Предыдущая часть:
Воскресное утро 20 октября выдалось, как на заказ. На небе ни облачка, ветра нет, и довольно тепло. Для первого свидания лучше не придумаешь! Построение на увольнение проводится сразу после завтрака, но Павел, прикинув, что может и опоздать к назначенному сроку, попросил дежурного по роте проводить его с книгой увольняемых на КПП.
Дежурным по училищу стоял Михаил Дмитриевич Лабзин, не придирающийся к таким мелочам. Это вам не Николай Петрович Муру, который и на йоту не отступит от установленных правил.
Дежурный по КПП увидев, что старшину с третьего курса сопровождает дежурный по роте с книгой увольняемых под мышкой, даже не стал сличать увольнительную записку, которую Павел предусмотрительно держал в руке, с записью в журнале, а только разрешительно махнул рукой.
Без десяти минут девять, тяжелая дубовая дверь парадного входа училище захлопнулась за спиной курсанта, и он оказался на воле. На пару секунд задумавшись, курсант направился по Адмиралтейскому проезду в сторону Зимнего дворца. Резонно рассудив, что за 10 оставшихся минут, он не только успеет добраться до назначенного места свидания, но и скорей всего, встретит Аню на пути от троллейбусной остановки у Адмиралтейства. Разминуться они не могут. Разве только, если девушка уже ждет его у памятника Пржевальскому. Но тогда, дойдя до угла, он повернет назад и ровно в 9 часов будет на месте свидания. Точность – вежливость королей!
Предположение подтвердилось. От входа в подъезд Главного Морского начальника он увидел знакомую, стройную фигурку, вышедшую ему навстречу из-за угла здания. Аня тоже его увидела и приветственно подняла руку. Павел, радостно улыбаясь, ускорил ход, и еще раз для себя отметил: «Хороша подружка!»
Увидев, что Павел прибавил шагу, девушка остановилась, с улыбкой дожидаясь его приближения.
«Здравствуй Анечка! Я очень рад, что ты пришла, да еще и без опоздания», – горячо проговорил Павел, беря двумя руками протянутую девушкой руку. Неожиданно для юноши, девушка сделала шаг ему навстречу, и чуть приподнявшись на носочках, быстро поцеловала его в щеку: «Здравствуй, Пашенька! Я тоже рада тебя видеть». И не давая юноше опомниться, весело спросила: «Какие на сегодняшний день у тебя планы?»
«Видишь ли, у меня сегодня день особенный. И не только потому, что проведу его с самой красивой и элегантной девушкой Васильевского острова, но и потому, что, согласно моим документам, у меня сегодня день рождения. А так как на вечер у нас запланирован театр, то я предлагаю небольшое праздничное застолье провести в начале дня», – сказал Павел заранее подготовленную фразу.
«Ах, как много красивых эпитетов и заманчивых предложений! Хотя я понимаю, что твои эпитеты не более, чем комплименты, все равно приятно. Так что смело продолжай в том же духе, я не загоржусь», – сказала, с улыбкой, девушка и, беря его под руку, добавила: «Раз день рождения сегодня, то и обсуждать нечего, конечно, надо отметить, я согласна на любые варианты! Жаль, только, что ты не сказал мне об этом заранее, такой день требует подарка»
«Для меня сегодня лучший подарок – свидание с тобой, а его я уже имею, так что мне остаётся только расцеловать тебя за него», – ответил Павел, и шепнул, чуть сжимая ей локоть: «Вариант застолья – у меня дома, на ресторан пока не заработал».
«Ну и хорошо, дома, так дома. Будет повод, познакомить меня с твоей мамой», – сказала девушка и добавила шутя: «Поцелуй за свидание только не замотай»
«Не замотаю. А сейчас пойдем через садик на угол Адмиралтейского проспекта и Гороховой улицы, на кольце сядем на второй троллейбус и к десяти будем у меня» – озвучил Павел предполагаемый маршрут и, помолчав, добавил: «С мамой я тебя, конечно, познакомлю, но не сегодня. Она сейчас на дежурстве и вернётся домой, когда мы уже будем в театре».
«Оригинально! У меня возникают смутные подозрения, что и гостей на банкете будет не очень много», – сказала девушка и, заглянув мне в глаза, продолжила вопросительно: «Или я ошибаюсь?»
