Продолжение. Начало здесь
День третий. Плохая примета.
К вечеру третьего дня дождь почти стих, сменившись противной, словно осенней, моросью. Заметно похолодало, и теперь в палате №13 было не только мрачно, но еще и очень холодно.
─ Склеп! Ну как есть склеп! ─ горячилась Мила.
Она утверждала, что у нее «неважнецкие сосуды», и потому она постоянно мерзнет. К счастью, у ее сына Влада уже начались каникулы, и, ближе к обеду он смог приехать, чтобы передать маме теплый плед. И вот теперь она, не дожидаясь команды «отбой», нырнула в постель и укрылась двумя одеялами почти до самого носа.
─ Вот что значит тринадцатая палата, ─ проворчала она. ─ В других и тепло, и светло…
─ И храпят, ─ подмигнула ей Аня.
─ И сказки на ночь не рассказывают, ─ добавила Леся.
─ Сдаюсь-сдаюсь! ─ Мила высунула из-под пледа руки и подняла их вверх. ─ Самая лучшая у нас палата!
Рита улыбнулась:
─ Знаете, а у меня муж даже побледнел, когда номер палаты услышал. Я ему – Ерунда это все! Числа, кошки зеркала… Не верю в плохие приметы. Смотрите: коллектив у нас отличный подобрался, медсестры добрые, массажист хороший, процедуры неболезненные, а доктор – вообще лапочка и милашка. Мне вот, чувствую, и таблетки уже начали помогать. Вот вам и тринадцатая палата! Все у нас хорошо. Так что не верю я в приметы! Не работают они!
─ Может, и не работают, ─ задумчиво проговорила Мила. ─ Может, и совпадения это все… А я вот даже и не знаю… Давайте я вам просто расскажу свою историю. В которой я и сама не разобралась.
Баба Валя, мамина мама, была очень суеверным человеком. На каждую мелочь, буквально на каждый чих, у нее обязательно находилась примета. И, что самое печальное, почти всегда это была «плохая» примета, сулящая беды, невзгоды и болезни. Впрочем, баба Валя ничего удивительного в этом не видела – зачем о везении-то предупреждать? Или об удаче? А вот о несчастье – очень даже надо.
Жила она далеко, приезжала в гости редко. Еще реже к ней ездили Мила с мамой. И все равно цепкая детская память хранила все случаи, когда бабушка качала головой и приговаривала «не к добру».
Пока Мила была в том возрасте, в котором дети верят в сказки и чудеса, она слушала бабушку со странным смешанным чувством любопытства и страха. И, конечно, пересказывала дома папе то, что слышала от бабы Вали. Например, что нельзя свистеть в доме, громко смеяться с утра, ставить пустые бутылки на стол и выносить мусор после захода солнца.
Папа смеялся, ласково гладил ее по волосам и говорил, что все то «бабкины сказки, дедкины подсказки», что он взрослый разумный человек двадцатого века, а потому во всю эту ересь он не верит и не поверит никогда. И Миле советует выбросить из головы эту ахинею.
С мамой же за закрытой дверью кухни он уже не смеялся. Злым возмущенным голосом он требовал «оградить его дочь от этого мракобесия». Миле не хотелось, чтобы родители ругались, и она перестала говорить папе о приметах. А вот верить в них не перестала. Наоборот, однажды ей пришла в голову мысль, что даже «плохие» приметы можно использовать в своих целях, не говоря о хороших. Было ей тогда лет десять.
Каждую пятницу после ужина мама проверяла дневник Милы и ставила там свою подпись. Обычно проблем с этим никаких не возникало, но не в этот раз. Потому что в четверг Мила получила трояк по математике и знала, что, увидев его, мама расстроится. Надо было как-то ее отвлечь…
«Если со стола упадет ложка, то придет гостья, если вилка – злая баба, а если ножик – то мужик в гости пожалует,» - вспоминала Мила бабушкины наставления. Она как бы нечаянно уронила вилку, полезла доставать ее и смахнула со стола нож – чтобы уже наверняка. Увы. Никто не позвонил даже по телефону, не то, что в дверь. Тогда Мила вспомнила, что посуда бьется «на счастье» и грохнула о край раковины тарелку, пока мыла посуду после ужина.
К ее огромному разочарованию, и эта примета не сработала. Мама сначала отругала ее за разбитую тарелку, а потом, заглянув в дневник – за тройку.
