Психолог Станислав Самбурский рассказывает, почему мы годами тащим за собой ощущение "я — лишний", и как это связано с тем, как нас не слышали в детстве, отвергали в юности или игнорировали в любви.
Откуда берётся травма отвержения?
В психологии травма отвержения чаще всего формируется в раннем детстве — до 6 лет. Проблема возникает не от того, что били, нет; от того, что недолюбили. Это как рана от холода: её не видно сразу, но со временем она проникает глубже, чем синяк.
Травма отторжения возникает из-за отсутствия любви, которую ребёнок может почувствовать.
Не той, про которую говорят на родительских собраниях, а той, что чувствуется кожей. В семьях, где эмоциональный контакт отсутствует, даже при внешней заботе и выполнении обязанностей, малыш растёт с ощущением, что его не замечают. Ребёнку жизненно необходимо, чтобы ему словами и делом говорили «я с тобой»: улыбались, зарывались носом в волосы, тютюшили и обнимали просто так, без повода.
Родители могут быть рядом физически, но при этом эмоционально недоступными — из-за перегрузки, личных травм, депрессии или эмоциональной незрелости.
В таких условиях у ребёнка формируется болезненный вывод: «меня не любят, потому что я какой-то не такой». Со временем это превращается в установку: «я недостоин любви». И это уже не просто мысль — это фон, на котором звучит вся его дальнейшая жизнь.
Но и позже, в подростковом и взрослом возрасте, травма отвержения может сформироваться — как реакция на сильные эмоциональные потрясения.
Чаще всего отправной точкой становится буллинг (школьная травля), развод родителей, предательство или внезапное игнорирование со стороны значимого взрослого. Всё это может ранить так же глубоко, как и ранняя холодность родителей. Мозг, уже однажды усвоивший идею «меня отвергают», начинает видеть это повсюду — искажая даже нейтральные ситуации в сторону угрозы.
Как травма отторжения проявляется?
Травма отвержения проявляется прежде всего через устойчивое убеждение в собственной неполноценности: «я не тот, кого можно по-настоящему любить». Это ощущение как будто прописано в теле. Как будто нельзя расслабиться — ни в отношениях, ни в одиночестве. Постоянное напряжение, будто ты должен всё время заслуживать, оправдывать, быть чуть лучше, чуть тише, чуть умнее.
Это больше, чем страх остаться одному.
Травма отторжения — это хроническое напряжение, которое не позволяет расслабиться в отношениях, на работе и даже наедине с собой.
Человек с такой травмой считает себя недостойным близости и заранее ожидает отказ. Он с трудом переносит неопределённость: если партнёр не ответил на скинутый мем сразу — мозг рисует катастрофу. Доверять сложно. Быть собой — страшно.
Одновременно на работе развивается перфекционизм, бушует синдром самозванца и хроническая самокритика.
Такой человек становится гиперчувствительным к малейшему неодобрению, постоянно сканирует поведение других на предмет признаков отвержения. Любое «нет» — даже на рабочем совещании — переживается как доказательство собственной несостоятельности. Из-за страха негативной оценки он может избегать новых возможностей, заранее считая их невозможными.
Эмоционально такой человек не стабилен. Настроение резко меняется: от кажущегося спокойствия до вспышек гнева или пассивной агрессии — всё это защитные реакции на угрозу непринятия.
Часто наблюдается эмоциональная закрытость как способ не допустить новой боли. Это не про равнодушие — это про страх быть снова отвергнутым.
В отношениях формируются два противоположных паттерна: зависимость или контрзависимость.
В первом случае человек цепляется за партнёра, жертвуя своими желаниями и границами, чтобы только его не бросили.
— Моя мама из Волгограда приедет к нам на неделю, но Паша устаёт, ему будет неудобно, чтобы мама у нас остановилась. Я ей номер в отеле сняла.
Во втором — демонстрирует показную независимость и холодность, чтобы никто не подошёл слишком близко.
— Я ему первая писать не буду, а то вдруг подумает, что я какая-то навязчивая. Лучше вообще не отвечу.