«Нет, не ошибаешься, мой фактический день рождения, когда меня все поздравляют 27 октября, ровно через неделю, а двадцатого меня записали во время войны, чтобы получить на меня октябрьские карточки», – начал, серьезным голосом, объяснять Паша путаницу с датами.
«Ладно, не переживай, всё равно есть повод отметить», – успокоила Павла девушка, услышав нотки оправдания в его объяснении.
Через сорок минут, они уже стояли на углу проспекта Гагарина и Парка Победы, и пошли, не торопясь, по усыпанной листьями аллее, бегущей вдоль фигурной решётки, в сторону Бассейной улицы.
В гастрономе, на углу проспекта Гагарина и улицы Фрунзе, Павел купил бутылку «Салхино», и большую шоколадку «Золотой якорь». А, через пять минут, он уже открывал дверь, через которую выводил Людочку 12 часов назад.
Но он не стал посвящать Аню в эту подробность своей личной жизни, а только сказал девушке ласково, закрывая на крюк входную дверь: «Проходи, и чувствуй себя как дома. Мама придет не раньше семи часов».
Он галантно помог девушке снять плащ, повесил его рядом со своим бушлатом и, предложив тапочки, в которые вчера обувал Людочку, открыл дверь в комнату, пропуская девушку вперед. Она была в том же алом платье, красиво обтягивающем её точёную фигуру, только без высоких каблуков стала немного ниже, и, как показалось Павлу, милее.
«Здесь мы и живем. Эта – моя комната, а соседняя – мамина. Садись к столу продумаем алгоритм действий на сегодня», – сказал юноша, отодвигая стоящий у стола стул.
Девушка села, внимательно глядя на курсанта, а он продолжал речь: «Чтобы не опоздать в театр, надо выйти не позднее 18 часов. Если отвести на приготовление блюд и сервировку стола час, на банкет два часа, то можно успеть и сходить в кино и еще перекусить перед театром. «Дружба» и «Зенит» в пяти минутах ходьбы».
«Я к твоим услугам, по части приготовления и сервировки», – с легкой улыбкой, сказала девушка.
«Тогда пошли на кухню, посмотрим, что мы имеем, кроме принесённого с собой. Я уверен, что мама, зная о моем воскресном визите, приготовила что-то, побаловать сына», – предложил юноша.
Действительно, в холодильнике они обнаружили латку с куриными котлетами, которые надо было только разогреть, баночки с соленьями и несколько штук свежих яблок. В овощном ящике лежала картошка и морковь.
«Отлично! Всё что нужно для шикарного банкета. Предлагаю на гарнир к котлетам пожарить картошки и сделать салат из яблок и моркови», – сказала, с воодушевлением, девушка.
«Вот повод разрядить официальность обстановки», – подумал Павел, а вслух добавил: «Я думаю, тебе надо переодеться, твое театральное платье не подходит для возни на кухне».
«А что ты мне можешь предложить?» – немного смущаясь, спросила девушка.
«Могу предложить белую рубашку, которую я не ношу, и вряд ли буду теперь носить, так как из неё «вытолстел». Тебе она будет до колен, как медицинский халатик, только рукава надо закатать», – ответил Павел нарочито галантерейным тоном, направляясь в комнату. Девушка молча пошла за ним. Павел достал из платяного шкафа обещанную рубашку, которую надевал последний раз на выпускной вечер, и картинным жестом подал девушке, добавив: «Пожалуйста, мадмуазель, можете переодеваться, а я пойду на кухню, помою картошку».
Курсант вышел в коридор и, подойдя к стенному шкафу, стащил через голову форменную, тёмно-синюю суконку с голубым флотским воротником. Затем, подумав несколько секунд, расстегнул и снял широкий ремень с латунной бляхой, оставшись в тельняшке и флотских черных брюках без ширинки. «Повяжу на пояс полотенце, и можно приступать к работе, не боясь испачкаться», – подумал Павел, направляясь на кухню мыть картошку.
Когда он, переложив вымытую картошку в миску, вытер кухонным полотенцем руки, в кухню вошла Аня. Юноша взглянул на неё, и, всплеснув руками, воскликнул: «Анечка, ты неотразима! Хоть сейчас на страницу «Огонька»! Нет не «Огонька» «Плейбоя»! Мерлин Монро нервно курит в сторонке».
Если юноша и преувеличил, то совсем немного. Девушка в свободной мужской рубахе выглядела крайне соблазнительно.