Позже Мила экспериментировала еще несколько раз: оставляла нож на ночь на столе (к ссоре), не смотрела в зеркало, если приходилось вернуться домой за забытой вещью (пути не будет) и не рассказывала «дурной» сон текущей воде (чтобы не сбылся). НИ-ЧЕ-ГО!!! Ровным счетом ничего не сработало, и девочка поняла, что папа был прав. Приметы – это обычные суеверия.
…То лето было абсолютно «не грибным», и мила с мужем Витей оба раза возвращались с тихой охоты крайне разочарованными: их корзинки были почти пустыми. К тому же, это было обидно еще и потому, что грибы в любом виде любили не только они сами, но и их родители, которые в силу возраста и здоровья уже не могли выбираться в лес. Обычно заядлые грибники Витя и Мила каждый год передавали старикам по две-три банки маринованных опят и маслят и по несколько пакетов с замороженными грибами – лисичками, подосиновиками, подберезовиками. Похоже, в этом году вся семья останется без грибов…
Они уже махнули рукой, ни на что не надеясь, а уже в конце августа Витя пришел после работы с таким сияющим лицом, что без слов стало понятно: произошло что-то очень хорошее.
─ Я на завтра отпросился, ─ доложил он. ─ Ты тоже начальнице своей звони, проси день за свой счет.
─ Зачем? ─ не поняла Мила.
─ За грибами, солнышко! Мне сегодня коллега такие фотки показал…Ого-го! Говорит, еле до машины донес: две полные корзины и два пакета набрал грибов. И все чистенькие! Рассказал, что есть одно место… Мало, кто о нем знает… И это… торопиться надо – завтра вторник, к следующим выходным они перерастут все.
─ Ты хочешь сказать, что он тебе прямо вот так свое грибное место выдал? ─ недоверчиво спросила Мила.
─ Представляешь? ─ расхохотался Витя. ─ Мы с ним, честно говоря… не очень. Ругаемся часто, он на меня несколько раз начальству жаловался… А сегодня вдруг сказал, что понял – был неправ. И просит прощения. А в качестве жеста примирения и рассказал про грибное место, он же знает про наше с тобой хобби.
─ Чудеса…
Мила покачала головой и пошла звонить начальнице.
Погода на следующее утро была не самой подходящей для поездки: за окном был сплошной туман, густой, как молоко.
─ Стивен Кинг отдыхает, ─ нервно хохотнул Витя.
─ Может, не поедем?
─ Не говори ерунды! В городе туман не страшен, а, когда до трассы доберемся, он уже и рассеется.
Тем не менее, до трассы сначала нужно было доехать, а это оказалось делом непростым, ибо проблемы начались еще дома.
Сначала Мила порезала палец, когда делала бутерброды, да так сильно, что кровь еле удалось остановить. Потом Витя долго искал ключи от машины, хотя всегда клал их на одно и то же место, в верхний ящик тумбочки. В итоге они нашлись почему-то на кухонном столе.
Супруги уже собрались и оделись, когда выяснилось, что дверной замок решил показать характер и теперь не открывается. Промучившись минут десять, Витя все-так с ним справился.
Они вышли из подъезда, и только тогда он вспомнил, что пока возился с замком, снял с себя маленькую сумочку, в которой были документы. Пришлось за ней вернуться.
Когда выехали из города, туман действительно успел рассеяться, но тяжелые серые тучи плотно укрыли небо, грозя в любой момент обрушиться проливным дождем. На дороге пришлось дважды постоять в пробках из-за совершенно глупых ДТП, а в довершении всех бед, когда они уже свернули на заросшую травой просеку, прямо перед машиной выскочил из кустов заяц. Одним прыжком он перемахнул дорогу и скрылся в траве. Каждая из этих примет была «плохой», а уж в комплексе… Но Мила давно привыкла не обращать на приметы внимания, лишь фиксируя их почти бессознательно.
─ Прибыли, ─ с видимым облегчением вздохнул Витя, сверяясь с навигатором. ─ Дальше пешком.
Мила выбралась из машины и не удержалась от восторженного вздоха: уже около самой дороги росли два красивых крепких подосиновика, а буквально в метре от них – еще один. Не обманул коллега.
─ Эй, подожди меня! ─ крикнул Витя вслед жене, которая уже прилично углубилась в лес, забыв обо всем, кроме грибного изобилия.
Мила давненько такого не видела: в этом волшебном месте грибов было хоть косой коси, даже искать не надо – ходи да собирай.