И то, и другое — защита от повторной раны. Страх быть слишком. Страх быть отвергнутым. Главная боль здесь — не отсутствие отношений, а невозможность быть собой в них.
Отвергнутый боится показаться слишком чувствительным, надоедливым, слабым. Поэтому либо душит любовью, теряя себя, либо прячется за маской равнодушия. Но суть одна — страх снова быть невидимым, как когда-то в детстве.
Катя Тихомирова — «Москва слезам не верит»
Катя — как раз тот ребёнок, который рос рядом со взрослыми, но без эмоциональной связи. Она тихая, скромная, в юности стесняется самой себя, своей провинциальности и хочет стать "нужной". Влюбляется в человека, который видит в ней не её, а миф — дочку профессора. Когда обман вскрывается, он уходит.
Но суть не в нём. Суть в том, что Катя снова остаётся одна — как будто в ней снова кто-то разочаровался. И, вместо того чтобы прожить боль, Катя становится "сильной женщиной". Она больше не нуждается, не просит, не плачет. Но её тело всё равно помнит: любовь — это опасно.
Она работает больше, чем надо. Улыбается, когда не хочется. Следит за собой, чтобы никто не подумал, что ей тяжело. Когда он возвращается спустя 20 лет, она снова боится быть отвергнутой — но теперь уже не он ей нужен, а она себе. Быть нужной — больше не цель, а усталость. Это история о том, как мы учимся быть нужными, чтобы нас не бросили. И как за этим забываем быть живыми.
Надя — «Ирония судьбы, или с лёгким паром»
Надя — взрослая, умная, эффектная, но в отношениях — как будто вечно ждёт, что её выберут. Даже когда Женя (случайно) врывается в её жизнь, она очень быстро входит в роль жены. Готовит, слушает, обсуждает. А когда он уходит — страдает, но не говорит про обиду.
У Нади очень мягкий способ отвержения себя: она молчит о своих чувствах. Делает удобный выбор, чтобы не спровоцировать отказ. Так делают те, кого когда-то отвергали просто за то, что они были собой. И в этом её трагичность — и узнаваемость.
Скорее всего, в её истории была мама, которая не спрашивала: «Что ты чувствуешь?», а говорила: «Не капризничай». Или учитель, который давал пятёрки за правильность, но не за живость. Откуда тогда знать, как быть настоящей? Она взрослая, но не уверена: «А если я скажу, что мне больно — меня не оставят?»
Уилл Хантинг — «Умница Уилл Хантинг»
Гений с улицы, который ходит по грани срыва. Он груб, отталкивает, провоцирует — но это защита.
В детстве Уилла били и бросали. Каждый раз, когда его били ремнём или забирали из семьи, он усваивал: "мне тут не место". Его базовая установка: "если ты будешь ближе — ты ранишь меня". Поэтому он всё рушит сам, до того как его снова бросят. Так работает самореализующееся пророчество травмы отвержения.
Кульминация фильма — момент, когда психолог говорит ему: "это не твоя вина". И он сначала смеётся, потом злится, потом рыдает. Потому что именно так снимается защита: когда кто-то остаётся рядом, даже если ты грубый, закрытый и молчишь.
В этот момент его тело дрожит, плечи прижаты к груди — как будто он прячет себя внутрь. Он не знает, как быть уязвимым, но впервые кто-то не уходит. После этого он не становится другим — но он делает шаг. Едет навстречу. Не потому что стало не больно, а потому что теперь рядом есть «я вижу, как ты защищаешься, и всё равно остаюсь».
Это кино о том, как больно снова доверять, если раньше доверие ломали. И как важно, чтобы в момент раны кто-то просто остался рядом.
Как это лечится?
Травма отвержения — не приговор. Она возникает в отношениях, и исцеляется — тоже в отношениях. С партнёром, другом, психологом. С кем-то, кто скажет: "ты не лишний".
Путь к этому — долгий. Но он начинается не с доверия к другим. А с того, чтобы однажды не отвергнуть себя.
Расписание вебинаров и записи: https://igoevent.com/onl/event/hand-psy
Клуб поддержки "За ручку": https://paywall.pw/7e6vawvoypdg
Запись на консультацию: https://t.me/samburskiy_office