«Спасибо, конечно, за комплемент, но я уже слышала, что на Монро похожа. Только, ради Бога, не кружи мне голову, пока я не приготовлю, всё что задумала. Чисти лучше картошку, пока я приготовлю салат!», – ответила Аня с легкой улыбкой.
«Но за мной должок – один поцелуй за свидание!», – вспомнил Павел.
«Хорошо. Но только один. И за работу!», – весело выговорила девушка и картинно раскинула руки для объятий.
Юноша подошёл к ней вплотную и обнял её. Аня прильнула к нему всем телом, и подняла лицо, ласково глядя ему в глаза. Павел потянулся навстречу, и стал нежно, едва касаясь, целовать её ярко накрашенный рот. В ответ ароматные губы девушки впились в его губы, жадно пытаясь вобрать их в себя. С нарастающим возбуждением Павел чувствовал, как она прижималась к нему упругой грудью, и понимал, что она еще более отчётливо ощущает своим телом, жесткость его возрастающей плоти. От этих мыслей, его рука, помимо его воли, скользнула под тонкую ткань рубашки, нежно лаская соблазнительную округлость девичьей попки, чуть прикрытой узенькой полоской шёлковых трусиков.
«Довольно! Не заводи меня, и сам не заводись», – взволнованно шепнула девушка, резко высвобождаясь из объятий Павла и стрельнув быстрым взглядом аквамариновых глаз, добавила обещающе: «Ведь нас же никто не гонит! Давай всё по порядку»
«И то верно!», – сказал Павел. А про себя промолвил: «По порядку – это хорошо!»
Но по порядку не получилось. Правда картошку пожарить они успели, салат Аня тоже успела приготовить, но как только они пошли в комнату сервировать стол, то все пошло не по плану. Сначала они начали целоваться, считая, что основная часть работы уже сделана, и можно немного расслабиться. Но от такого расслабления «вид спереди» у кавалера стал такой неприличный, что когда пришло время сервировать стол, Павлу, пришлось сесть на диван. Девушка же, с хитреньким видом стала расставлять тарелки, как показалось Павлу, преувеличенно сильно наклоняясь над столом. Когда перед его глазами очередной раз показалась её соблазнительная попка, он вскочил с места, и, крепко обняв девушку, начал целовать её, одновременно расстегивая на ней рубашку.
«Ты лучше сначала свои колючие брюки сними», – глухим голосом, выдающим сильное волнение, прошептала Аня.
Павла не пришлось долго уговаривать. Он начал быстро раздеваться, лихорадочно думая, высохло ли на простыне то греховное пятно, которое он заметил, когда в субботу вечером сворачивал постель. К счастью, пятно было почти незаметно, но от греха подальше, он первым юркнул под одеяло, проделав всё так быстро, что успел увидеть, как девушка, грациозным движением сняла свои трусики. Павел удивлённо открыл глаза, лобок девушки был не чёрный, а почти белый. Перехватив удивлённый взгляд юноши, Аня сказала с улыбкой: «Что ты удивляешься? Я же настоящая блондинка!»
«Приятно в день рождения узнать, как выглядит настоящая блондинка!» – успел сказать Павел, прежде чем его рот Аня закрыла поцелуем. Затем она закинула ногу на диван, и юноша увидел, как под светлыми волосиками, влажная, розовая бахрома раскрылись и девушка со словами: «Возьми меня на ручки» начала опускаться на него. Влажные створки обхватили вздыбившуюся упругость, и чуть поведя тазом, девушка впустила её в себя, вызывая непередаваемо-эротические ощущения того, как напряженная плоть, мягко раздвигая податливые складки, скользит, погружаясь в такую желанную, горячую влагу. Голова Ани закинулась назад, зрачки расширились, спина выгнулась, горячие ягодицы плотно прижались к бедрам юноши. Выждав краткий миг, Аня начала ритмично двигаться. По мере увеличения скорости движения девушки, нарастало и возбуждение партнёра, бывшее уже почти на границе возможности сдержаться. Вдруг по телу девушки прошла дрожь. Аня громко застонала, и горячая внутренность её прелестей начала сжиматься и расслабляться, распространяя толчки по всему телу. Некоторое время Павел пытался контролировать себя, но, предчувствуя горячий поток рвущейся на свободу, непроизвольно выгнулся, рывками подавая, своё начинающее пульсировать естество, вверх. И ловя блаженство, вдруг почувствовал, как у неё снова толчками сжимаются стенки, откликаясь судорогами ответного оргазма. Девушка облегченно застонала, и, рухнув в объятия Павла, блаженно вытянулась на нем. Юноша сомкнул руки, узнавая под ладонями крутую округлость гладкой попки и ощущая мышцами груди восхитительную упругость вздыбившихся девичьих сосков. Первоначальная яркость оргазма медленно сменялась у Павла ощущением блаженного довольства, переходящего в ласковую нежность к своей партнерши, горячее дыхание которой он чувствовал на своей щеке. «Какая сладкая девочка!», – мелькнуло у него в голове, и он, благодарно, потянулся к её лицу, пытаясь своими губами найти её губы.
