получаешь тридцать процентов квартиры, а Максим — семьдесят. Всё по-честному. Вы же у нас жили всё это время бесплатно, мы за коммуналку платили, я готовила, всё такое.
— Это шутка? — тихо спросила Лена.
— Нет, это справедливо, — спокойно сказала Светлана Ивановна. — Ты всё это время была частью нашей семьи. А теперь семья ждёт от тебя ответных действий.
— То есть квартира будет на моё имя, ипотека — тоже и платить её буду я?
— Ну вы же хотели жить отдельно. Вот. Возможность. Мы поможем морально. За нотариуса заплатим. Всё оформим, как положено. Без обмана.
Максим только пожал плечами:
— Мам, ну не дави. Просто подумай, Лен. Это разумно.
Через месяц Лена стояла в квартире, в которой никогда раньше не бывала. Отец умер тихо и неожиданно.
— Прости меня, дочка, — сказал он в больнице. — Всё не так должно было быть. Вот бумаги. Этот человек нотариус. Это квартира, моя плата за то, что бросил тогда вас с матерью. Больше у меня ничего нет. Надеюсь, она поможет стать тебе счастливой.
Они небыли близки, и женщина никогда не винила отца. Но в тот момент её сердце разрывалось от горя. Документы заверили.
Ещё несколько недель она давала шанс мужу и свекрови. Но ситуация лишь ухудшалась. Давление возрастало. И она решилась.
— Макс, привет. У меня для тебя сюрприз! Я купила для нас квартиру!
— Как купила? Сама купила?!
— Ну, частично. Папа помог. Не шик, но своё. Там, правда, разруха полная, но дядя Артур сказал, что за триста тысяч, со своей бригадой сделает из квартиры конфетку. Ты ведь сможешь найти?
— Это так неожиданно! Ты молодец! Нужно посоветоваться с мамой, но, я думаю, найдём. Я люблю тебя!
— Отлично! Я уже договорилась со строительной бригадой.
Дома её ждал накрытый стол и счастливые родственники.
— Молодец, Лена. Вот, наконец-то. А я смотрю, последнее время задумчивая такая ходишь, — улыбался до ушей Геннадий Петрович.
— Готовила сюрприз! Только вот на ремонт ещё надо... А то там разруха, — она показала фотографии.
— А мы на что? — всплеснула руками свекровь, — вот! Триста тысяч, как заказывали.
Лена кивнула. И забрала наличность со стола.
На следующее утро собралась быстро. Взяла только любимые и новые вещи.
Написала Максиму:
«Не ищи. Я сделала всё, чтобы мы были семьёй. Но ты и твоя мама выбрали свой путь. А я — свой. Прощай».
Максим и свекровь звонили, орали в трубку.
— Ты обманула нас! Деньги взяла — и сбежала! Это мошенничество!
— Какие деньги? Вы о чём? — отвечала с удивлением Елена, — что за странные обвинения!
Повестка пришла через месяц. Иск от Максима — требовал признать квартиру совместно нажитым имуществом, которое супруга приобрела в браке. А ещё — вернуть «займ» в 300 тысяч рублей.
На суде Светлана Ивановна эмоционально выступала:
— Мы дали ей деньги, она же сказала, что будет делать ремонт!
— Есть ли у вас расписка, или выписки со счёта? — спросил судья.
— Нет! Мы наличность отдали.
Лена была спокойна, даже холодна. Юрист, подруга по работе, помогала. Квартира по дарственной. Деньги — это вымысел обиженных родственников бывшего мужа. Которые сами хотели её одурачить.
Максим пригласил Лену в ресторан через два дня после слушанья.
— Просто поговорить, Лен. Без конфликтов. Мы же не враги.
Голос у него был мягкий, даже какой-то виноватый. Лена, немного удивлённая, согласилась из любопытства. Что же он теперь задумал?
Когда она вошла, Максим уже сидел за столиком.
— Привет. Хорошо выглядишь, — сказал Максим, вставая из-за столика. — Совсем похорошела. Своя квартира, наверное, помогает, да?
— Наверное, — кивнула Лена, снимая пальто. — Что ты хотел обсудить?
— Ну... как ты? Правда. Живёшь одна, всё сама. Несложно?
— Лучше, чем с вами.
Максим усмехнулся и потёр шею.
— Слушай, ну, давай по-честному. Было тяжело. Но мы же... Мы же любили друг друга.
— Ты пришёл вспоминать «мы» или поговорить о чём-то конкретном?
— Помнишь, ты просила деньги на ремонт? — спросил он, спокойно. — Сделала? Хватило триста тысяч?
Лена чуть склонила голову. Она видела, как неестественно лежит телефон Максима. Полу боком на салфетке. Шла видеозапись.
Она улыбнулась — тепло, как будто вспомнила что-то хорошее.
— Совершенно не понимаю о чём ты, милый.
Он хотел что-то сказать, но Лена аккуратно потянулась за салфеткой — и «случайно» опрокинула телефон Максима в тарелку с густым и наваристым грибным супом.
Максим вскочил.
— Ты с ума сошла?!
— Бедный телефон, — спокойно сказала Лена, взяв свою сумку. — Это ведь его я подарила тебе не день рождения?! А ты мне — сковороду!
— Лена, ты понимаешь, что это всё может закончиться плохо? Что суд может встать на мою сторону? Ты же не хочешь скандала?
— Ты уже его устроил. Только суд — это место, где работают документы, а не мамины сказки.
Она встала. И вышла из заведения.
Максим остался сидеть. Всё шло не по плану. Опять.
Суд отказал. И в признании совместной собственности, и в возврате денег.
Через три месяца Лена сидела на своей кухне. Одна. С бокалом. За окном — тишина. В квартире новый ремонт.
Она вспомнила тот день в банке. Слова о «тридцати процентах». Вспомнила родителей.
— Я ведь всё правильно сделала? Правда, отец? — спросила она, посмотрев на небо. И пригубила вина.