Прошло, наверное, не больше часа, а обе здоровенные корзины были полны грибов. Да каких! Крепенькие, чистенькие, маленькие, один к одному. Супруги капризничали, выбирали только самые молоденькие и красивые грибы, и все равно корзины были полны до самого верха.
─ Эх! Надо было третью брать… Или хоть пакет, ─ вздохнул Витя.
─ Не жадничай. Нам бы эти хоть дотащить. Тяжеленные какие!
─ ты права. Пора выбираться. С другой стороны, времени еще мало, мы вполне успеем вытряхнуть эти в багажник и вернуться сюда еще раз.
А вот с тем, чтобы «выбираться» неожиданно возникли проблемы. Обычно супруги, даже увлеченные сбором грибов, всегда примечали дорогу. Только не в этот раз. Сейчас же они совершенно не представляли себе, в какую сторону им нужно идти. Как назло, навигаторы в их телефонах не работали. Да и сети не было. Зато начал накрапывать дождь.
─ Кажется, нам туда, ─ неуверенно махнул рукой Витя.
─ Идем, ─ тяжело вздохнула Мила.
…Они плутали по лесу уже третий час и уже были близки к отчаянию, особенно, когда Мила заметила приметную поваленную сосну: мимо нее он проходили уже четвертый раз. Дождь усиливался. В лесу стало мрачно и неуютно. Да что там! Откровенно страшновато! К тому же, тяжелые корзины оттягивали руги, а уставшие ноги так и норовили зацепиться за какой-нибудь корень. Телефоны по-прежнему не работали. Было так тихо, что они слышали лишь собственное тяжелое дыхание да шум дождя.
В этой тишине звук хрустнувшей ветки прозвучал так громко и так пугающе, что Витя и Мила вздрогнули, нервно озираясь. Неужели, они здесь были не одни? Почему-то, вместо того, чтобы обрадоваться этому и подать голос, они испытали ни с чем несравнимый ужас и, казалось, перестали дышать.
─ Бежим! ─ шепотом скомандовал Витя.
Бросив корзинки, они ломанулись сквозь молодую поросль так, будто за ними гнался самый страшный в мире монстр. Однако, выяснять, так ли это на самом деле, желания никакого не возникло. Лес стал совсем чужим и враждебным. Как будто, он чего-то ждал, затаившись и наблюдая. Вот только… чего?
Задыхаясь и едва не падая с ног от усталости, они остановились, и Мила заплакала. Они вернулись на то же самое место. Вот сосна, а вот и их корзины с грибами… И снова этот хруст… Правда, теперь он раздавался гораздо ближе и не осталось никаких сомнений, что это чьи-то шаги. Кого-то очень большого и тяжелого.
─ Мамочки…─ по щекам Милы текли слезы, ─ Как же мне страшно! Вить, это же леший нас водит! Он! Мы не выйдем отсюда…
─ Стоп, Мила! Ты же разумный человек…
─ Нет!
Слезы не ее лице высохли в одну секунду. Она быстро стащила с себя куртку и толстовку, вывернула их наизнанку, надела снова и принялась расстегивать джинсы.
─ Быстрее! Давай! Витя! Всю одежду наизнанку! ─ ее глаза лихорадочно горели.
─ Ты серьезно?
Она не ответила, стягивая джинсы и прыгая на одной ноге. Витя очень хотел сказать что-то насмешливое, но шаги, раздавшиеся совсем рядом, заставили его передумать. Морщась и вздрагивая – одежда промокла под дождем, – он все-таки сделал так, как просила жена.
─ И что? Что? ─ взволнованно спрашивала Рита.
─ Ну раз я здесь, значит, вышли мы тогда, ─ хохотнула Мила. ─ И довольно быстро вышли. Заблудились мы совсем рядом с дорогой – метрах в двадцати от машины вышли на просеку.
Аня вздохнула:
─ Вот тебе и приметы… Послушались бы тогда… Хорошо, что все закончилось…
─ Закончилось, да только чуть позже. В среду Витя пошел на работу, а тот коллега, что нас в лес отправил, побледнел и шарахнулся в сторону, как будто призрака увидел. А потом вдруг болеть начал – то одно, то другое… А через месяц и вовсе уволился…
В палате стало тихо, и в этот момент ветка липы ударила прямо в стекло. Женщины вздрогнули, а Леся даже негромко вскрикнула.
─ Вот-вот, ─ резюмировала Мила. ─ Не скажу, что прямо сразу я во все приметы поверила, но все-таки очень много непонятного в этой истории. И совершенно необъяснимого…