«Подожди, не вынимай, давай вместе перевернемся на бок. Иначе всё выльется, и запачкаем простынь», – озабоченно шепнула Аня, почувствовав, что он выходит из неё. Они, прижимаясь друг к другу бедрами, как одно целое, плавно перекатились, так, что девушка оказалась внизу. Наконец, Павел смог исполнить своё желание и нежно поцеловал девушку. Аня откликнулась на поцелуй легкой вибрацией губ.
«Теперь вставай, только осторожно. Вот этим вытремся», – сказала девушка, одновременно вытаскивая из-под подушки небольшую салфетку
«Да, с ней не пропадешь!», – мелькнуло в голове у Павла, сраженного её предусмотрительностью.
Несмотря на все тактические манёвры и предусмотрительность небольшое мокрое пятно осталось.
«Как нехорошо!», – запричитала девушка, накидывая на голое тело рубашку
«Ерунда, расслабься. Я здесь ночую редко, а простыни мне мама меняет еще реже. Высохнет, ни чего и видно не будет», – успокоил девушку Павел.
«На после банкетное время, нам и такая сгодится!», – с намёком на продолжение, улыбаясь, ответила девушка.
«И то верно! Что-то мне в кино тоже не хочется», – сказал Павел, показывая, что намёк понят.
Павел в тельняшке и плавках, а Аня в мужской рубахе с закатанными рукавами, дружно продолжили безвременно прерванный процесс сервировки стола.
Закончив приготовление, выпили по рюмке вина и с аппетитом пообедали. «Иди, помой посуду, а я еще раз загляну в ванную комнату», – уже на правах своей в доме, скомандовала Аня. «Да поторопись, я за пять минут управлюсь», – добавила девушка, убирая грязную посуду со стола.
Десятью минутами позже, они уже лежали обнявшись, целовались и признаваясь друг другу в любви, в предвкушении продолжения самого занимательного на свете занятия.
До пяти вечера влюбленные не выходили из дома, валяясь в кровати, и периодически перекусывая остатками банкета. В 17 часов Аня предложила встать и начать готовиться к походу в театр. Пока девушка одевалась и наводила макияж, Павел свернул и спрятал постельное бельё, вымыл грязную посуду и, по возможности, устранил видимые следы присутствия гостей.
Спектакль «Физики», на который у них был билет, оказался интересным, но всё же, с непривычки к эмоциональным перегрузкам этого воскресного дня, Павел, во время последнего действие, готов был задремать. Аня же была бодра и весела, и, не давая Павлу закрывать глаза, позволила досмотреть спектакль. Когда они, после окончания спектакля, вышли на Невский проспект, Павел почувствовал, что отношения с этой девушкой будут долгими и серьезными. Немного подумав, он сказал Ане об этом.
Девушка пристально посмотрела на него, и задумчиво сказала, глядя Павлу в глаза: «Я это знала, когда ты только подсел ко мне в клубе».
И как показала жизнь, предчувствия не обманули влюбленных.
Ария Тореадора, как апофеоз любви
При расставании, после воскресного праздника, который Павел и Аня устроили себе, Павел назначил девушке свидание в среду. Тогда же сказал, что в субботу заступает в суточный наряд и в день своего рождения сможет выйти в город только вечером.
Но, юношу лишили увольнения Командир 21 роты, в понедельник, проверяя вечером службу, обнаружил, что Павел, который в этот день должен был «обеспечивать» организацию самоподготовки взвода, в классе отсутствует. Как раз в этот момент, юноша, вальяжно расположившись в кабинете начальника факультета, разговаривал по телефону с Аней.
Аня объявила, что её подарком на день рождения Паше будут билеты в ложу Оперного театра имени Кирова на оперу Кармен. Конечно, Павел предпочёл бы провести этот день так же, как прошлое воскресение, но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят.
Вполне довольный разговором с любимой девушкой, Павел вышел в коридор и столкнулся, нос к носу, с командиром роты, который ему «не отходя от кассы» объявил очередное не увольнение. Хорошо хоть, удалось во вторник предупредить о неприятности девушку.
За целую неделю разлуки у Павла накопилось столько любовных эмоций, что при виде стройной фигурки девушки, поджидающей его у фонтана Александровского сада, сердце его застучало, а ноги ускорили шаг.
Они сели на трамвай, который в те годы ходил по Адмиралтейскому проспекту и за 5 минут до начала спектакля уже сидели на своих местах. Аня расстаралась. Через знакомую в билетной кассе, она не только взяла самые лучшие кресла в ложе, но и попросила, по возможности, оставшиеся места не продавать. Зал был почти полон и влюбленные с волнением ожидали, останутся ли они в ложе одни или нет. Раздался последний звонок, но ни кто не приходил, даже дежурная по этажу не заглянула в их шикарные апартаменты: кроме собственно ложи с шестью креслами в двух рядах была еще маленькая прихожая с бархатной скамьёй и зеркалом на стене.
Наконец, зазвучала увертюра, поднялся занавес, и влюбленные, держась за руки, погрузились в чудесную музыку Бизе и хитросплетения отношений Микаэлы, Хозе и Кармен.
Закончилось первое действие, народ повалил в фойе и буфеты.
«Может быть, нам тоже стоит размять ноги?», – спросила девушка, вставая с кресла. «Конечно, стоит», – ответил Павел, поднимаясь за ней.
Но дальше прихожей ложи они уйти не успели, так как начали там целоваться. Занятие это оказалось таким увлекательным, что они не заметили, как закончился антракт, и вновь зазвучала мощная музыка Бизе.
Когда закончилось второе действие, то сомнений, как провести антракт у них не было. Увлекательное занятие, начатое во время первого антракта, естественным образом стало дополняться элементами менее целомудренными.
И когда началось третье действие, уходить из прихожей уже не хотелось ни ему, ни ей. Но искусство, как известно, требует жертв. И принося в жертву своё неудовлетворённое желание, влюблённые снова заняли свои места.
Но достигнутое возбуждение было уже так велико, что, слушая пение Кармен, речитативы Фраскиты и Мерседес и даже наблюдая схватку между Хозе и Эскамильо, они думали не о перипетиях действия, а о возможности, которую может дать влюблённым, такая уютная прихожая: «Если уж за первые два антракта к ним в ложу ни кто не заглянул, то…».
Во всяком случае, окончания третьего действия они ждали, как бредущий по жаркой пустыни ждет появления оазиса. И как только начался последний антракт, влюблённые снова окунулись в пучину сладких мучений. Ни очень-то соображая, что он делает, и какие могут быть последствия, Павел начал снимать с девушки трусики, ставшие совсем мокренькими от их незамысловатых игр. А девушка, стесняясь и отнекиваясь, позволила это. Остальное – было дело техники, благо рациональная конструкция флотских брюк легко позволяла использовать позицию «бегущей нимфы». Прелюдия к основному действию была настолько эффективна, что бурная совместная реакция с последующим блаженным расслаблением заняла не более пары минут.
Быстро приведя в порядок свой туалет, пристыженные и смущенные содеянным, однако, довольные что всё благополучно разрешилось, любовники заняли свои места за пару минут до окончания последнего антракта.
Четвёртое действие, происходящее на площади перед цирком в Севилье, влюбленные слушали не в пример внимательней предыдущих. Ловя каждый звук, вглядываясь в каждую деталь спектакля. И с тех пор, на всю жизнь, знаменитая ария тореадора осталась у них в воспоминаниях, как апофеоз безумной и страстной любви.
Радости украшения Новогодней ёлки
В те время в курсантской среде ходили такие театрально - анекдотические градации возможных проблем любовных отношений:
Комедия – есть где, есть с кем, но некогда. Водевиль – есть где, есть когда, но не с кем. Драма – есть с кем, есть когда, но не где. Трагедия – всё есть, но не чем. Так вот в конце первого семестра третьего курса отношения Паши с Аней плавно переходили из драмы в комедию. Во-первых, в начале ноября мама ушла в отпуск, и во все дни увольнения бывала дома. Прийти и посмотреть с девушкой дома телевизор, конечно можно было, но не больше. Во-вторых, с первого декабря и до тридцатого объявили карантин по гриппу, и увольнять курсантов совсем перестали.
Поэтому, когда 29 декабря он позвонил по Ане телефону, а она пригласила прийти, предновогодним вечером к ней домой, на украшение новогодней ёлки, то Паша согласился. Когда же он узнал подобности, то и возликовал. Двоюродная сестра Ани служила актрисой в театре Ленинского Комсомола и на новогоднее представление прислала ёй две контромарки. Аня же уговорила пойти на представление мать со старшей сестрой, а так как её брат собирался уйти встречать Новый год к приятелям, то влюбленные могли рассчитывать несколько часов побыть вдвоём.
Всё бы было прекрасно, но за день до Нового Года командир 21 роты приказал заменить в новогоднем наряде курсанта первого курса, старшину 1 статьи Костоева на старшину 2 статьи Брамского. Мотивировалось решение тем, что на праздники дежурным по роте не должен стоять, еще не имеющий опыта, первокурсник. Это распоряжение рушило главные планы влюбленных, и Павел, измученный долгим воздержанием, уговорил Костоева выйти на развод вместо него. Павел клятвенно обещал, что к утру первого числа его заменит, и когда командир роты прибудет с проверкой, встречать его будет Павел Брамский. И те годы, дежурным по роте разрешалось выходить в клуб на новогодний вечер, и Костоев, практически ничего не терял, так как всё равно собирался Новый Год встречать в клубе училища.
Павел же рассчитывал, отметив начало праздника дома у Ани, позже пойти вместе с ней в клуб на Новогодний вечер, а к утру, проводив Аню, заступить на дежурство, освободив Костоева.
Но авантюрные планы Брамского с треском провалились. Ему бы надо было самому выйти на развод, а в город уйти, когда вся суета со сменой дежурства закончится. Но Павел не удосужился проверить, что его фамилию уже записали в книгу нарядов, вычеркнув оттуда Костоева. И наивно рассчитывая, что на разводе всё пройдет гладко, ушел в город еще до ужина, с первой группой уволенных.
В 18.30, с бутылкой Советского шампанского и коробкой конфет в подарочном пакете, Павел уже звонил в квартиру, где его ждала любимая девушка.
Дверь открыла Аня, раскрасневшаяся, в коротеньком халатике в розовый цветочек, и почти без макияжа. В квартире соблазнительно пахло свежими пирогами.
« С Новым Годом, любимая! А это- подарок от Деда Мороз», - сказал Паша, протягивая пакет и нежно целуя девушку в щечку
« И тебя – с Новым Годом! Я уж тебя заждалась», - ласково ответила девушка, принимая подарочный пакет
Юноша спросил, заинтересованно: «Ушли твои?»
«Да, с пол часа назад. Начало спектакля в 7 часов вечера. Вернуться между десятью и одиннадцатью», - ответила девушка, радостно блестя глазами.
«Вот здесь повесь шинель и возьми эти тапочки, в комнате жарко, а в них будет удобно, можно даже танцевать», - проговорила девушка и убежала в комнату. Пока Павел раздевался и переобувался, девушка сбегала на кухню, и, погремев там посудой, возвратилась к Павлу со словами: «Ну, вот и пироги готовы!»
В комнате, куда девушка провела Пашу, стоял, покрытый белой скатертью, сервированный на двоих стол. А в углу - двухметровая елка, еще не украшенная игрушками. Рядом с ней на диване приткнулся фанерный почтовый ящик с ёлочными украшениями. По-видимому, когда Паша позвонил в дверь, девушка распаковывала его. В комнате пахло новогодним праздником, хвоей и мандаринами.
«Осталось только ёлочку украсить, ты ведь мне поможешь!», - грудным голосом сказала девушка, и, повернувшись к Павлу, потянулась к нему лицом
Павел сделал шаг ей на встречу, и, обнимая девушку, прошептал горячим шёпотом: «Анечка, любимая, как я по тебе соскучился!» Девушка прильнула к нему всем своим гибким телом и срывающимся от волнения голосом, почти простонала: «Пашенька, милый мой! Как я тебя ждала!» Юноша, находя губами её душистые, чуть тронутые помадой, губы, быстрыми руками скользнул по девичьей спине, спускаясь кончиками пальце по позвонкам и возбуждающей ложбинке, и чувствуя ладонями восхитительную округлость её ягодиц, нежно прижал девушку к себе. Аня, отдаваясь его ласкам, еще теснее прильнула к нему, с радостью фиксируя низом живота, как увеличивается и жарко каменеет свидетельство его желание, и ответно твердеют её соски и жаркой влагой начинает сочиться непослушное лоно.
Всего с десяток секунд продолжался поцелуй, но их хватило, чтобы прочувствовать силу молодого влечения, увеличенного месячным воздержанием. Первой опомнилась девушка. Ловко выскользнув из рук Паши, Аня сказала, стараясь казаться спокойной: « От таких объятий дети рождаются! Давай сбавим темп. Нам еще елку надо украсить».
«Да, хорошо тебе, ты отряхнулась и пошла. А мне что прикажешь делать? Так и ходить неприлично вздыбленным? Так и до греха недолго», - как бы обижаясь, ответил Павел
« А ты посиди, Пашенька, успокойся, съешь мандаринку, а я начну украшать ёлку. Когда успокоишься, будешь мне помогать», - весело проговорила девушка и потянулась к ящику с игрушками.
Паша сел за стол, взял из вазы мандаринку и стал очищать, ворчливо приговаривая: « Успокоишься тут, когда такая девушка перед носом свои прелести демонстрирует!»
« А ты отвернись, не смотри на меня и думай о своем первом предстоящем экзамене. У тебя какой экзамен первый?», - спросила девушка, одновременно развешивая игрушки.
«Теоретические основы электротехники»,- послушно включился в игру Павел, отворачиваясь от ёлки.
Шуточный совет девушки оказался вполне эффективным и уже через пяток минут Паша стал помогать девушки, подвязывая нитки к игрушкам и распутывая гирлянду.
Однако, временное благолепие закончилось, когда Аня, встала на стул и, завершая украшение елки, потянулась закрепить на верхушке стеклянную звезду. Подол коротенького халатика поднялся и прямо перед глазами юноши, на расстоянии нескольких сантиметров показалась два выразительных полушария хорошенькой девичьей попки туго обтянутые узенькими шелковыми трусиками телесного цвета. Не контролируя себя, Павел одним движением сдвинул розоватый шелк, и, крепко держа девушку за бедра, стал целовать гладкие, как у младенца, волнующие упругие полусферы. Девушка замерла, даже не пытаясь освобождаться из его рук и голосом, срывающимся от волнения, выдохнула: «Пашенька, милый, что же ты со мной делаешь!» Затем, легким движением бедер, сбросила трусики и, переступив через них, спрыгнула на пол.
«Всё, сдаюсь. Больше не могу», - дрожащим голосом сказала девушка, жалобно глядя в лицо Павла. И тут же, опуская глаза, решительно распорядилась: «Раздевайся, а я расстелю постель».
Распоряжение было выполнено быстро и качественно.
Дальнейшие события развивались естественным порядком, так что через некоторое время, Павел осознал себя лежащим, в блаженной истоме, в обнимку с любимой девушкой, мирно дремавшей на его руке. И с опаской подумал, что состояние, в которой они находятся, может превратиться в глубокий сон с неприятными для них последствиями. Он взглянул на часы. Было двадцать минут девятого. Павел нежно поцеловал девушку и зашептал ей на ушко: «Анечка, милая, наверное, пора вставать, уже почти половина девятого»
Девушка открыл глаза и, сладко потягиваясь, сказала: «Да, конечно, встаём!»
Пока Павел надевал форму и приводил себя в парадный вид, Аня перестелила свежим бельем кровать, накрыла её покрывалом и взбила подушки.
Затем сказала серьёзным голосом: «Я заложу бельё в стирку, а затем в ванной начну причесываться и творить праздничный макияж. Перед кавалерами этого делать нельзя. Творчество займет не менее полу часа. Ты же посиди и почитай журнал, вон лежит на подоконнике». Кивнув на окно, девушка вышла, а Павел устроился на диване и стал листать 9 номер журнала «Вокруг света» за 1962 год.
Продолжение: